показывает всего 3 базовых датских канала, и по ним по всем ежедневно крутят малобюджетные американские боевики, одинаковые, занудные и бездарные. Хороший парень с пистолетом гоняется за плохим парнем с пистолетом. Ни датских, ни вообще европейских фильмов нет, и даже половина развлекательных программ − американские. По центральному датскому каналу я видел даже американскую криминальную хронику. А датские развлекательные программы не просто слизаны с американских, а честно скопированы с сохранением оригинальных американских названий, вроде «Jeopardy».

Естественно, все фильмы идут с переводом субтитрами, так что телевизор все время бухтит по-американски, если в нем не показывают новости или рекламу.

Вот французы приняли кучу законов, чтобы себя оградить от американской культурной экспансии. Телевизор там говорит только по-французски, американские фильмы идут с переводом, и их число сведено к минимуму. Могу подтвердить - сам видел.

А датчанам наплевать с датского полуострова. Вот когда у них был референдум по поводу вступления в зону евро-валюты, Дания гордо сказала «Nej!» Еще бы. Дело денежное, серьезное, и вы к нам из своей недоразвитой Европы немытые лапы не тяните. Это вам не киношки.

Когда я к ним пристаю на эту тему, они говорят − у нас маленькая страна, мы столько фильмов не производим, чтобы удовлетворить наши потребности. Я спрашиваю - а почему европейские фильмы не показываете? Столько французских, итальянских фильмов хороших, я уж не говорю про русские. Они говорят - показывать можно, но никто смотреть не будет. Почему - потому что по-английски понимают все, а по-французски никто не понимает и не хочет понимать, а по-итальянски и подавно. А субтитры читать скучно.

Про переводы фильмов они мне объяснили так - вот в Германии, дескать, фильмы переводят, и когда в результате ковбои в вестернах начинают говорить по-немецки, непредвзятого зрителя с души воротит.

Все учебники, по которым учатся датские студенты, написаны по-английски. Мои коллеги очень удивились, когда я им рассказал, что у нас учатся по русским или переведенным на русский язык книгам, а один датчанин эдак мечтательно высказался: «а интересно, каково это − читать книги по специальности на своем языке…»

Кстати, если я им что-то когда-то и рассказал - то это исключительно по моей болтливости, потому что сами они ни о чем не спрашивают. На редкость нелюбопытный народ. За все время, что я здесь, меня про Россию спрашивали несколько раз, и каждый раз про то, что правда ли, что у нас там всю зиму снег. Зато несколько пожилых датчан за пивом по очереди мне поведали (абсолютно не интересуясь моей реакцией), как они в советские годы или в эпоху перестройки были в России, и свои впечатления о ней, хотя я вроде, в свою очередь, их впечатлениями не интересовался.

Впечатления все очень однообразны и сводятся к тому, что в метро все указатели почему-то написаны кириллицей, и ни одного - латинским алфавитом, а в номере гостиницы нет регулятора отопления, и все русские все время пьют водку и шампанское и иностранных гостей заставляют.

И еще человек пять датчан помоложе мне заявили, что очень любят Достоевского. На вопрос «почему» отвечают, что очень жизненно написано, все характеры очень естественные. Это у Достоевского-то характеры естественные? Перечитать, что ли…

Стереотипность ответов заставила было меня заподозрить, что его просто в датской школе проходят и объясняют, за что его надо любить. Оказалось – вообще нету в датской школе курса мировой литературы, просто мода такая, или, может быть, какие-то струны в скандинавских душах Ф.М. задевает. К тому же они все уверены, что он, Федор Михайлович, у нас в России один был писатель. Как у них Ганс-Христиан Андерсен. (Шутка, конечно. Есть в Дании и другие писатели, и очень даже хорошие).

9 марта. Пришла весна, снег растаял и сменился туманом, мелкой моросью и каплями на ветках по утрам. Просыпаться вообще не хочется, такое ощущение, что этот туман заползает в комнату и пропитывает организм.

Глава 10. Датский Швейк.

11 марта. Вчера начальник соседней группы Эрик решил устроить что-то вроде пикника для своих сотрудников - аргентинца и русского, и заодно прихватил меня. Такой интересный типаж − любитель недорогостоящей благотворительности и единственный верующий из всех знакомых мне датчан.

Как он рассказал нам по дороге, в свое время он даже пытался откосить армию, упирая на свои религиозно-пацифистские воззрения, а призывная комиссия, как ей и положено, эти воззрения проигнорировала. Откосить ему, однако, все-таки удалось, отслужив неделю и убедив за это время офицеров своей части, что для армии будет безопаснее держаться от него подальше.

Начал службу он с того, что не встал на первый свой подъем, потому что свою форму он, как положено, запер в шкафчик, а ключ от шкафчика оставил в кармане этой самой формы. Пока офицеры и сержанты разбирались, как ему это удалось, и вскрывали шкафчик, он лежал в кровати.

Потом его погнали на медосмотр, где он отказался сдать кровь на анализ, заявив, что не доверяет чистоте армейских шприцов и вообще армейских намерений, а когда командир попытался заставить его подписать бумагу о том, что он отказывается сдавать этот самый анализ, он сказал, что и подписывать он никаких армейских документов не будет - мало ли что ему подсунут?

В общем, за неделю все убедились, что каких-то шариков у него точно не хватает, или наоборот, есть лишние, и отправили его на альтернативную службу в университетский госпиталь, где он, как человек образованный, вместо положенного выноса горшков устроился выписывать пенсионерам слуховые аппараты.

Совершенный датский Швейк, даже взгляд голубых глаз такой же - невинный и безмятежный. Что касается благотворительности, то он и правда ее очень любит, а кроме того, у него очень большие виды на мой эксперимент и мою помощь.

Об армии. Здесь своеобразная система призыва − лотерея. Каждый потенциальный призывник обязан раз в жизни явиться в призывную комиссию и вытащить номерок. Если в этом году, например, берут в армию 2000 человек, - значит, номера с 1 по 2000 обязаны отслужить год, а остальные свободны. Учеба в университете и аспирантура дают отсрочку, но не спасают. Я знаю одного аспиранта, который после защиты диссертации должен будет отрезать свой роскошный пони-тэйл и идти маршировать.

Поэтому мой приятель Кристиан, у которого отец − швейцарец, предпочитает жить в Дании, но сохранять швейцарское гражданство. А живи он в Швейцарии, тоже служил бы как миленький − там все мужчины раз в несколько лет призываются на