«Умом я помрачусь – это точно! Не могу найти себе места – жду нашей встречи. Боюсь, что когда мы увидимся, я тебя сожму так сильно в объятиях, что лишу дыхания. Надо что-то придумать, чтобы обезопасить тебя», – смешил Он своими пылкими ответами.

В ночь перед встречей оба не спали. Она пила пустырник, Он – крепкий чай.

– Завтра, – шептал Он в трубку.

– Через несколько часов, – отзывалась Она.

– Мы станем самыми счастливыми людьми на планете, – одновременно произнесли оба и рассмеялись.

Он прибыл на вокзал и на всякий случай осмотрелся в надежде, что Она не выдержала и, не смотря на запрет, приехала встретить его к поезду. Ее не было, и Он как будто даже расстроился.

«Жить здесь мы не будем», – тихо произнес Он, когда случайный прохожий грубо толкнул его плечом. Город ему показался мрачным и неприветливым. Долго выпытывал у людей возле остановки, как добраться по нужному адресу. Ей звонить не хотел – проявлял самостоятельность. В транспорте ему наступили на ногу плохо воспитанные подростки, не знающие слова «извините» и пару раз «облаяли» недовольные старушки. У элитной высотки Он замер на мгновение. Недоверчиво разглядывая красивую многоэтажку, поправил наутюженный старенький свадебный костюм и робко побрел к подъезду. Он репетировал небрежное приветствие перед начищенным зеркалом просторного лифта. На дрожащих ногах подошел к ее квартире и нажал на кнопку звонка. Замок никак не поддавался – Она тоже волновалась. Наконец дверь распахнулась… У него закружилась голова при виде ее, Она выглядела шикарно в недавно купленном платье. «Женщина класса «люкс», – пронеслось в его голове и Он с трудом выдавил: «Привет!».

В ее дорого обставленной квартире Он чувствовал себя неуютно и скованно. Она что-то болтала без умолку и смеялась невпопад, как глупая школьница, желающая казаться взрослой и уверенной в себе. А потом оба замолчали. Сосредоточенно ели приготовленный ею восхитительный ужин, прислушиваясь к звукам из радиоприемника, из которого доносилась раздражающая его музыка. Их свидание стало пыткой для обоих.

– Я, пожалуй, пойду, – с тоской произнес Он.

Она молча кивнула, утирая слезы. В прихожей робко спросила:

– Могу я проводить тебя до вокзала?

Он отрицательно покачал головой, выдавив:

– Не думаю, что это хорошая идея.

Свое знакомство подытожили неловким рукопожатием… Оба вдруг осознали, что остались у разбитого корыта: за спиной два разрушенных брака, впереди пугающая неизвестность. Они разбрелись каждый в свою жизнь. Медленно… ссутулившись… сжимая в кулаке прах иллюзий-грез-фантазий.

Наши судьбы пересеклись случайно, в самый неподходящий момент: моя подруга ждала ребенка, а ты планировала выйти замуж за хорошего человека. Я боролся с симпатией к тебе изо всех сил, притворялся отстраненным—отчужденным—незаинтересованным… Мне кажется, я прекрасно справлялся со своей ролью… Но ты рассекретила мою фальшь. Не потому ли, что и сама мастер носить маски? Мы оба пытались сделать шаг на встречу друг другу, но то ли не хватило смелости, то ли наглости, то ли желания… Наверное, все могло быть по-другому… у нас с тобой… Ведь не случайно люди встречаются. Давай я напомню, как все было… Мы ели мороженное, и ты испачкалась. Задавала много вопросов, а я с улыбкой разглядывал белое подсыхающее пятнышко на кончике твоего носа, формально отвечая на девичье любопытство. Ты уточнила, почему я без кольца, я недовольно ответил, что не верю в институт брака.

Я не торопился интересоваться твоими заботами-думами-размышлениями и радовался тому, что до завтрашнего отъезда мне будет, чем заняться. Я планировал соблазнить—охмурить—увлечь собой забавную горожанку той местности, куда меня сослали на важный семинар. И ведь могут так удачно разговориться два абсолютно незнакомых человека в очереди за пломбиром! Ты вдруг начала говорить о предстоящем замужестве и панике, которую вызывает у тебя это приближающееся событие. «Понимаешь, – еле слышно произнесла ты, посмотрев на меня так таинственно, будто приготовилась открыть самый страшный секрет на свете. – Нам с ним нельзя жениться. Мы будем несчастливы оба». Меня поразила твоя внезапная откровенность. Я что-то долго говорил о том, что самое важное в совместной жизни понимание. А ты призналась в своей неготовности прощать отчуждение. По твоим прогнозам, оно должно было накрыть вашу жизнь уже через пару месяцев после свадьбы. «Двум не любящим людям нельзя иметь детей. Иначе что-то пойдет не так в судьбе потомства», – в твоем голосе слышалась боль. Острая—беспросветная-заунывная… Та боль, что подселяется в нашу душу и неустанно дует в клапаны сердечной мышцы. Я никогда не разговаривал на подобные темы с женщинами… Я вообще избегал таких бесед.

Разрывающийся мобильник вынимал меня из тумана ущербных мыслей. Моя подруга, лелея свой токсикоз, пыталась координировать мою жизнь даже на расстоянии. Она мучила меня бесконечными требованиями—заявлениями—ультиматумами. На меня полился водопад капризных реплик с применением ненормативной лексики, и я в сердцах вышвырнул мобильник в небольшой пруд, возле которого мы сидели с тобой на скамейке. Я предложил тебе совершенно дикую вещь: провести этот день так, будто он самый последний в нашей жизни.

– В нашей С ТОБОЙ жизни? – уточнила ты, затаив дыхание.

Я кивнул. И через мгновение твой мобильный телефон постигла та же печальная участь, – он обрел покой на дне пруда.

– Сколько у нас времени на счастье? – бодро воскликнула ты.

– Сутки! – смеясь, ответил я, глядя на часы.

Ты торопливо зашагала по улице в сторону магазинов, комментируя по пути свои действия:

– Нам нужен зонт, чтобы ничто не могло нас застать врасплох. Уж тем более проклятый мокрый дождь. Возьмем один большой на двоих, думаю его будет достаточно. К вечеру обещали осадки, а раз у нас планы на сутки, то не хочется, чтобы их смыла непогода. Я этого не позволю.

Ты шла очень быстро и говорила командным тоном, размахивая маленькими ручками. Мне пришла в голову мысль: в прошлой жизни ты явно была Наполеоном. Хрупкая, но решительная. Трогательная, но напористая. Ты зашла в магазин, а я остался курить возле крыльца. Я не слышал, как ты вышла, но почувствовал несколько слабых ударов. От удивления я чуть не проглотил сигарету и отпрыгнул в сторону. Ты била меня притворно строго зонтом и ворчала, что я не сказал тебе о засохшей капле мороженного на твоем носу. «Я ждал, пока слетятся мухи», – не очень удачно отшутился я, и это вызвало новую волну ударов. Ты размахивала купленной антидождевой тростью с таким азартом, что на мгновение мне показалось, будто ты действительно разозлилась. Ни одной женщине я не позволял поднимать на себя руку, даже в шутку. Но ты была уморительна. Словно пыль со старого ковра, с меня летели слои моей «взрослости» и я расхохотался непривычно громко, по-мальчишески озорно. Мы бежали по улице то и дело, налетая на скучных прохожих. Ты продолжала колотить меня зонтиком и выкрикивала безобидные угрозы. Затем мы катались на всевозможных каруселях в парке, сражались на палочках от воздушной ваты, кормили попкорном маленьких попрошаек и стреляли в тире мимо целей. Купили двухструнную балалайку у древнего старичка в переходе, после чего дали «грандиозный» концерт в центре города у памятника вождю пролетариата. Мы даже заработали горсть монет. Ты устала и захотела чаю с медом, и мы направились в кафе.