Он решил построить собственный мотор оригинальной конструкции, действующий от нагретого воздуха. Неудачно поставленные опыты побудили Жуковского оставить эту идею.

А потом начались разногласия с Рябушинским, который стал диктовать свои условия, и Жуковский покинул Кучино.

Небезынтересно отметить, что когда Рябушинский предоставил средства на строительство аэродинамической лаборатории в Кучино, ему шел двадцать второй год. Сам он активно работал в лаборатории, изучая новые по тому времени проблемы, в частности ламинарные (без перемешивания) и турбулентные (бурные, беспорядочные) потоки. Оказавшись во Франции, он продолжал трудиться на поприще авиационной науки и техники. Герман Смирнов в книге «Рожденные вихрем» пишет: «Рябушинскому, между прочим, принадлежит изобретение анемометра с нагретой проволочкой и реактивного ружья типа «базука».

Оба изобретения были сделаны еще в России.

Кучинская лаборатория вобрала в себя немало талантливых людей. Всех их объединяла любовь к авиации, каждый хотел сделать как можно больше на избранном поприще.

Сергей Алексеевич давно подметил особое пристрастие Жуковского к молодежи. Они удивительно подходили друг к другу — маститый профессор и молодые люди, а все потому, что у маститого профессора билось в груди такое же горячее, неуемное сердце, как и у этих молодых людей, страстно увлеченных наукой.

Осенью 1909 года Жуковский организовал при Техническом училище студенческий научный воздухоплавательный кружок. Питомцы Николая Егоровича вели теоретические и экспериментальные исследования. С особенным желанием кружковцы проектировали и изготовляли аэродинамические трубы, планеры, с удовольствием летали на аппаратах из дерева и полотна, сделанных своими руками, хотя это было вовсе не безопасно. Не существовали тогда нормы прочности, крайне скудными были данные о крыльях. Все делалось на глазок, по принципу «полетаем, а там посмотрим». И летали — с высокого берега Яузы, где стояло здание училища, через реку в Лефортовский парк. Среди студентов, первыми освоивших планер, выделялся невысокий крепыш с челкой, сползавшей на лоб, и жиденькими юношескими усами — Андрей Туполев. На собраниях кружка, в мастерской, где строился планер, на берегу Яузы то и дело слышался его задиристый голос.

Туполев перелетел через реку. И хотя планер помялся при посадке, поведение его в воздухе подтвердило расчеты кружковцев.

В Техническом училище Жуковский претворял в жизнь многое из задуманного ранее. Аэродинамическая лаборатория училища выглядела, пожалуй, лучшей в России. В ней были новейшие по тем временам измерительные приборы, сделанные энтузиастами модели самолетов... За неполных два года кружковцы провели около двадцати научных исследований по аэродинамике крыльев и воздушных винтов.

А в 1909 году Николай Егорович начал читать в училище новый курс — теоретические основы воздухоплавания. Его лекции обобщали накопленные знания по теории воздухоплавания.

Среди слушавших лекции и работавших в кружке оказались весьма способные молодые люди, как о них отзывался сам Николай Егорович. С большинством из них судьба сведет Чаплыгина в послереволюционные годы. А. Н. Туполев, Б. С. Стечкин, Б. Н. Юрьев, В. П. Ветчинкин, А. А. Архангельский, К. А. Ушаков, Г. М. Мусинянц, Г. Х. Сабинин станут выдающимися деятелями отечественной авиации. А тогда они были просто студентами — шумными, беспокойными, жадными до всего нового, что с лихвой предоставляло им молодое воздухоплавание.

Из воспоминаний Г. Х. Сабинина: «Весной, придя в училище, я застал интересную картину. Студенты кружка организовали воздухоплавательную выставку в стенах Технического училища. Работа кипела. Строились модели самолетов, привозились экспонаты из кабинета механики Московского университета, которые терпеливо собирал... Николай Егорович, — разные летающие игрушки, бабочки, воздушные змеи с парашютами, китайские змеи в виде летающих драконов и, наконец, знаменитый планер Лилиенталя, подаренный им Николаю Егоровичу.

Выставка имела в Москве огромный успех. Гвоздем ее было поднятие в воздух настоящего аэростата, стартовавшего во дворе Технического училища».

Выставка была платная, чистая прибыль составила две тысячи рублей. Средства пошли на нужды студенческого кружка.

ПЕРВЫЕ ГЕРОИ, ПЕРВЫЕ ЖЕРТВЫ

А события, связанные с молодым воздухоплаванием, будоражили воображение.

Во введении к четырехтомному специальному изданию «Воздухоплавание», увидевшему свет в Петербурге, Чаплыгин прочитал: «Успехи современного воздухоплавания, растущие с головокружительной быстротой, неопровержимо свидетельствуют, что окончательная победа человечества над единственной непокоренной еще стихией — воздухом является лишь вопросом времени».

Чаплыгин вполне разделял этот оптимизм.

В год окончания Чаплыгиным университета умер Александр Федорович Можайский — один из пионеров отечественной авиации. На фотографии — морской офицер в мундире с эполетами. Пушистые, по тогдашней моде, бакенбарды и усы придают строгому лицу некоторый оттенок сановитости. Можно ли представить, не зная его имени, что со старого, более чем столетней давности снимка смотрит человек, на чью долю выпало немало превратностей судьбы, талантливый изобретатель, создавший самолет в натуральную величину, способный поднять в воздух человека.

В общей сложности более двадцати лет Можайский изучал полет птиц, их крылья, проводил различные аэродинамические опыты, строил летающие модели с воздушными винтами, вращаемыми часовой пружиной или резиновым шнуром. И вот пришла пора строить свой летательный аппарат. В 1881 году Александр Федорович подал докладную записку с ходатайством об отпуске ему пяти тысяч рублей. Царь отклонил просьбу. Изобретатель начал постройку на собственные средства, получив «привилегию» на свой «воздухолетательный снаряд» — первую в России. Летом следующего года военное ведомство отвело Можайскому участок земли в Красном селе под Петербургом.

Чаплыгину приходилось слышать фамилию Можайского. О нем говорилось в пухлом томе «Воздухоплавание за 100 лет», изданном в 1884 году и позднее прочитанном Сергеем Алексеевичем.

С пристальным вниманием он ознакомился с письмом некоего Н. Н. Мясоедова, опубликованным в октябре 1910 года в газете «Новое время». Автор письма вспоминал: «...Я часто, благодаря любезности г. Можайского, посещал постройку и получал лично от него разъяснения. Моноплан строился в загородке из досок без крыши. Дождь часто поливал и портил машину. Моноплан представлял собой лодку с деревянными ребрами, обтянутыми материей. К бортам лодки прикреплены были прямоугольные крылья, слегка выгнутые, выпуклостью вверх. Все обтянуто тонкой шелковой желтой материей, пропитанной лаком. Переплеты крыльев деревянные (сосновые). Все эти бруски выделаны в виде углового железа. Аппарат стоял на подставках с колесами. Крылья приходились приблизительно на сажень (с небольшим) от земли. В лодке две мачты. Крылья удерживались проволочными веревками, натянутыми к мачтам и к подставкам. Двигателей два, расположены в передней части лодки... Устройство этих двигателей и составляло секрет г. Можайского. Винтов было три, о четырех лопастях каждый, два в прорезах крыльев, против большого двигателя, третий на носу лодки, на валу от меньшего двигателя. Рамки винтов деревянные, обшитые тонкими дощечками. Шов проволочный. Винты покрыты серым лаком. Рулей два — вертикальный и горизонтальный, прикреплены к корме и приводились в движение проволочными канатами и лебедками, помещенными около кормы.

Работы шли очень