– Хреново со слухом? – оскалился я. – Ты, падаль, должен понимать, что можем к стенке поставить и расстрелять в любой момент. Помни об этом!

Пухляш хватает ртом воздух, а я его толкнул по направлению к Анзору. Мой советник парня поймал и чуть ли не в обнимку вывел на кухню. Пока я не подойду, мой советник начнет убеждать парня меня не нервировать, а то мол и впрямь может этот деспот приказать расстрелять, после пыток.

– Кто у нас тут Мирон? – вновь взял я со стола паспорта. – Вы бы не молчали товарищи, могу же обидеться.

Презрительные улыбки парней меня за живое не задели. Ничего, есть специалисты, которые смогут их разговорить. Выждав еще пару минут, я направился на кухню и с порога рявкнул:

– Хрен ли с бомбистом церемониться? Пулю между глаз и оформим, как попытка к бегству или оказание сопротивления при аресте. А можем и вовсе приписать, что устроили на меня засаду!

– Иван Макарович, вы не гневайтесь, – направился ко мне Анзор, – парень-то мог запутаться. Следует разобраться, вдруг он невиновный?

– Бомбы есть, – загнул я палец на ладони, – оружие имеется. Что еще доказывать нужно?! А! Забыл! Содействовать следствию, в отличие от своих, так называемых товарищей, он не желает! К стенке и всего делов-то!

– А парни раскололись? – наигранно воскликнул мой советник.

– Ну, не совсем, но как говорится – поплыли! Сказавши слово уже остановиться нельзя, – махнул я рукой, делая вид, что успокаиваюсь. – Поручик показания снимает, а скоро прибудет начальник сыска, от того и вовсе ничего не скрыть. Хм, кстати, долговязый-то кивает, что организовал все пожилой, который отстреливался, а в помощниках у него именно вы, – ткнул пальцем в сторону пухляша, – ходили. Так?

– Нет, – отрицательно замотал головой парень. – Не я, да и, собственно, это мое первое дело, можно сказать, случайно в данную компанию попал.

– Ой, так все говорят! – отмахнулся я.

– Ваше высокопревосходительство, случаются же исключения! – убеждающе проговорил мой советник. – Давайте послушаем, что он, – кивнул на пленного, в свое оправдание скажет.

– Ну, – протянул я, поджав губы, – время еще терять, можно к ворам в камеру определить, те любят таких молоденьких и пухлых. Быстро сделают общедоступной дамой. Правда, иногда перестраховываются, зубы полностью выбивают, чтобы новоиспеченная девица у них ничего не пооткусывала. Понимаешь о чем толкую?! – резко повысил я голос и склонился над затрясшимся парнем.

– Н-не надо к-к ворам, – заикаясь проблеял тот.

– Тогда говори! – с шумом придвинул к себе табуретку и сел на нее. – Учти, пойму, что врешь, то в общую камеру отправлю к уголовникам, самым прожженным, где на политических смотрят, как на проституток.

Парень, оказавшийся Павлом Мишиным, так он представился, стал, заикаясь и спеша, выкладывать про свою жизнь. Выяснилось, что он относит себя к сочувствующим движению эсерам, но в организации не состоит. Сюда они приехали для того, чтобы помочь товарищам свергнуть деспота, притеснителя всего революционного движения и узурпатора власти. Лестно, с какой-то стороны, про себя такое слышать. Особо его ни во что не посвящали, знает Павел только одно, что по отмашке из центра им предстояло закидать бомбами мой автомобиль.

– И кто же должен был метать бомбы? – уточнил Анзор. – Как понимаю, их у вас всего три штуки, значит и самоубийц столько же.

– А сколько тебе пообещали, если операция по моему устранению окажется успешной? – прищурившись спросил я. – Только не говори, что за идею на такой шаг решил пойти – не поверю.

– Тысячу рублей, – ответил на мой вопрос Мишин, а потом взглянул на Анзора: – Вы правильно подметили, что бомб всего три штуки. Бросать их как раз должна была наша троица.

– А деньги сразу после акции выдать обещались? – потер переносицу Анзор. – Что-то денег-то мы не обнаружили.

– Да никто им платить не собирался, – отмахнулся я и задумался.

С одной стороны получается, что это и в самом деле революционная акция под эгидой эсеров, но что-то не вяжется. Очень все какое-то ненастоящее, в том числе и плана у них никакого. В мозгу крутится какая-то мысль, но додумать ее не могу.

– Господа, разрешите, – стукнув в дверь, на кухню вошел начальник сыска.

– Да, проходите, Глеб Сидорович, теперь вам карты в руки, – приглашающе махнул я.

В двух словах познакомили с ситуацией начальника сыска. И чем больше я говорил вслух, тем отчетливей видел явные нестыковки.

– Бомбисты значит, – задумчиво прошелся по кухне Картко и головой покачал: – Ну-ну, пусть будет так.

– На два слова, – махнул я начальнику сыска на выход, а потом на Анзора посмотрел: – Пойдем, тут уже ничего интересного.

Мой советник удивленно на меня посмотрел, ничего не сказал и вслед за мной вышел, предварительно дав указания одному из наших людей не спускать с арестованного взгляда.

Выйдя на крыльцо, я закурил папиросу и посмотрел на восходящее солнце. На улице похолодало еще сильнее, зима никак не хочет сдавать свои позиции.

– Иван Макарович, что случилось? – поинтересовался Анзор.

– Как-то легко мы на данных людей вышли, не находишь? – вопросом на вопрос, ответил я.

– Странные эсеры, – поддакнул Картко. – Имея в организации боевые дружины и посылать на такую операцию непроверенных людей?

– Вы тоже заметили? – хмыкнул я.

– Странностей хватает, – кивнул Глеб Сидорович.

– Понял, о чем вы, – задумчиво протянул Анзор. – Нет, мне о данных людях сообщили надежные источники, готов поклясться, что они в этом деле не замазаны.

– Многоходовка, молодые люди, – Картко кивнул в сторону дома, – нам вряд ли что-то расскажут, так как их, по всей видимости, использовали втемную. Если бы и дошло дело до покушения, то в живых их никто не планировал оставлять.

– Согласен, – кивнул я. – Тем не менее, Глеб Сидорович, попытайтесь найти какие-нибудь зацепки.

– Не обещаю, – ответил Картко. – Что эти, что те, кто в ресторане участвовали, из одного оркестра, а вот дирижер скрыт.

– Я бы поставил на происки из-за границы, – прозрачно намекнул я ему.

– Возможно, – пожал Картко плечами, не соглашаясь, но и не опровергая мои слова.

Тем не менее, вижу, что у начальника сыска есть какое-то собственное мнение насчет всего случившегося и оно с моим не стыкуется.

– Тогда мы оставляем вас тут и отбываем, – протянул я руку начальнику сыска.

– Да, дальше я со своими людьми тут сам разберусь, – ответил тот, и мы обменялись рукопожатием.

– Анзор, собирай господ-офицеров, мы уходим, – направился я к привязанному Бесу.

Неспешно едем обратно, монотонное покачивание на коне убаюкивает и спать хочется неимоверно. Мысли вяло ворочаются, а на сегодня у меня запланирована встреча с главным конструктором. Необходимо ускорить производство самолетов, а у нас еще и технического решения нет. Н-да, от авиастроения я, честно говоря, совсем далек. Современных Мигов тут не построить, да и, боюсь, виденное в фильмах про Великую Отечественную не дает понимания главных узлов и деталей. Да чего там говорить! Даже не знаю характеристики двигателей! Про различные маневры и фигуры высшего пилотажа и говорить не приходится. Правда, от моего наброска на бумаге Василий дар речи на какое-то время потерял, а потом стал уверять, что это произведет фурор и качественный переворот в летательных аппаратах. Конечно, самолеты уже есть в каждой империи, но они очень неуклюжие и громоздкие, в следствии чего и маневрируют в воздухе словно слон в посудной лавке.