в одиночку, так и группами: среди них были как совсем маленькие дети, так и старики. Все принялись бесцельно оглядывать коридор, повторяя странные мантры и нелепо выкручивая головы в случайные стороны. Вскоре голоса слились в едва различимую какофонию, из которой можно было выделить лишь отдельные фразы.

– Главное – учеба! Четыре – не оценка! – без устали раз за разом произносила худощавая женщина в очках.

– У меня плохое предчувствие, нужно уезжать отсюда, – молодая девушка, пошатываясь, вышла из квартиры вместе с тем, кто раньше был ее парнем. Зря ты ее не послушал, парень, она тогда явно оказалась права.

По мере того, как люди выходили из квартир, становилось все сложнее отследить, кому именно принадлежала та или иная реплика:

– Как же задолбали колотить доски, сколько можно…

– У меня плохое предчувствие…

– Как была дура, так ей и останешься!

– Чепуха этот ваш городской карантин! Че-пу-ха!

– Не оценка!

– Мам, а когда мы гулять пойдем?

– Стучит и стучит…

– Паспорт, билеты, пропуск на выезд, ключи… паспорт, билеты, пропуск на выезд, ключи…

Я не понимал, что происходит. Просто не мог оторвать глаз от происходящего и сдвинуться с места. Кожа каждого из них была зелено-желтой, а глаза залиты коричневым. В руках – у кого что: ручки, телефоны, бутылки…

Сначала толпа была больше занята бубнежом себе под нос и бесцельным брожением туда-сюда по коридору, но спустя какое-то время из открытой квартиры вышел худощавый мужик, который заметил меня и стал вглядываться, под странным углом склонив голову…

Не прошло и минуты, как все два десятка пар глаз уставились на меня. Даже перестали повторять свои мантры, зато теперь медленно направились в мою сторону. Я боялся пошевелиться, настолько были натянуты нервы. Нежить с обеих сторон окружила меня у неработающего лифта, и с каждой секундой расстояние между нами сокращалось все быстрее.

Наверное, убить меня они не смогут, однако не хотелось бы «воскреснуть» на кухне у хозяюшки, с тарелкой «отбивных» перед носом. Думаю, эта сцена обеспечила мне пищевое расстройство на добрый месяц вперед.

Нахмурившись, я заметил, что друг друга они не трогают… вроде бы. Быстро посмотрел на разные предметы, которые они держали в руках, а затем на свой молоток.

Чем черт не шутит.

– Надо… эм, гвоздь вбить. Расшатался, – произнес я максимально подражая тембру их голоса и, прищурившись, стал ждать реакции.

Один за другим они начали склонять голову в другую сторону и продолжили наблюдать.

– Надо гвоздь вбить. Расшатался, – повторил я еще раз.

Парочка ближайших ко мне созданий как будто потеряла интерес и развернулась.

– Надо гвоздь вбить. Расшатался! – сказал я чуть погромче.

Толпа постепенно начала расходиться и, повторив фразу еще пару раз, я услышал, как знакомый бубнеж вернулся на круги своя.

Когда всяческий интерес к моей персоне угас, я смог тихо добраться до лестницы вниз, что находилась рядом с лифтом. Все нижние этажи я проскочил без остановки.

Меня бросило в пот, голову разрывал целый рой мыслей, от которых руки дрожали даже сильнее, чем от страха. Все происходящее напоминало абсурдный сон, кошмар, из которого никак не получалось выбраться. Отец, гроб, очередная смерть, Родион, по поведению которого было непонятно, хочет ли он меня окончательно довести до безумия или помочь. И хотя с телом все было в порядке, мой разум, моя психика напоминала выжатый лимон, из которого выдавливались последние капли. Еще немного, и границы понимания происходящего, в пределах коих я пока что находился, могут сломаться. Конечно, полный своеобразной нежити дом немного приглушил жжение в груди, заставившее встать с кровати, но я сомневался, что хоть что-нибудь будет способно потушить его полностью.

Вскоре я преодолел пустое фойе и распахнул дверь на едва освещенную утренним светом улицу. Дом, из которого я вышел, окружали привычные для жилых районов места. Рядом со входом в подъезд стояла еще одна детская площадка, такая же безжизненная, как и те, что я видел из окна. В зданиях напротив первые этажи занимали аптеки и небольшие магазинчики, закрытые, по всей видимости, уже навсегда. Было заметно, что, по сравнению с предыдущим мертвым городом, этот стал таковым относительно недавно.

Кто бы мог подумать. На скамейке возле дома меня дожидался курящий трубку Родион. Даже где-то раздобыл кепку с острым козырьком, пока я спал. Кинув на меня косой взгляд, он открыл рот:

– Быстро ты.

От одного взгляда на него мои зубы сцепились сами по себе. Я не знал, что сделать первым, наорать на него или бросить в седой лоб этого психа молоток, однако ни первого, ни второго сделать не успел. Первый же глоток свежего воздуха напомнил о вони наверху, а живот скрутило в резком приступе тошноты. Организму нужно было каким-то образом освободиться от скопившегося стресса, и меня вырвало на ступени подъезда.

Понимающе глядя на то, как меня выворачивает наизнанку, Родион лишь медленно кивал с блуждающей, едва уловимой улыбкой.

Спустя три долгие минуты меня отпустило, и я вернулся в вертикальное положение. Старик постучал трубкой о скамейку, вытряхивая пепел, спрятал ее в карман пиджака и поднялся с места.

– Следуй за мной, – он развернулся, даже не дожидаясь ответа, – здесь недалеко.

– Один раз мы уже с тобой ходили, – я вытер рот рукавом, – ничем хорошим не закончилось.

– Ну, если ты хочешь остаться в компании жильцов этого дома, – он пожал плечами, – не смею отвлекать. А что до прошлого раза – трагическое стечение обстоятельств.

– «Трагическое стечение обстоятельств»?! Ты мне ноги переломал, долбанный маньяк! Если бы не ты, я бы изначально не угодил во все это дерьмо!

Старик рассмеялся.

– Ты бы оказался в другом дерьме, Марк! Я не сажал тебя на тот поезд и не тащил в мертвый город. Более того, твоей судьбой было сгинуть от лап твари посреди глуши, во что я вмешался, – он глянул на меня через плечо, – можешь не благодарить.

– Благодарить? Да если бы не ты, то этой твари бы там и не было! Или, может, вспомнишь, что произошло потом, когда ты хотел обречь меня на… – я осекся, вспомнив вой отца. Переворот в клане от действий Родиона не зависел. Это еще большой вопрос, что хуже – оказаться в лапах мертвой твари или оказаться в лапах дорогих родственничков. Да еще и без измененного Сдвига.

Родион улыбнулся.

– Поставь себя на мое место. Если бы у тебя сейчас был выбор, последний близкий человек или незнакомый паренек, кого бы ты выбрал?

Проблема в том, что все близкие мне люди либо мертвы, либо оказались предателями. Однако…

– Я бы выбрал третий путь, –