Кроули разделил неприязнь своей семьи к либералам, увидев предательство в расширении привилегий Гладстона в 1884 году, когда семейный герой лорд Солсбери тщетно сопротивлялся законопроекту о реформе, который консерваторы воспринимали как предвестник конституционного коллапса.

Тем не менее якобизм Кроули был скорее символом, чем фактом. Спустя двадцать лет после того, как эпизод с Карлистами погрузил его в реальность, он признался, что в одной части своего мозга он действительно был «фанатичным легитимистом», презирая британскую королевскую семью как «немецких узурпаторов». Однако, в отличие от Мазерса, Кроули прекрасно чувствовал реальность. Временами наивный, но и упрямый, он, вероятно, чувствовал, что его разрывают легитимистские требования. Он был высоким тори, романтиком и рационалистом, немногословным противником протестантизма и антинаучного католицизма. Он был верен Короне, хотя и резко относился к человеку, стоящему за ней. Он говорил, что в душе он был аристократом, в уме, своего рода анархистом. Кроули олицетворял многие из противоборствующих сил, раздиравших Европу того времени; человеческий дух времени. Похоже, он разрешил дилемму в противоречиях своей запутанной психологии, предложив свою грубую сторону государству, а свое сердце — духовному делу. Он держал свои мысли при себе; отсюда и летняя депрессия 1899 года.

Двойственное отношение к делу Карлистов легко обнаружить в комментариях Кроули, сделанных много лет спустя о знакомстве с легитимистом, энтузиастом независимости Корнуолла и военном корреспонденте Times Луи Чарльзе Ричарде Данкомб-Джуэлле (1866–1947), сыне Плимутского брата из Стритема:

Он был очень увлечен кельтским возрождением и хотел объединить пять кельтских народов в империю. В этом политическом проекте он не преуспел полностью: но он дошел даже до конструирования флага [для Корнуолла]. О, насколько этот флаг был уродлив! Все это казалось мне ребячеством, но не более, чем империализмом, и имело преимущество, что было довольно очаровательно и совершенно безобидно[21].

Оценка Кроули включала в себя тонкие насмешки над якобитскими претензиями Данкомб-Джуэлла (он называл себя Людовиком Кэмероном) — оценка, напоминающая сводный отчет разведки.

В мае 1891 года Кроули принес клятву верности короне, присоединившись к кадетскому корпусу добровольцев 1-го Вустерширской Королевской артиллерии в Малверн-колледже. Рассказ Кроули об этом случае был любопытно удален из опубликованной «Исповеди». Клятва произвела на него сильное впечатление: «Каждый раз, когда я выполняю действие в поддержку своей первоначальной присяги, я укрепляю связь [с Англией]». Это действительно «исповедь», и она сокрыта. Ричард Спенс подозревает, что здесь кроется «ключ к его будущей секретной службе»[22].

Кроули заявил, что он «вполне готов умереть за Англию таким жестоким и бездумным образом. «Правь, Британия, морями!» заставляет чувствовать себя самой обычной публикой мюзик-холла. Это животное готово использовать свой мозг и свою силу так же глупо и беспринципно, как герцог Веллингтон»[23]. Кроули знал, что Англия часто ошибалась, патриотизм часто был пустяком, но он служил ей до последней капли крови.

Кроули был «Зверем» — черным для слепых и сияющим для видящих. Такие двойные симпатии увеличивали его ценность как агента разведки. И разведывательная работа привлекала его больше. Кроули любил интриги, и заговор легитимистов давал их достаточно.

* * *

С того момента, как Кроули встретил Мазерса и его жену Мину[24] в Париже в новом 1899 году, он вошел в лабиринт. Чтобы следовать за ним, нам нужно придерживаться трех направлений: во-первых, духовного восхождения Кроули через систему Золотой Зари; во-вторых, политики легитимизма и пристального внимания Кроули; в-третьих, решения Кроули завершить «Священную Магию Мага Абра-Мелина»: опасный магико-религиозный метод духовного Самораскрытия, чьи интенсивные требования усложняли все остальное.

Каждое из этих направлений связано с Мазерсом. Именно Мазерс перевел и опубликовал французский экземпляр «Священной магии» XVIII века, который он нашел в Библиотеке Арсенала в Париже. Кроули взял на себя издательский бизнес Мазерса, потому что острая задолженность Мазерса требовала удержания прибыли от кредиторов. Поступив так, Кроули «одолел» Мазерса.

Кроули хотел знать, каким «Тайным вождям» служил Мазерс. Мазерс приобрел абсолютную власть на основании заявленной встречи с высшими тайными вождями Ордена розенкрейцеров в Булонском лесу, печально известном как постоянное место сборищ проституток. Мазерс сказал, что их (Тайных вождей) электрическое присутствие временно потрясло его. Вопрос о власти Мазерса расколол бы Герметический Орден Золотой Зари.

* * *

Весной 1900 года, узнав, что Мазерс уехал в Париж, чтобы способствовать заговорам против правительств Испании, Португалии и, возможно, Великобритании, члены Внутреннего Ордена бросили вызов своему лидеру. Обвинения в прямом участии Мазерса в «заговорах якобитов с целью свержения трона Англии» появились в остроумном трактате Кроули «Скандал розенкрейцеров», опубликованном в 1911[25]. Там Кроули обвинил легитимистов в предположении, что они могут избавить Британию от «узурпатора» Виктории, предложив корону принцу Рупрехту («королю Роберту»), сыну Марии Терезии Австрийской[26]. Кроули, вероятно, полагал, что эти люди были не больше британцами, чем родственники королевы Виктории в Кобурге. В своем романе «Лунное дитя» 1929 года Кроули представил полу-вымышленного Мазерса как немецкого шпиона и орудие «Черного Братства», эквивалент «СПЕКТР» Яна Флеминга.

Подозрения Внутреннего Ордена в отношении Мазерса быстро запятнали человека, которого считали его ближайшим союзником. Быстрое продвижение Кроули в Ордене особенно беспокоило члена Внутреннего Ордена У. Б. Йейтса. Йейтс, имеющий прокельтские сепаратистские связи и симпатии фений (ирландских республиканцев), в ретроспективе кажется параноиком[27]. Что задумал Кроули? Кроули погрузился в заговор.

Исследование Шэрон Ловенны «Noscitnr A Sociis: Jenner, Duncombe-Jewell and their Milieu»[28] показывает, что Эшбамхэм и Мазерс обеспечивали поставки оружия из Баварии для восстания карлистов при помощи легитимиста «криптографа» Генри Дженнера, канцлера Общества Белой розы. Дженнер занимался секретными переговорами с Баварией, а также заговорами с целью посадить Бурбона дона Мигеля на трон Франции и, в скором времени, обеспечить испанский престол для Бурбона дона Карлоса VII. Кроули познакомился с Дженнер через Данкомб-Джуэлл.

Трижды в XIX веке народные кровавые восстания не смогли вернуть Бурбонов на испанский престол. Новые возможности для восстания открылись, когда США нанесли унизительное поражение Испании в конце 1898 года. 10 декабря Испания уступила Кубу, Пуэрто-Рико, Гуам и Филиппины США за 20 миллионов долларов — капитуляция настолько возмутительная, что бывший командующий Генерал испанских кубинских войск Валериано Вейлер-и-Николау замышлял карлистский переворот[29]. Страдания генерала сказались на внешней политике США. Заинтригованный и вдохновленный растущей ролью Америки в мире, Кроули написал «Обращение к Американской республике», проецируя пророческие объятия дружбы через Атлантику на «кровных братьев» Великобритании. Поэма Кроули — это ода общей судьбе.

Заявив, что в будущем Британия и Америка разделят задачу избавления иностранных тиранов от их власти порабощать мир, замечательное «Обращение» Кроули можно рассматривать как гимн «западному империализму» или,