Повышенная чувствительность сенсорных систем, лишенных информации от органов чувств – зрительных, обонятельных или слуховых стимулов, – это не чистое благословение. Подобная чувствительность может привести к галлюцинациям, зрительным, обонятельным и слуховым – фантопсии, фантосмии или фантакузии, – если воспользоваться этими старыми, но весьма полезными терминами. Точно так же как у 10–20 процентов потерявших зрение людей возникает синдром Шарля Бонне, у людей, потерявших обоняние, в таком же проценте случаев развивается обонятельный эквивалент этого синдрома. Иногда эти фантомные ощущения возникают при синуситах или травмах головы, но порой они сочетаются с мигренью, эпилепсией, паркинсонизмом, посттравматическими стрессовыми расстройствами и другими заболеваниями[19].

При синдроме Шарля Бонне, если у больного сохраняются остатки зрения, также возможно наличие разнообразных нарушений зрительного восприятия. Так, у больных, не полностью утративших обоняние, может наблюдаться искажение запахов, чаще всего восприятие приятного запаха как неприятного (это состояние в медицине называют паросмией или дизосмией).

У канадки Мэри Б. дизосмия развилась через два месяца после хирургической операции, выполненной под общим наркозом. Восемь лет спустя она прислала мне подробный отчет о своих переживаниях, озаглавленный как «Фантом моего мозга». Мэри писала:

«Все произошло очень быстро. В сентябре 1999 года я чувствовала себя великолепно. Летом мне удалили матку, но в начале осени я уже снова занималась пилатесом и танцами и чувствовала себя прекрасно. Четыре месяца спустя энергии не убавилось, но я оказалась жертвой невидимого расстройства, о котором, кажется, никто ничего не знает и для которого я даже не могу подобрать название.

Сначала изменения были постепенными. В сентябре помидоры и апельсины стали отдавать железом и гнильцой, а деревенский сыр стал пахнуть как скисшее молоко. Я перепробовала несколько сортов, но все они оказались подпорченными. В течение октября салат-латук начал пахнуть скипидаром, а шпинат, яблоки, морковь и цветная капуста стали казаться мне гнилыми. Рыба и мясо, особенно курятина, стали пахнуть так, словно их специально неделю продержали на батарее центрального отопления. Мой муж не чувствовал никаких посторонних запахов. Я решила, что у меня какая-то пищевая аллергия…

Вскоре мне стало казаться, что от ресторанных кухонь несет страшной тухлятиной. Хлеб вонял гноем, а шоколад – машинным маслом. Единственное, что я могла еще есть, – это копченый лосось. Я начала есть его три раза в неделю. Однажды, в начале декабря, мы обедали с друзьями в ресторане. Я очень тщательно делала заказ, и в общем все было хорошо, но минеральная вода пахла известкой. Правда, друзья пили воду с видимым удовольствием, и я подумала, что в ресторане просто плохо вымыли мой стакан.

Со следующей недели ситуация с запахами стала еще хуже. От проезжавших по дороге машин воняло так, что я с трудом заставляла себя выходить на улицу. До пилатеса я добиралась окольными путями, а в балетную школу стала ходить по пешеходной дорожке. Запах вина вызывал у меня отвращение, так же как и запах любых духов. Запах утреннего кофе Яна не нравился мне никогда, но в один прекрасный день он стал просто невыносимым. Мне казалось, что эта вонь пропитала весь дом и висит в нем сутками. Яну пришлось с тех пор пить кофе только на работе».

Миссис Б. вела подробный дневник, надеясь найти если не объяснение, то хотя бы какую-то систему в своем расстройстве, но не смогла найти ничего. «В этой болезни нет ни смысла, ни порядка, – писала она. – Как может лимон пахнуть хорошо, а апельсин плохо? Почему я спокойно нюхаю чеснок, но перестала выносить запах лука?»

При полной потере обоняния мы не встречаем у больных извращений обоняния или изменения привычных запахов. У таких больных мы наблюдаем обонятельные галлюцинации. Они тоже могут быть весьма разнообразными, и их подчас трудно определить и описать. Вот, например, что написала мне по этому поводу Хизер Э.:

«Эти галлюцинации невозможно описать каким-то одним запахом (за исключением одного вечера, когда мне все время чудился запах маринованных огурцов с укропом). Скорее эти галлюцинации можно описать как смесь запахов (металлический запах шариковых дезодорантов, сладковато-кислый – пирожных или запах расплавленной пластмассы у мусорной свалки). Какое-то время я даже получала удовольствие, стараясь подобрать название всем этим адским смесям. Поначалу я ощущала «за один присест» только один запах – по нескольку раз в день. Потом гамма расширилась, я стала одновременно чувствовать несколько запахов. Иногда в эту гамму однократно вклинивался какой-нибудь новый запах, но потом он бесследно и навсегда исчезал. Сила восприятия бывает разная. Иногда запах ощущается очень резко, как удар по носу, а потом это ощущение быстро пропадает. Иногда же слабый, едва ощутимый запах преследует меня сутками напролет».

Некоторые больные ощущают определенные запахи, причем иногда под влиянием ситуации или внушения. Лора Х., почти целиком утратившая обоняние после трепанации черепа, написала мне, что иногда ощущает всплеск знакомых запахов, которые, правда, немного отличаются от тех, которые она ощущала до наступления аносмии. Иногда же запахи были совсем иными:

«Однажды у нас на кухне после ремонта случилось короткое замыкание. Муж уверил меня, что все в порядке, но я очень боялась пожара… Среди ночи я проснулась и пошла на кухню удостовериться, что все хорошо, потому что почувствовала запах горящей проводки. Я осмотрела все закоулки кухни, холл, открыла шкафы, но ничего не горело. Потом я подумала, что запах шел от соседей или с улицы».