Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гермиона видела нечто подобное в альбоме французских гравюр, который мать хранила в гардеробной на верхней полке, но в то время она не поняла, что все это означает. Зато теперь, видя неописуемое наслаждение, разлитое по лицу женщины, пьяно льнущей к любовнику, Гермиона решила, что французы далеко не так глупы и смехотворны, как она считала раньше.
– О, дорогой, скорее, скорее, – стонала женщина. – О да-да, вот так.
Кэппон и граф о чем-то спорили, стоя перед закрытой дверью, которая скорее всего вела в переулок за домом.
Господи, только не очередной переулок!
А Гермиона так надеялась, что не испортит перчатки до конца вечера! Кроме того, если такова улица перед домом, каков же будет переулок?!
Забыв о любовниках, она подобралась поближе к графу и Кэппону, но тут на ее пути встал Роуэн. Пес уставился на нее хищным взором.
Гермиона ничуть не усомнилась, что он ее видит.
– Уходи, – прошептала она, пытаясь отогнать огромного волкодава. – Прекрати все это!
– Прекратить? – удивился мужчина, выглядывая из-за юбок партнерши. – То есть как это – «прекрати»? Я думал, тебе нравится.
– Я ни слова не сказала! – возразила женщина, толкнув его голову обратно под юбки.
– Но я сам слышал… – настаивал мужчина.
– Ничего подобного! Скоро ты заявишь, что этот мерзкий пес беседует с тобой! Немедленно доведи дело до конца, или потом я не позволю тебе никаких новомодных штучек!
Мужчина еще раз оглянулся на то место, где стояла Гермиона, и снова нырнул под юбки шлюхи.
Гермиона повернулась к ним спиной, стараясь не слышать стонов женщины и сосредоточиться на предмете обсуждения мужчин.
– Понятия не имею, как она открылась, – жаловался владелец заведения. – Но она открыта, а это скверно отражается на деле, говорю я вам.
Рокхерст сложил руки на груди и упрямо выдвинул подбородок:
– Значит, кто-то открывает дверь. Это не просто совпадение: в нынешнем месяце меня трижды вызывали сюда по этому поводу!
Владелец пожал плечами.
– Я прикажу Тиббетсу проследить за этой дверью. У него поразительное чутье. Иногда мне кажется, что его мамаша была терьером: сам он способен залезать в самые мерзкие крысиные норы. И при определенном поощрении он докопается до истины.
– Да уж, позаботься, чтобы он докопался! – хмыкнул Рокхерст. – Не хотелось бы, чтобы кто-то пострадал.
– Боюсь, уже слишком поздно, – вздохнул Кэппон, снимая с шеи длинную цепочку и вытаскивая из-за пазухи висевший на ней ключ. Он почему-то не спешил вставить его в скважину. – Вам следует знать… ну… как бы это лучше выразиться… Новенькая девушка Салли… – Перекрестившись, он сунул ключ в скважину. – Ее прикончил один из них.
Рокхерст сжал его руку, державшую ключи:
– Ты уверен?
– О да! Ее нашли… то есть Салли нашла ее…
– Не договаривай. Я знаю, что она нашла.
Граф отвернулся, но Гермиона успела заметить, что он дрожит. Она слышала тихую муку в его словах, однако такая… такая скорбь вовсе не может быть присуща человеку, который, по мнению общества, способен думать только о собственных развлечениях.
– В этом нет вашей вины, милорд, – пролепетал Кэппон. – И быть не может. Такие вещи случаются.
– Но не с моими людьми. Не в моем королевстве.
– Ну да, конечно! И как может единственный человек чувствовать себя ответственным за весь Лондон? Такое просто невозможно. Вы окончательно спятите, если начнете волноваться за каждую юбку и каждого оборванца, которым всадили нож в живот.
– Я за них отвечаю.
– Так-то оно так, но им стоило бы знать, что здесь шататься по ночам опасно. Все, кто вырос в Дайалсе, учатся этому едва ли не с пеленок. Но кое-кто ничего не желает слушать… ил и просто не верит.
– Тогда давай сделаем так, чтобы они могли гулять по ночам, не думая об опасности, – заявил Рокхерст, выпрямляясь.
– Да не оставит вас Господь, милорд, – кивнул Кэппон и, повернув ключ, налег плечом на тяжелую дверь.
Рокхерст снова взвалил на плечо большой кожаный мешок и свистнул Роуэну.
Но собака продолжала смотреть на Гермиону.
– Думаю, ваш пес – натура созерцательная, – рассмеялся Кэппон, посчитав, что Роуэн наблюдает за парочкой любовников. – Я обычно беру по две гинеи за сеанс.
– Вычти из моего счета, – фыркнул Рокхерст и снова свистнул, на этот раз громче и резче.
Роуэн немедленно повернулся, однако прежде чем ринуться к хозяину, еще раз взглянул на Гермиону, и в его глазах отчетливо читалось: «Я с тобой еще не покончил».
Прежняя дилемма возникла у Гермионы: идти за графом или оставаться в относительной безопасности заведения Кэппона. Но томные стоны шлюхи и боязнь застрять здесь до утра толкнули ее вперед.
Это и ужасающее откровение Кэппона: «Ее нашли… то есть Салли нашла ее…»
В каком бы состоянии ни нашли несчастную девушку, Гермиона не желала закончить жизнь в подобных обстоятельствах. Но как бы там ни было, а она не спускала глаз с широких плеч Рокхерста.
«Постарайся уберечь меня, – взмолилась она про себя и, глубоко вздохнув, добавила еще одну молитву: – Или по крайней мере спаси мои перчатки».
Рокхерст вышел в переулок, поднял голову и понюхал воздух. Глаза могли обманывать, но граф давно уже понял, что обоняние – самое надежное из всех пяти чувств. Роуэн пробежал мимо и встал впереди. Оба насторожились и несколько секунд ожидали, пока все успокоится. Следовало правильно оценить окружающую обстановку.
Из окон через прозрачные занавеси лился свет, заливая переулок призрачным сиянием.
Графу почему-то стало не по себе. Он быстро обернулся. Но не увидел ничего, кроме закрытой двери заведения Кэппона.
Но граф продолжал обозревать пустое пространство: всю ночь его преследовало ощущение постоянно ведущейся слежки. На несколько секунд Рокхерст замер, прикрыл глаза и попытался действовать, как подсказывала интуиция, но по-прежнему ничего не различил. Может, Кэппон прав, и он действительно сходит с ума?
Рокхерст задумчиво вздохнул и уставился в пустоту. И тут до него дошло. Запах духов! Не дешевых и резких, которыми так любили пользоваться Кэппон и его потрепанные голубки, а нежный аромат весенних цветов. Тот, что предпочитали большеглазые лани, гарцующие по Мейфэру.
Граф снова вдохнул, но на этот раз в нос ударила вонь мусора, от которой могли перевернуться самые закаленные желудки.
И что это он себе вообразил?! Весна в Севен-Дайалсе?! Да, он действительно спятил! Яблоневый цвет, видите ли!
Тем не менее, он еще раз посмотрел на ступеньки крыльца и, не заметив ничего особенного, принялся за дело.