Но Янагисава и Киёко знали, что ритуальное самоубийство брата вовсе не было жестом чести. Ёсихиро, старший сын, не вынес тяжелой ответственности быть главным объектом семейных амбиций. Не в силах оправдать ожидания родителей, он убил себя, чтобы избежать дальнейших страданий. Янагисава и Киёко плакали не о нем, а о себе, поскольку родители променяли их жизни на более высокое положение в обществе.

У Киёко, которую в пятнадцать лет выдали замуж за богатого чиновника, во время очередных побоев случился выкидыш, и теперь она снова была беременна. А одиннадцатилетний Янагисава уже три года служил у правителя Такэи пажом и объектом сексуальных утех. От домогательств даймё у него кровоточил анус, но гордость его страдала еще больше.

Когда дым от погребального костра поднялся над землей, что-то сместилось в душе Янагисаны. Слезы истощали запас накопленного в сердце страдания, и там не осталось ничего, кроме горькой решимости. Ёсихиро умер, потому что был слабым. Киёко — беспомощная девчонка. И Янагисава поклялся, что однажды станет самым могущественным человеком в Японии. Тогда никто не посмеет использовать, наказывать или унижать его. Он отомстит всем своим обидчикам. Все будут слушаться его приказов, все будут страшиться его гнева.

Спустя одиннадцать лет Цунаёси Токугаве доложили о молодом человеке, чья внешность и ум способствовали его быстрому продвижению среди вассалов правителя Такэи. Цунаёси, падкий на красивых мужчин, вызвал Янагисаву в замок Эдо. Янагисава превратился в зрелого красавца, он был поразительно хорош собой, на его лице особо выделялись яркие, черные глаза. Когда дворцовые стражники ввели Янагисаву в личные покои двадцатидевятилетнего будущего сёгу-на, тот отбросил книгу, которую читал.

— Великолепно, — похвалил он. На мягком, женоподобном лице появилась заинтересованность. — Оставьте нас, — сказал он стражникам.

К тому времени Янагисава прекрасно знал свои слабые и сильные стороны. Сравнительно низкий статус его клана, как и нехватка средств, не позволяли ему пройти в верхние эшелоны бакуфу, но он научился пользоваться своими талантами, данными богами удачи. И вот, глядя в глаза Цунаёси Токугаве, он увидел в них сладострастие, слабость ума и духа, а также неодолимое желание лести. Янагисава внутренне усмехнулся. Он поклонился, не удосужившись сначала встать на колени, обеспечив себе тем самым первую в ряду многочисленных свобод с будущим сёгуном. Цунаёси Токугава, трепетно покорный, поклонился в ответ. Янагисава подошел к возвышению и взял книгу.

— Что читаете, ваше превосходительство? — спросил он.

— Это, э-э, э-э… — Заикаясь от возбуждения, Цунаёси Токугава задрожал от близости Янагисавы. — «Сон в красном тереме».

Янагисава смело уселся на возвышении и стал вслух читать китайский классический эротический роман. Его чтение, отточенное в детстве учением и наказаниями, было безупречным. Он сделал паузу перед очередным абзацем и многозначительно улыбнулся Цунаёси. Тот залился краской. Янагисава протянул руку. Будущий сёгун с чувством сжал ее.

В дверь постучали, вошел какой-то чиновник.

— Ваше превосходительство, наступило время заседания Совета старейшин. Они проинформируют вас о положении в стране и выслушают ваше мнение о новой правительственной политике.

— Я, э-э… я сейчас занят. Разве это не может подождать? Кроме того, не думаю, что у меня есть какие-то мнения. — Цунаёси посмотрел на Янагисаву, словно ища у него спасения.

В этот момент Янагисава ясно увидел путь к желанному будущему. Он станет наперсником Цунаёси и будет подсказывать мысли, которых не хватает глупому диктатору. Янагисава будет править Японией через Цунаёси Токугаву. Он узурпирует власть сёгуна над жизнями и смертями подданных.

— Мы вместе будем присутствовать на совещании, — сказал он.

Чиновник от такой дерзости нахмурился, но Цунаёси покорно кивнул. Когда они выходили из комнаты, Янагисава шепнул своему новому господину:

— Когда совещание закончится, у нас будет достаточно времени, чтобы познакомиться поближе.

Когда Цунаёси Токугава занял пост сёгуна, Янагисава стал канцлером. Прежние начальники оказались у него в подчинении. Он захватил земли правителя Такэи, изгнав даймё и всех его вассалов, включая отца. Янагисава получал отчаянные письма от родителей с просьбами о снисхождении. Он с мстительным ликованием отказывал в помощи своей семье, которая сама воспитала его таким, какой он есть. Однако канцлер ни на миг не забывал, насколько шатко его положение. Сёгун до безумия любит его, но новые соперники постоянно добиваются изменчивой благосклонности Цунаёси. Янагисава царит в бакуфу, но ни один режим не существует вечно.

Надтреснутый голос главного старейшины Макино вернул его к действительности.

— Мы должны обсудить вероятность эпидемии и недопустимость серьезных последствий.

— Не будет никакой эпидемии, — отрубил Янагисава. Небо становилось все темнее, лесные тропинки терялись в нагромождении деревьев, но канцлер не сбавлял шага. — Госпожа Харумэ была отравлена.

Старейшины изумленно раскрыли рты, заволновались:

— Отравлена?

— Но мы ничего об этом не слышали!..

— Откуда вы знаете?

— О, у меня есть способы узнавать все. — У канцлера Янагисавы в Больших Внутренних Покоях, как и везде в замке. Эдо, были свои шпионы. Эти агенты следили за важными персонами, подслушивали разговоры и копались в их вещах.

— Будут проблемы, — сказал Макино. — Что нам делать?

— Нам не нужно ничего делать, — ответил Янагисава. — Убийство расследует сёсакан Сано.

Внезапно в мозгу у канцлера возник блестящий план. Воспользовавшись делом о смерти Харумэ, он может уничтожить Сано… и другого соперника. Янагисаве хотелось кричать от радости, но план требовал строжайшей секретности. Ему нужен сообщник, не чета здесь присутствующим.

Остановившись на поляне, канцлер объявил своей свите, что они могут возвращаться домой. Старейшины с облегчением удалились, остались только личные слуги Янагисавы.

— Я хочу отдохнуть и перекусить, — сказал он. — Поставьте палатку.

Слуги выгрузили провизию и разбили шатер, какие использовались военачальниками во время сражений: белые шелковые занавеси, укрепленные на открытом сверху квадратном каркасе. Внутри они расстелили матрасы, зажгли масляные лампы и угольные жаровни, принесли саке и еду. Оберегаемый снаружи телохранителями, Янагисава самодовольно возлежал на матрасе. Ему вовсе не требовалось это хилое пристанище, когда в распоряжении был весь замок. Но ему нравилась суета других ради обеспечения его комфорта, таинственность ночных встреч под открытым небом. И разве он не похож на военачальника, ведущего своих солдат в бой?

— Приведите сюда Ситисабуро, — приказал канцлер слуге, и тот немедленно кинулся выполнять приказ.

Пока Янагисава ждал, предвкушение встречи усиливало его возбуждение. Ситисабуро, главный актер в труппе театра но при дворе Токугавы, был нынешним любовником канцлера. Воспитанный в древней традиции и в духе однополой любви, он имел и другое применение…