Нельзя было терять ни мгновения: схватив ее на руки, я бросился к двери, распахнул ее и шагнул в коридор с громким криком:

– Помогите! Помогите!

В тот же миг на сцене появились двое детективов, миссис Грант и сиделка. Следом за ними прибежали несколько слуг, женщин и мужчин. Я передал девушку миссис Грант и, бросившись назад, в комнату, первым делом протянул руку и включил свет. Сержант Доу и сиделка последовали за мной.

Мы успели как раз вовремя. Рядом с большим сейфом, как и в предыдущие две ночи, лежал мистер Трелони, вытянув левую, забинтованную руку. Сбоку от него находился египетский нож в форме листа, лежавший ранее среди диковин на полке разбитого шкафчика. Конец его торчал в паркетном полу, откуда был ранее убран испачканный кровью коврик.

Но в комнате ничего не было нарушено, ни единого признака кого-либо или чего-либо необычного. Мы с полисменом тщательно обыскали ее, а тем временем сиделка и двое слуг снова уложили раненого на кровать. Мы так и не смогли найти какой-либо улики или следа. Вскоре мисс Трелони вернулась в комнату. Она была бледной, но собранной. Подойдя ко мне, она тихо сказала:

– Я почувствовала, что теряю сознание. Не знаю почему, но я так испугалась!

Еще одно потрясение я испытал от крика девушки в тот миг, когда положил руку на постель, чтобы наклониться и повнимательнее приглядеться к ее отцу.

– Вы ранены! Посмотрите! Ваша рука в крови. На простынях тоже кровь! – Посмотрев, я вспомнил, в чем тут дело, но не успел сказать и слова, как мисс Трелони поймала меня за руку и подняла ее.

Увидев параллельные линии царапин, она снова вскричала:

– Это та же рана, что и у отца! – Затем осторожно, но быстро опустив мою руку, она сказала мне и сержанту Доу: – Идемте в мою комнату! Сильвио там, он в своей корзине.

Мы последовали за ней и обнаружили Сильвио сидящим в корзине. Он облизывал лапы. Сержант Доу сказал:

– Он и впрямь здесь, но почему он лижет лапы?

Маргарет со стоном наклонилась и взяла одну из его передних лап в ладонь, но коту не понравилось это, и он зарычал. Тут в комнату вошла миссис Грант. Увидев, что мы смотрим на кота, она сказала:

– Сиделка утверждает, что Сильвио спал на постели сиделки Кеннеди с того времени, как вы ушли в комнату вашего отца. Кот пришел туда сразу после того, как вы вошли в комнату хозяина. Сиделка говорит, что Кеннеди стонет и бормочет во сне, словно ей приснился кошмар. Думаю, нам пора послать за доктором Винчестером.

– Пошлите за ним немедленно! – попросила мисс Трелони, и мы вернулись в комнату больного.

Мисс Трелони постояла, глядя на отца и нахмурив брови. Затем повернулась ко мне, словно решившись на что-то, и сказала:

– Вам не кажется, что нам следует посоветоваться насчет отца? Конечно, я полностью доверяю доктору Винчестеру; похоже, этот молодой человек обладает острым умом. Но все же он молод. Нам нужен человек, посвятивший себя этой отрасли науки. У такого человека больше знаний и больше опыта, и именно эти качества помогут пролить свет на дело бедного отца. Как раз здесь доктор Винчестер, по-моему, находится в потемках. Ах! Не знаю что и делать. Все это так ужасно!

Она немного всплакнула, и я старался утешить ее.

Доктор Винчестер прибыл быстро. Первой его мыслью была забота о больном, но, обнаружив, что тот не получил новых ран, он посетил сиделку Кеннеди. Увидев ее, доктор облегченно вздохнул. Взяв полотенце, он окунул его кончик в холодную воду и легко провел им по ее лицу. Кожа порозовела, и спящая слегка пошевелилась. Он спокойно сказал новой сиделке, которую назвал сестра Дорис:

– С ней все в порядке. Она проснется самое большее через несколько часов. Может быть, вначале у нее будет кружиться голова или с ней приключится истерика. В этом случае вы знаете, как за ней ухаживать.

– Да, сэр! – послушно ответила сестра До-рис, и мы вернулись в комнату хозяина.

Едва мы вошли, миссис Грант вместе с сиделкой вышли, и в комнате остались лишь доктор Винчестер, мисс Трелони и я. Когда дверь закрылась, доктор спросил меня, что случилось. Я рассказал ему обо всем подробно, стараясь не пропустить ни единой мелочи. Во время моего не слишком долгого повествования, он расспрашивал меня о том, кто при этом присутствовал и в каком порядке каждый из нас приходил в комнату. Он спросил и о других вещах, но они были не слишком важными и не удержались в моей памяти. По окончании нашего разговора он весьма решительно обратился к мисс Трелони:

– Полагаю, мисс Трелони, что нам следует устроить консультацию по этому делу.

Она ответила сразу же, несколько удивив его своими словами:

– Я рада, что вы пришли к такому выводу. Полностью согласна с вами. Кого вы предложите?

– А вы сами никого не выбрали? – спросил он. – Кого-нибудь, кто знает вашего отца? Он никого не консультировал?

– Мне об этом неизвестно. Но я надеюсь, вы выберете того, кого считаете лучшим. Моему дорогому отцу необходимо оказать всю мыслимую помощь, и я буду глубоко признательна вам за ваш выбор. Кто лучший специалист в Лондоне или где угодно в подобном деле?

– Если несколько хороших специалистов, но все они рассеяны по всему свету. Как ни странно, специалистами по мозгу рождаются, а не становятся, хотя для окончательного совершенствования в этой работе, необходим тяжелый труд. Самый смелый исследователь на сегодняшний день – японец Чиуни, но он скорее хирургический экспериментатор, нежели практик. Кроме него есть Цаммерфест из Упсалы, Фенелон из Парижского университета и Морфесси из Неаполя. Разумеется, они лишь дополняют наших новых специалистов – Моррисона из Абердин и Ричардсона из Бирмингема. Но на первое место я бы поставил Фрере из Королевского колледжа. Он лучше всех названных сочетает теорию и практику. У него нет увлечений, и он обладает огромным опытом. Для всех нас, кто восхищается им, большая жалость, что столь стойкие нервы и проворные руки подвержены влиянию времени. Со своей стороны я предпочел бы Фрере любому другому

– В таком случае, – решительно сказала мисс Трелони, – давайте пригласим доктора Фрере и сделаем это как можно раньше!

Казалось, с плеч доктора Винчестера упал груз, и он заговорил с легкостью и живостью, которых не выказывал прежде:

– Я отправляюсь у нему так рано, как только можно, и попрошу немедленно приехать сюда. – Затем он повернулся ко мне и добавил: – Позвольте-ка мне забинтовать вам руку.

– Просто царапина, – возразил я.

– Тем не менее ее следует обработать. Царапина от любого животного может представлять опасность, лучше не рисковать.

Я подчинился, и он принялся перевязывать мою руку. С помощью увеличительного стекла он осмотрел несколько параллельных ран и сравнил их с отметинами когтей Сильвио на промокашке, которую извлек из своей записной книжки. Затем он убрал бумагу, коротко заметив:

– Жаль, что Сильвио способен проскользнуть, куда ему не следует, и выскользнуть обратно.