– О боже, как же я соскучилась по сексу! – воскликнула она, роясь в ящике комода в поисках свежего нижнего белья.

Все эти жутко долгие тридцать четыре года ее не трогал ни один мужчина, их тела не соприкасались, никто не ласкал ее, не сливался с ней воедино в порыве страсти…

После смерти Джонни на ее пути порой попадались мужчины, проявлявшие к ней интерес, особенно в первые годы. Возможно, она отдавала все свое внимание мальчикам, а позже саду, но после пары «круглых дат», как сказали бы ее сыновья, Поузи так и не нашла в себе душевных сил для нового романа.

– А теперь уже слишком поздно, – сообщила она своему отражению, сидя за туалетным столиком и накладывая на лицо дешевый кольдкрем – единственная дань регулярному уходу за красотой.

– Не жадничай, Поузи. Большинству людей и одну-то любовь с трудом удается найти, а ты размечталась о второй.

Поднявшись с кресла, Поузи выбросила из головы как мрачные, так и сказочные мысли и сосредоточилась на позитивных размышлениях о возвращении сына из Австралии. Вернувшись на кухню, она вытащила торт из духовки, достала его из формы и оставила остывать. Выйдя из кухонной двери на задний двор, Поузи разблокировала свой старенький «вольво» и, выехав с подъездной аллеи, свернула направо, на дорогу, которая минут за десять езды приведет ее в Саутволд.

Она ехала к набережной и, несмотря на холодный сентябрьский ветер, открыла окно, чтобы вдохнуть соленый морской воздух, смешанный с запахами жареных пирожков и рыбы с картошкой во фритюре, которые продавались в киоске возле того мола, что серой лентой уходил в Северное море под туманными голубыми небесами. Вдоль набережной тянулись симпатичные белые дома ленточной застройки, витрины магазинчиков на первых этажах изобиловали морскими сувенирами и безделушками, а чайки патрулировали тротуары в поисках случайных кусочков пищи.

Со времен ее детства город едва ли изменился, хотя, к сожалению, его старомодная своеобразная архитектура вдохновила орды состоятельных людей среднего класса приобрести здесь летние дома. Это привело к резкому повышению цен на недвижимость, и, хотя экономика городка только выиграла, несомненно, изменилась сама динамичность жизни некогда сплоченного местного сообщества. Стаи дачников слетались летом в Саутволд, делая парковки ночным кошмаром, и улетали в конце августа, подобно стае стервятников, закончивших пировать на падали.

Сейчас, в сентябре, городок выглядел опустевшим и безжизненным, словно эти орды высосали и увезли с собой все его соки. Припарковавшись на главной улице, Поузи заметила на модной лавке объявление о «завершении сезонной распродажи», а от книжного магазина убрали раскладные столики, где все лето лежали потрепанные пляжные романы.

Поузи быстро шла по улице, здороваясь со знакомыми. Чувство приобщения к аборигенам по меньшей мере доставляло ей удовольствие. Зайдя в газетную лавку, Поузи забрала свой ежедневный экземпляр «Дейли Телеграф».

Выходя из лавки, она зарылась носом в газету, просматривая заголовки, и случайно столкнулась с девочкой.

– Пардон, – извинилась Поузи и, опустив взгляд, увидела перед собой кареглазую девчушку.

– Все в порядке. – Девочка пожала плечами.

– Боже мой, – помедлив, воскликнула Поузи. – Простите, что я на вас так уставилась, но вы очень похожи на одну мою давнюю знакомую.

– Надо же. – Девочка неловко переминалась с ноги на ногу. И, когда Поузи посторонилась, пропуская ее в лавку, добавила: – Ладно, до свидания.

– До свидания. – Поузи развернулась и направилась вверх по улице к галерее. И тогда увидела, как ей навстречу быстро движется знакомая фигура.

– Эви? Неужели это правда ты?

Эви резко остановилась, ее бледное лицо смущенно покраснело.

– Да. Привет, Поузи, – тихо ответила она.

– Как ты поживаешь, милая? И что, скажи на милость, ты опять делаешь в Саутволде? Решила навестить старых друзей?

– Нет. – Эви разглядывала свои туфли. – Мы переехали сюда пару недель назад. Я… мы теперь опять живем здесь.

– Неужели?

– Именно.

– О, ясно.

Поузи заметила, что Эви упорно не поднимает на нее взгляд. Она стала гораздо тоньше, чем в юности, а ее прекрасные длинные темные волосы сменила короткая стрижка.

– По-моему, я только что видела твою дочь около газетного магазинчика. Я как раз подумала, что она очень похожа на тебя. Значит, вы втроем вернулись сюда навсегда?

– Вдвоем, навсегда, – ответила Эви. – А теперь, Поузи, прошу меня извинить, я ужасно спешу.

– Разумеется, и… теперь я подрабатываю в Галерее Мейсона, это через три дома от «Суана». Если захочешь перекусить, то знай, что я всегда буду рада видеть тебя. И твою дочку. Как ты назвала ее?

– Клемми, ее зовут Клемми.

– Подозреваю, сокращенное от Клементины, как звали жену Уинстона Черчилля.

– Да.

– Прелестное имя. Что ж, до свидания, Эви, и с возвращением.

– Спасибо. Пока.

Эви направилась к газетному магазинчику на поиски своей дочки, а Поузи прошла последние несколько ярдов до картинной галереи. Глубоко обиженная на очевидную неловкость, испытываемую Эви во время их встречи, и думая о том, что же такое, черт возьми, она могла сделать, чтобы заслужить столь негативное отношение, Поузи достала из сумки ключи от галереи.

Отперев входную дверь и войдя в демонстрационный зал, она потянулась к выключателю, размышляя над сказанным Эви: может, Брайан, живший с ней эти годы, почему-то исчез из ее жизни? Интересно было бы узнать подробности, думала Поузи, хотя сознавала, что вряд ли узнает. Судя по реакции Эви, она, вероятно, предпочтет перейти на другую сторону улицы, чтобы избежать очередной случайной встречи с ней.

Однако, прожив на этой земле почти семь десятков лет, Поузи отлично усвоила, что у людей бывают разные странности. «У Эви есть на то свои причины», – погрузившись в размышления, решила Поузи, зайдя в служебное помещение в глубине галереи и включив чайник, чтобы приготовить себе вторую традиционную чашку кофе.

Жаль, что она не знает, каковы они.

– Пожалуйста, Джейк, сейчас же иди и найди свои ботинки!

– Но, мама, я же еще не доел завтрак и…

– Меня это не волнует! Мы опаздываем. Давай живо!

Когда Джейк вышел из кухни, Эми Монтегю вытерла салфеткой ротик четырехлетней Сары и, опустившись на колени перед дочкой, надела ей туфли. Носки уже сильно истончились, а ножки Сары с трудом помещались в ставших тесными туфлях. Нос Сары сопливил, волосы еще оставались спутанными после ночного сна, а брюки, перешедшие к ней по наследству от Джейка, уже тоже стали слишком коротки, достигая лишь середины голени.

– Ты выглядишь, как цыганская оборванка, – вздохнула Эми и, найдя расческу среди беспорядочных мелочей на серванте, попыталась продраться через кудрявую шевелюру белокурых волос Сары.