— Что надо, Аврора?!

«Но» вдруг перестало существовать.

Я перехватил её руку, сплёл наши пальцы. Она так и молчала, только смотрела на меня, не отводя взгляда. Гром треснул прямо над нашими головами, но это было ничем по сравнению с вкусом её губ, по сравнению с тем, как всё громыхало внутри меня. Стены, границы, выстроенные запреты и данное самому себе когда-то слово вычеркнуть её, сжечь внутри себя всё связанное с ней.

Обхватив затылок Авроры, я смял поцелуем её губы. Прижался бёдрами и почувствовал её так близко, что едва не кончил в ту же секунду. Проклятье! Ни одна баба за все эти годы не смогла сделать со мной и десятой доли того, что сделала она за какие-то мгновения!

Мне хотелось вжать её в себя так, чтобы намертво. Чтобы подчинить её себе, чтобы до неё наконец дошло, что самой себе она больше не принадлежит. Жадно впиваясь в её рот, я тёрся о неё, толкался сквозь джинсы, а в висках бешено стучала кровь. Понимая, что не место и не время, я не мог заставить себя прекратить это. Терзал её губы, сжимал тонкую кисть, ждал, что она вот-вот начнёт вырываться, но…

Вторая ладонь Авроры легла на моё плечо, губы шевельнулись. Я ощутил касание её языка – поначалу осторожное, неуверенное, а после… Обхватив меня за шею, она прильнула всем телом. Запустила пальцы мне в волосы и застонала сквозь поцелуй. Башню сорвало пуще прежнего. Сука! Будь она проклята, эта грёбаная сука! Хотелось сожрать её, хотелось… Да я уже и сам не понимал, чего именно – не только подчинить, но и дотронуться, как прежде.

Пальцы против воли скользнули по внутренней стороне её руки от запястья к плечу, по нитям вен, что я знал, даже не видя. Обратно до запястья и снова к локтю.

Новый раскат грома прокатился меж деревьев, эхом отразился где-то вдалеке, деревья громче зашуршали листьями. Первые капли – крупные, тяжёлые, упали на лицо, а я продолжал гладить её. Сгрёб волосы и впихнул язык глубже. Какая же она…

— Денис, — она сделала жадный глоток воздуха. – Дэн…

Губы её припухли и покраснели, зрачки были расширены. Я сделал шаг назад, хотя хотелось совсем другого – развернуть её спиной к себе, спустить штаны и вставить ей по самые яйца. Так, чтобы она кричала, цепляясь пальцами за шершавый древесный ствол, чтобы скулила от каждого толчка. Сколько месяцев она не выходила у меня из головы, сколько дней…

Взгляд мой зацепился за её ступни. Аккуратные пальцы с бледно-розовым лаком на ноготках. Вьетнамки…

— Д-дождь… — как-то с дрожью, на выдохе.

Я резко посмотрел ей в лицо. Заметил, как она сглотнула, смахнула со щеки каплю воды.

— Дождь… — повторила она. – Будет сильный.

Чёрт возьми, что это было?! Какого хрена?! Думать об этом сейчас было выше моих сил. В небе над нами снова вспыхнула молния, чернеющие тучи, казалось, поглотили всё вокруг. Раскат…

Капли в мгновение превратились в хлёсткие струи. Стремительный, с каждой секундой набирающий силу ливень обрушился на нас, не спасали даже деревья.

— Давай быстрее! – крикнул я, перебивая шум. Схватил её за мокрую руку и потянул за собой.

— Куда мы? – она вцепилась в мои пальцы. Голос… всё такой же, как и прежде. Аврора…

— Куда нужно, — отодвинул ветвь.

Аврора споткнулась, и я выругался сквозь зубы. Вьетнамки… Лес, стремительный ливень, какой бывает в горах, а на ней тонкая футболка с дебильной надписью и бестолковые вьетнамки. Чёрт!

Аврора

Не знаю, как долго мы бежали. Ощущение времени терялось в том хаосе, что царил вокруг и внутри меня самой. Всё, что было реального – пальцы Дениса, крепко смыкающиеся вокруг моей руки, и я бежала за ним, пробираясь сквозь царапающие кожу веточки и дождь, на более открытых участках превращающийся в сплошную водяную стену.

— Долго ещё? – сквозь шум воды выкрикнула я. С каждым шагом дышать становилось всё труднее, в груди появилась тяжесть.

На несколько секунд Дэн остановился, обернулся. По лицу его катились капли воды, волосы намокли и слиплись. Не сдержавшись, я привалилась к нему, напрочь мокрому, как и я. Перевела дыхание. Руки покрылись мурашками, лёгкие жгло.

— Ты в порядке? – он тронул меня за плечо, и я кивнула.

— Нам ещё долго? – повторила, заставив себя отстраниться.

— Нет, — во взгляде его была недоверчивость, которую я различила даже сквозь сгущающуюся темноту. – Метров триста.

Слизав с губ капли воды, я кивнула.

Дэн мигом опустил взгляд на мои губы, потом резко поднял к глазам, и я, не удержавшись, выдохнула. Он коснулся моего лба, стёр влагу, убрал прилипшую к коже прядь и, ничего не сказав, повёл меня дальше сквозь лес, чуть медленнее, чем прежде. Дождь не унимался, казалось, хлестал пуще прежнего. В небе то и дело, прорезая чёрные клубящиеся тучи, вспыхивали молнии. На каком-то сучке, и без того едва держащаяся вьетнамка, порвалась окончательно. Дэн посмотрел на мои ноги, но ничего не сказал, только махнул рукой в сторону.

Глянув туда же, я увидела что-то похожее на ограду.

— Что это? – надеясь, что он меня расслышит, выкрикнула я.

— Скоро увидишь.

Подведя меня к ограде, Денис отодвинул в сторону одну из болтающихся буквально на соплях металлических балок, и перед нами возникла дырка. Я послушно нырнула в неё, он следом. Грудь сдавливало всё сильнее и сильнее, что-то подсказывало, что так просто для меня эта ночь не кончится.

— Здесь когда-то был детский лагерь, — прокричал Дэн, вновь взяв меня за руку, и потащил к темнеющим вдалеке постройкам. – Сейчас он заброшен.

Мне хотелось оказаться хоть где-то – там, где будет сухо и тепло, где мокрую кожу не будет облизывать злой ветер. Те люди в доме… Я действительно понятия не имела, кто они и откуда. Знала только, что они опасны, и что Дэну не справиться с ними.

Спотыкаясь, я шла по устилающим землю веткам, кое-где под ногами блестели осколки битого стекла. Попыталась осмотреться по сторонам, но видно ничего не было. Пришлось целиком и полностью довериться Дэну – мужчине, что под дулом пистолета увёз меня из города, что ясно и твёрдо дал понять, что именно меня ждёт.

— Давай сюда, — открыв дверь одного из небольших домиков, он толкнул меня внутрь. Вошёл следом и подпер её стоящим неподалёку стулом.

Теплее не стало. Разве что дождь больше не хлестал по лицу, да ветер остался снаружи. Только теперь я поняла, насколько сильно замёрзла: кожа покрылась мурашками, меня буквально колотило, казалось, липкий влажный холод пробрался даже до костей. Спрашивать, есть ли тут свет, я не стала, ибо ответ был и без того ясен, как божий день.

— Не то, к чему ты привыкла, — бросил Денис, проходя мимо меня внутрь, — но лучшего нет.

Я пошла за ним. Домик был деревянный, с маленькими окошками и грязным, пыльным полом. Радовало только то, что стёкла на окошках по счастливой случайности, оказались целыми.