– У меня телефон сломался, – соврала я и пошла вотделение.

Заметив меня, больные повыскакивали в коридор и стали свосхищением здороваться. Проходя мимо палаты “люкс”, я почувствовала, какзащемило сердце. Дверь палаты открылась, и на пороге появился Илья. Окинув менянахальным взглядом, он громко присвистнул.

– Ну ты даешь! Словно с обложки журнала!

– Спасибо. Сегодня я просто утонула вкомплиментах, – с трудом выдавила я улыбку.

– Я тебя сразу и не узнал. Думаю, к какому уроду пришлатакая потрясная телка, а выходит, что этим уродом оказался я.

– Во-первых, я не телка, во-вторых, я пришла не к тебе,а на работу. В-третьих, мне некогда. Я должна переодеться.

– Жду не дождусь, когда ты наденешь свойсверхсексапильный халатик.

– Мой халатик не сексапильный, а медицинский.Улавливаешь разницу?

– Ты даже не представляешь, как бы я хотел отыметь тебяв этом халатике, – улыбнулся Илья.

Я побагровела от злости и хотела было дать этому нахалухорошую пощечину, но моментально остыла и решила перевести все в шутку.

– Думаю, что с твоим яйцом этого делать не стоит.

– А мне, между прочим, стало лучше.

– Ты хочешь сказать, что тебя скоро выпишут? –испугалась я.

– Я же не виноват, что в вашем отделении так хорошолечат. Яйцо уменьшается на глазах. Прямо чудеса какие-то!

Я пожала плечами и пошла в раздевалку.

– Маша! – окликнул меня Илья. – Ты передала,что я просил?

– Да, сразу, как и обещала. – Я попыталась сделатьбезразличное лицо и поняла, что мне это удалось. – Валет взял сверток исердечно тебя поблагодарил.

Я пошла по коридору, умышленно покачивая бедрами, спинойчувствуя пристальный взгляд Ильи. Вскоре в процедурку потянулись больные. Ильяпришел на укол самым последним и без приглашения уселся на стул.

– У тебя, по-моему, внутривенный. – Я посмотрела втетрадь и стала перетягивать руку жгутом. Илья откашлялся и спросил:

– Как ты добралась до поселка?

– На электричке.

– В дом входила?

– Больно надо! Передала сверток на крыльце и ушла.

– Сразу?

– Сразу. По дороге случайно встретила своего приятеля,и мы вместе уехали в Москву.

– Где ты встретила приятеля?

– В Песках, где же еще.

– Как тебе Валет?

– Не знаю. Я его толком не разглядела.

– Он тебе что-нибудь сказал?

– Ничего. Молча взял сверток, и все. Мне сразузахотелось спросить, почему у тебя такой молчаливый товарищ?

Илья поднял голову и тяжело дышал. Наши взгляды пересеклись.Я положила шприц на стол и тихо спросила:

– Почему ты так на меня смотришь? Что-то не так?

– Просто мне кажется, ты что-то не договариваешь…

– Я сказала тебе все. Мне больше нечего добавить.

Илья задумался, затем еще раз посмотрел на меня и глухопроизнес:

– Мне позвонили сегодня утром. Валет погиб. Егозастрелили.

Я округлила глаза и схватилась за щеки, подумав о том, чтово мне погибла великая актриса.

– Что ты сказал?!

– Валет погиб. Его застрелили.

– Когда?

– Вчера.

– Боже мой! Я не знала твоего Валета, но все же мнежаль, что так произошло. Такой молодой! Он был женат? У него есть дети?

– Он одинок, – не отрывая взгляда от меня,произнес Илья.

– Все равно жаль. Надо же, и когда только успели?!

– Маша, ты мне все рассказала? Может, ты что-тозаметила и не хочешь мне довериться? Я твой друг. Не бойся меня.

– Я ничего не видела, клянусь.

В процедурку зашла баба Люба и прервала наш разговор. Ильявышел, а я подошла к окну и посмотрела вниз. К больнице подъехал навороченныйджип, из которого вышли несколько мужчин. Немного постояв, они направились квходу. Я быстро отскочила от окна и села на стул.

– Машенька, тебе плохо? – испугалась баба Люба.

– Погода, наверное. Говорят, сегодня неблагоприятныйдень.

– И мне тоже не здоровится. Скорее бы вечер. Отведаешьмоей самогоночки – сразу полегчает.

– Ой, баба Люба, ты же нас споишь!

– Глупости! Я смотрю, к тебе таки клеится этот бандюгапроклятый. Все отделение уже шепчется. Только пусть знает, что не по Сенькешапка. Таких бандюг тысячи, а Маша у нас одна.

– В том-то и дело, баба Люба, что таких Маш тысячи.Ходят голодные, холодные и ждут принца на белом коне. Им даже надеть нечего. Атаких хозяев жизни, как наш больной – сытых, холеных, богатых, – оченьмало. На каждую Машу не хватит. Получается сто Маш на одного богача.

– Что ты говоришь такое, девочка?! Не пара он тебевовсе. У тебя на роду прекрасная судьба написана. Сходи на могилу матери. Онатоже твой выбор не одобрит. А этого пустослова близко к сердцу не бери. Он отскуки на тебя свои бесстыжие глаза пялит, чтоб у него яйца отсохли! Пока ты навыходных была, к нему опять эта краля приезжала. Два раза.

– Это та, что ноги от ушей?

– Она самая.

– Он ей не доверяет. По крайней мере, мне так сказал.

– Вот гад! Совсем совести нет! Он с ней в своей палатена полдня закрылся! Я хотела полы помыть – не пустил. Все уколы пропустил, дажеврачу не открыл. А когда вышел, так еще мне и высказал. Ты, говорит, старая,какого хрена ломишься? Когда я со своей любимой женщиной наедине остаюсь,нечего стучаться! Пообещал мне в следующий раз голову отвернуть, чтобы я его нетревожила.

Я почувствовала неприятный укол ревности, на лбу выступиликапельки пота. Вот это да! Я поперлась в этот дурацкий поселок, рискуясобственной жизнью, попала в препаршивую историю, чуть было не рехнулась отпереживаний – и все это для того, чтобы этот придурок закрывался со своейкрасавицей?!

– Он и вправду назвал эту женщину любимой?

– Вот тебе крест, – закивала баба Люба. – Небери этого козла в голову, девочка. Он не даст тебе ничего путного, а оттрахатькаждый может.