Все они на Лобном месте слушали речь царя «о примирении», в которой тот подвел итоги боярского правления времен своего малолетства. Иван IV резко осудил в ней бояр-кормленщиков, притеснявших детей боярских и «христиан», обижавших посадских и служивых людей. О нестроениях и бунтах предшествующего периода царь сказал так: «… нельзя исправить минувшего зла; могу только спасти вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уже нет и не будет! Оставьте ненависть, вражду; соединимся все любовию христианскою. Отныне я судья ваш и защитник».

Эти слова не были пустой риторикой. Собор принял важные решения по расширению прав дворянства и ограничению полномочий наместников. В их ведении остался суд над детьми боярскими только по таким важнейшим уголовным преступлениям, как убийство, кража и разбой с поличным. Все остальные судебные дела в отношении служилых людей перешли в ведение царской администрации. А для того чтобы государевы чиновники не злоупотребляли несовершенством законов, Собор принял решение в кратчайшие сроки исправить действующий Судебник. Приказы тут же приступили к работе, и уже к июлю следующего года она была закончена. Судебник 1550 года упорядочил принятие новых законов, ограничил действие устаревших средневековых норм, урезал власть и полномочия бояр. В наместническом суде теперь предусматривалось непременное участие представителей выборной власти — земских старост из местного служилого люда, а также «целовальников»[10] из числа крестьян и жителей посада.

Очень важными пунктами нового Судебника были: отмена торговых привилегии феодалов и передача права на сбор тамги[11] от наместников в руки царской администрации. Это облегчало и упорядочивало нагрузку на купцов и ремесленников, одновременно увеличивая доходы государства. Той же фискальной цели служила и отмена податных льгот монастырям. Положение крестьян практически не изменилось: норма о Юрьевом дне осталась в том же виде, что и в Судебнике 1497 года.

«Собор примирения» стал первым в истории современной России сословно-представительным учреждением, чем-то наподобие французских Генеральных штатов. Разница лишь в том, что Земские соборы не ограничивали власть монарха, их деятельность носила, как правило, совещательный характер. Однако со своей основной функцией — помогать верховной власти лавировать между интересами боярской аристократии, церковных иерархов, верхушки городского посада и служилого дворянства — Соборы справлялись ничуть не хуже западноевропейских аналогов.

В 1550 году началась военная реформа, призванная укрепить вооруженные силы страны. Ее проводили сразу по нескольким направлениям. Во-первых, на время военных действий сильно ограничивалось местничество (споры при назначениях руководителей воинских соединений и подразделений). Во-вторых, для создания в непосредственной близости от столицы постоянного кадрового резерва было решено «испоместить» в Московском уезде «избранную тысячу», т.е. из лучших представителей дворянства создать ядро мобильной армии, способное по первому зову царя исполнить любые срочные распоряжения. В-третьих, для служилого люда устанавливались две формы, два порядка прохождения воинской службы: «по отечеству» и «по прибору».

Службу «по отечеству» проходили дворяне и дети боярские. Начиналась она с 15 лет, когда из «недоросля» юноша становился «новиком», продолжалась до самой смерти и переходила по наследству. Эта категория служилых людей составляла основную ударную часть вооруженных сил — конное ополчение. Воинских слуг «по отечеству» обеспечивали жалованьем (от 4 до 7 рублей в год) и землей — «поместными дачами» (от 150 до 450 десятин земли в трех полях). Зачастую эти оклады значились только на бумаге: фактически у государства не хватало то денег, то земель, а то и обоих видов обеспечения сразу…

Службу «по прибору» в основном проходили стрельцы. Созданные в 1550 году стрелецкие войска имели на вооружении огнестрельное (пищали) и холодное (бердыши за спиной и сабли на боку) оружие. Организационно они были сведены в «приказы» по 500 человек. Первоначально все три тысячи стрельцов составляли личную охрану царя. Но к концу XVI века в стрелецких войсках было уже более 25 тысяч человек, и служили они не только в Москве, но и во всех крупных городах страны.

На службу «по прибору» мог поступить любой свободный человек. Казаки, пушкари, воротники, казенные кузнецы и другие государственные ремесленники «военных специальностей» также приравнивались к «приборным людям». Неся службу по разным городам и на границах государства, «приборные люди» селились особыми слободами. Государство обеспечивало их (по возможности) коллективными земельными «дачами». Из этих общих «дач» затем нарезались участки для личного пользования. Безземельные «приборные люди» получали хлебное и денежное жалованье. Но поступало оно нерегулярно, а потому им разрешалось подрабатывать ремеслом и торговлей. Естественно, это отвлекало «приборных людей» от службы и снижало боеспособность войск.

В военное время служилые землевладельцы приводили в войско «сборных и посошных людей», которые выставлялись с тяглых дворов города и деревни. Вливались в войско также вольные казаки, жившие на Дону. Благодаря проведенной реформе, общая численность российской армии во второй половине XVI века превысила 100 тысяч человек.

В декабре 1549 года возобновилась война с Казанью. И здесь погода снова подвела царя Ивана: ранняя распутица не позволила русским войскам продвинуться дальше устья Свияги. Опять, как и в случае со Смоленском, Россия уперлась в «сезонную» проблему: для гарантированного успеха предприятия нужно было перенести военные действия на лето, но тогда требовалось решить сложную проблему с доставкой под стены Казани тяжелой артиллерии. А еще нужно было как-то нейтрализовать на это время южную угрозу…

Задачу с концентрацией артиллерийского кулака решили просто и оригинально: весной 1551 года царские плотники срубили под Угличем, а потом разобрали и сплавили вниз по Волге полноразмерную деревянную крепость. Второй раз ее собрали на правом берегу Волги, в 20 верстах от Казани. Так Россия получила опорный пункт для организации военных действий против неприятельской столицы. Артиллерию и припасы можно было теперь заранее подвезти водным путем и хранить в непосредственной близости от театра военных действий. А вскоре был окончательно решен и вопрос с коммуникациями — все перевозы по Волге, Каме и Вятке оказались под контролем царских войск, так как «горные черемисы»[12] добровольно перешли в российское подданство.

Активные подготовительные действия вблизи Казани вызвали ожидаемую реакцию Крымского ханства. Даулат-Гирей нанес удар с юга. 22 июня его армия подошла к Туле и начала штурм города. Однако русские воеводы предвидели такое развитие событий. Основные силы они расположили в районе Каширы и Коломны. Уже через два дня эти войска подошли к месту сражения. Ввязываться в бой с «большими полками» не входило в планы крымского хана. Сняв осаду крепости, он ушел восвояси.