– Е-мое, кто у нас товарищ режиссер, я или ты?

– Хорош говорить загадками! – я действительно не мог понять, что за тарелочка и почему она должна быть именно у режиссера.

– Я думал, ты нормальный режиссер.

– Решил мстить за Снежану?

– Да при чем здесь Снежана? Перед началом съемок киношники всегда разбивают тарелочку с автографами съемочной группы и названием фильма. Традиция такая. Типа чтобы съемки удачно прошли.

– Ни фигасе. А че ты раньше не мог сказать?

– Я думал, ты знаешь, ты же «Пальмовую ветвь» хочешь, значит, типа в кино сечь должен. Я поэтому и не стал брать из дома тарелку.

– А мог бы… Я вообще не в курсах про эти киношные штучки, может, там еще че есть?

– Да вроде нет.

– А ты откуда про тарелочку знаешь?

– Так у меня дед гримером на студии Горького работал.

– Нормально.

– А! Вспомнил! – Марк снова поправил капюшон. – Если кто сценарий уронит, то он должен на него сесть и, не отрывая от задницы, встать.

– Ну, тут нам не подходит. У нас сценария нет.

– И вот это меня пипец как смущает.

– Да че такого? Я уже все придумал. Будем подходить ко всем и задавать четыре вопроса. Лучше скажи, че нам с тарелочкой делать?

– Фиг знает.

И тут позвонил Новиков.

– Алло, Саня!

– Ты где ходишь, помреж?

– Я по этому поводу. Я начасок задержусь, начинайте без меня.

– А ты не прифигел?

– Да блин, меня предки припрягли. Ща разгребу все и сразу к вам.

– Ну, вашпе.

– Про тарелочку скажи, – подсказал мне Марк.

– А, да! Саня, тарелку прихвати с собой.

– Какую тарелку?

– Какую тарелку? – переспросил я.

– Да любую, – сказал Марк.

– Да любую, – повторил я.

– А. На фига?

– У киношников есть традиция, – начал я, но Саня вдруг перебил.

– Ладно, мне пора. – И повесил трубку.

– Ну че, возьмет?

– Надеюсь. Трубку бросил.

– Ну перезвони.

Я перезвонил. Новиков не отвечал.

– Занят, наверное. Его ж припрягли.

– Ну и ладно, – махнул рукой Марк, – он же поцик толковый, притащит тарелку.

– Угу, – только и ответил я.

Пока ждали, небо снова заволокло тучами. Зашли в магаз.

– А че, может, твоего деда попросим нам помочь? Он же опытный.

– Угу, – согласился Марк. – Давай выпишем его из Москвы сюда, пусть поможет.

– А че, он в Москве?

– Нет, блин, в Урюпинске. Где у нас студия Горького?

– В Москве, что ли?

– Н-да… – покачал головой Марк и поправил капюшон.

– Че ты капюшон свой без конца дергаешь?

– Да съезжает.

– Ниче он не съезжает.

– Ну, значит, просто привычка. Раньше без конца съезжал.

– А не пробовал без капюшона ходить?

– Ты че? Как можно без капюшона ходить? Это же стайл.

Я посмотрел на этого субтильного бородатого паренька с камерой и так и не нашелся, что ему ответить. Мое внимание привлек другой тип. Огромный такой, метра за два ростом. Настоящий баскетболист. Волосы длинные и собраны в хвост, и ноги никак не меньше 47-го размера. Он залип возле полки с кукурузой. Ему было неудобно рассматривать банки, так как полка находилась чуть выше его пояса. Он брал каждую, подносил прямо к самым глазам (видимо, со зрением не все в порядке), ставил обратно, брал новую. Таким образом он прошел всю полку, но так и не смог выбрать нужную ему кукурузу. Решил исследовать нижнюю полку, для этого он сел на корточки. Голова великана смешно выглядывала из-за верхней полки, и, словно это был какой-то фокус, каждые десять секунд перед его глазами возникала верхушка новой банки. Подошла рыжая старушка. Их головы были на одном уровне, хотя великан сидел. Я толкнул локтем Марка.

– Смотри, какой кадр.

– Где?

И тут великан встал.

– А, вижу, колоритный, да.

– Давай с него начнем фильм. Включай камеру.

– Не буду.

– Это че за не буду? Давай включай, и я пойду его спрашивать.

– Спрашивай, но я снимать не буду.

– Да ты че обурел?

– Мы тарелочку не разбили. Никаких съемок быть не может.

– Да далась тебе эта тарелочка! Тут такой кадр. Он щас свалит, где мы такого возьмем?

– Ну иди скажи ему, что хочешь его в кино снять. Саня придет, разобьем тарелочку, и снимай его хоть до самого конца света.

– Не, до конца света – это долго. Мы фильм раньше должны отснять, нам еще Канны выигрывать. Блин, кто из нас режиссер? Я тут главный, так что давай включай камеру и пошли к нему.

– Здесь все равно снимать нельзя.

– Че это нельзя?

– Без разрешения нельзя.

– Да блин, вы все сговорились, что ли? Давай купим по-быстрому тарелку, расфигачим и снимем его на улице.

– Давай, только без саниной подписи тарелочка недействительна будет.

– Как это недействительна?

– Так. Нужно, чтобы вся съемочная группа расписалась. Иначе косячное кино выйдет.

– Бред какой-то.

Пока мы спорили с Марком, великан уже выбрал кукурузу, встал, махнув гривой, и направился к кассам. Я упустил его из виду.

– Где он? Блин, это все ты!

– Да куда он денется? К кассе по-любому пойдет. Как вообще можно потерять двухметрового амбала? Это же тебе не морская свинка.

– Иди ты.

Я стоял у кассы и смотрел на великана. Черт, настоящий Шакил О’Нил, только белый. Он вытащил из футляра очки и напялил на свою огромную голову. Ну точно, видит фигово. Привет, кэп, типа.

Как только он расплатился, я бросился к нему.

– Здрасте!

Черт, я реально ему в пупок дышу, ну, чуть повыше.

– Здрасте…

Он вытаращил на меня глаза, будто я был зеленый марсианин в фиолетовых лосинах.

– Мы снимаем кино и хотели бы задать вам на камеру несколько вопросов.

– Какое кино?

– У него нет еще названия, но оно про апокалипсис.

– Никакого кино, никакого апокалипсиса, никаких вопросов! – прогремел великан. – Не трогайте меня!

Он закрыл лицо ладонью, присел и, втянув голову в плечи, побежал в полуприсяде к выходу. Ей богу, у него были километровые шаги. Выглядело это смешно, но засмеяться я не успел, я рванул за ним – да где там. Великан учесал от меня, как «феррари» от «запорожца».

– Блин! – пожаловался я Марку.

– Тарелочка, – разъяснил он.

– Да иди ты!

– Угу, вместе пошли. Саня уже на месте. Эсэмэснул.

Новиков ждал нас на месте с огромной алюминиевой кастрюлей.

– Это че? – удивился я.

– Вы же сами просили.

– Мы просили тебя тарелочку принести.

– Тарелки все грязные были. Раковина под завязку.

– Ну и на фига нам кастрюля?

– А тарелка на фига? Есть че-то будем? Или реквизит?

– Угу, реквизит. Блин, че так трудно-то все?

– Тарелку разбить надо, – разъяснил Сане Марк. – Чтобы кино понтовое вышло.

– А-а-а. А вы