Ни одна новая серьезная наука или технология не обходятся без недостатков, иногда даже опасных. Обнаружить их, оценить и принять необходимые меры — это задача громадных масштабов. Ею уже занимаются специалисты — философы, этики, правоведы и другие люди, обученные исследовать ценности за пределами простых интуитивных реакций, — в проекте под названием AI100, реализуемом на базе Стэнфордского университета. Никто не рассчитывает получить простые, окончательные ответы, понятно, что работа предстоит большая и продолжительная. Финансирование на ближайшие сто лет взял на себя один из ведущих специалистов в области искусственного интеллекта, Эрик Хорвиц, который вместе со своей женой Мэри и стал инициатором этого беспрецедентного исследования.

Человечество, похоже, безудержно в своем стремлении создать искусственный интеллект: по нашей литературе видно, что люди представляли себе нечто подобное и ждали его появления с тех пор, как появилась письменность. А раз так, значит, в основе такого стремления лежит некая базовая человеческая потребность. Тут необходимы пояснения, поскольку это точно не потребность в сексуальном удовлетворении.

Любой ученый скажет, что поиск знаний — как раз такая потребность. «Это основополагающая вещь, — заявил мне недавно один специалист по искусственному интеллекту. — Это и мы сами, когда мы смотрим на мир, и то, как мы на него смотрим». Конечно, он прав. Но есть кое-что еще.

Кое-кто говорит, что искусственный интеллект влечет нас как своего рода «Эверест разума». Другие, более склонные к мистике, утверждают, что нами движет телеология. Люди — просто этап эволюции разума во Вселенной, неплохой даже при всех наших недостатках, но едва ли финальный.

Предприниматели скажут, что будущее производства — это темные цеха, где трудятся роботы, не устающие, не требующие платы и не жалующиеся. Но если так, то возникает вопрос: какой валютой будут пользоваться избавившиеся от необходимости работать люди, для того чтобы приобретать произведенные роботами товары, сколь бы дешевыми те ни были? Ответа на этот вопрос пока нет.

Вот что думаю лично я: мы хотим сохранить себя как вид. После всех вымышленных божеств, к которым мы взывали в разные исторические периоды и которые не смогли защитить нас — от природы, друг от друга, от самих себя, мы наконец готовы обратиться к собственному улучшенному и дополненному разуму. Это признак социальной зрелости и того, что мы берем на себя ответственность за собственное будущее. Мы берем на себя роль богов, как сказал Стюарт Бранд, и у нас есть надежда преуспеть в этом.

Мы стараемся. Но, может быть, у нас не получится.

Марсело Глейзер

Профессор натурфилософии, преподаватель физики и астрономии, Дартмутский колледж; автор книги «Остров знаний» (The Island of Knowledge)[13]

Давайте рассмотрим ситуацию: вы опаздываете на работу и в спешке забываете дома мобильный телефон. Обнаруживаете вы это, только застряв в пробке или спустившись в метро. Возвращаться слишком поздно. Вы смотрите вокруг и видите, что все разговаривают, переписываются, что-то смотрят в интернете, даже если это запрещено. Вы ощущаете незнакомое чувство потери, оторванности. Без мобильного телефона вы — уже не вы.

Люди любят порассуждать о том, как однажды сольются человек и машина, став своего рода новым существом — киборгом с живым сердцем. Ну ладно, это все интересно, но реальность состоит в том, что мы — уже киборги. Мы определяем себя через наши гаджеты, создаем в Сети вымышленных персонажей со странными именами, подправляем фотографии, чтобы лучше или просто иначе выглядеть на своих страницах в Facebook, создаем себе новое «я», чтобы взаимодействовать с другими людьми. Мы существуем в информационном облаке, цифровом, далеком и вездесущем. У нас есть титановые импланты для суставов, кардиостимуляторы и слуховые аппараты, устройства, которые переделывают и дополняют наши умы и тела. Если вы спортсмен-инвалид, то ноги из углеволокна с легкостью могут нести вас вперед. Если вы ученый, компьютеры усилят вашу интеллектуальную мощь, и вы создадите нечто такое, что считалось совершенно невозможным несколько десятилетий тому назад. Каждый день появляются новые научные проблемы, которые раньше нельзя было ни рассмотреть, ни даже сформулировать. Темп научного прогресса прямо коррелирует с тем, насколько мы сближаемся с компьютерами.

Прямо сейчас мы заново изобретаем человеческий вид.

Поиски искусственного интеллекта традиционно опираются исключительно на машины, которые воссоздают — по крайней мере, как принято считать — уникальную способность человека мыслить. Мы говорим об электронных мозгах, которые быстро превзойдут человеческий разум, сделав людей лишними. После этого мы переходим к размышлениям о том, что случится с нами — беспомощными перед хладнокровным «мозгом в колбе». Тут возникают опасения, что мы создаем машину, которая нас погубит.

А что, если сама эта посылка в корне ошибочна? Что, если будущее интеллекта — не вне, а внутри человеческого мозга? Мне представляется совсем другой набор проблем, вытекающих из той перспективы, что мы станем сверхразумными посредством увеличения силы интеллекта с помощью цифровых технологий. Мало того, искусственно улучшенный человеческий разум расширяет смысл словосочетания «быть человеком». У нас так же будет биться сердце, и кровь будет струиться по венам, но еще и электроны будут течь по цифровым схемам. Перспектива искусственного интеллекта — это расширение наших способностей в новых областях. Это использование технологий для того, чтобы расти как вид — становиться умнее и, как я надеюсь, мудрее.

Шон Кэрролл

Физик-теоретик, космолог, Калифорнийский технологический институт; автор книги «Частица на краю Вселенной» (The Particle at the End of the Universe)[14]

Жюльена де Ламетри можно было бы назвать типичным новым атеистом[15], если бы не тот факт, что нового в нем к настоящему времени осталось мало. Работая во Франции в XVIII веке, Ламетри делал дерзкие заявления, с открытым пренебрежением отзывался об оппонентах и во всеуслышание говорил о своих антиспиритуалистских убеждениях. В его наиболее значимой работе, L’Homme machine («Человек-машина»), высмеивается идея декартовской нематериальной души. Будучи врачом по профессии, он утверждал, что интеллектуальная деятельность и умственные расстройства объясняются особенностями тела и мозга.