— Ну, садись за руль, ты поведёшь машину.

— Я?!

— Именно ты. Усаживайся поудобнее. Пристегнись, пожалуйста. Есть разные виды управления машиной. Наша — с автоматической коробкой передач. Называется «Вольво». Самая долгоиграющая машина, может жить сколько угодно лет, если за ней ухаживать. Значит, смотри, вот тормоз, вот газ. Страшная ошибка — перепутать газ с тормозом, надеюсь, ты этого никогда не сделаешь.

Аркадий объяснил, как переключать рычаг, как давать сигналы поворотов, как выполнять поворот.

Они катались по улице вокруг дома, и Юля с удивлением обнаружила: ей комфортно, ей спокойно, она чувствует машину.

— Ты прямо родилась водителем. Потренируешься подольше, изучишь теорию и получишь права. Машина тебе сильно поможет в жизни, когда поступишь в институт и перестанешь помогать мне. Ну, давай пересядем. Пора дела делать. Следи внимательно за движением, а я буду называть тебе знаки и говорить правила.

Они ездили по базам, не по магазинам. «Так много дешевле», — объяснил Аркадий. Юля послушно крутилась под руками мужа. Но она никогда не носила ни брюк, ни коротких юбок, едва прикрывающих зад, ни блуз с открытым воротом… а потому не относила этих вещей к себе.

— На сегодня хватит, — сказал наконец Аркадий. — Попозже закупим тёплое для осени. Сейчас переоденемся, поедим и — на работу.

— Ты говорил, на базах дешевле, а каждая вещь стоит чуть не сотню долларов, а то и больше. Ты же разорился сегодня!

— А знаешь, сколько стоит кожаная юбка в магазине? Несколько сотен.

— И кто-нибудь покупает?

— Ещё как! Твой отец сказал — «новый русский». Вот, новый русский и покупает. Почему ты сидишь на краешке? Заторможу неожиданно, и угодишь лбом в стекло. Сядь нормально и пристегнись.

Громадные дома, разноцветные, разнокалиберные машины, несущиеся по широкому проспекту, и она — в гуще незнакомой жизни.

Дома Аркадий вывалил свёртки на кровать.

— Выбирай, в чём пойдёшь сегодня на работу.

Завёрнутые в цветастую бумагу, из которой хорошо делать ёлочные игрушки, вещи притаились врагами.

На базе мерила их как под прожектором — под восхищённым взглядом Аркадия — ему доставить удовольствие, никак не приспосабливая их к себе. Что она наделала? Почему не сказала тогда, чтобы не покупал?

— Прости меня, я не могу это носить, — сказала сейчас. — Они не мои, не для меня. Я в них заболею. Я их не понимаю.

Аркадий захохотал. Так смеются, когда нет ни одной дурной мысли, ни одного дурного слова внутри, а есть только детство.

— Ты что? — удивилась она.

А он отсмеялся, посадил её на край тахты, сел рядом, взял косы в руку. И сразу словно оглохла — едва слышит рвущийся на стыках его голос:

— Конечно, революция. В селе — трава под ногой, для дыхания — деревья и поля. Здесь — асфальт, камень, отработанные газы. В селе — ситцевое платьишко в цветочек и разношенные сандалеты. Здесь — мода.

Внезапно он замолкает. Отпускает её косы, чуть отодвигается от неё, виновато говорит:

— Нам надо ехать…

И через паузу:

— Всё не так, Юленька, я понимаю, но ты вышла за меня замуж… захотела пожить моей жизнью. И уже сделала маленький шажок к ней — почти научилась водить машину. Разве это не важно? Насчёт тряпок. Я тебе купил самое модное сегодня, то, что сегодня носят. Конечно, хорошо быть оригинальным, иметь свой стиль, но я не хочу, чтобы тебя обидел чей-то взгляд. Первое время доверься мне! Знаешь, есть такое выражение «не высовывайся». Не надо высовываться, если не хочешь неприятностей. Оглядишься, сама поймёшь, что тебе нужно. Надеюсь, моей жизнью будешь жить недолго. Твоя мама права, и у тебя обязательно будет жизнь собственная. Твоя профессия, твои люди, а значит, и твой собственный стиль. — Он погладил её по голове. Вчерашней сладкой болью заныло тело.

Обедать они пришли в ресторан. Молодые женщины одеты в такие же одежды, что купил ей Аркадий, и никто не думает стыдиться наготы.

Аркадий придвинул ей меню, но она ни слова не поняла — названия все незнакомые. Попросила:

— Выбери ты мне.

— Я не знаю твоих вкусов, любишь мясо, рыбу, суп?

— Хочу борщ и какую-нибудь кашу. Что ты смеёшься? Здесь не бывает борща и каши?

— Борщ, может быть, и есть, но каши точно здесь быть не может, разве что гречневая.

— Вот и хорошо, я люблю гречневую. Почему на меня смотрят, я ведь не высовываюсь, — усмехнулась она.

— Тобой любуются, мужчины завидуют мне. Представляешь, каким гордым я себя ощущаю?

— Может, потому, что раньше они нас здесь не видели?

— Думаешь, в ресторане все друг друга знают? Нет, Юленька, многие здесь бывают раз, и привет. Вечерами ещё можно встретить завсегдатаев…

— А ты часто ходишь сюда?

— Нет, конечно, обедаю в кафе возле работы. Вот там все знают меня — ем приблизительно в одно и то же время. Не думаю, что мы найдём тут борщ, в этом ресторане кухня — европейская, а не русская.

И в самом деле борща не оказалось, а принесли Юле луковый суп, который, к её удивлению, ей понравился, и рыбу с очень вкусным гарниром. На десерт Аркадий взял ей пышное пирожное.

Обед на неё подействовал самым странным образом — сказалось ли напряжение последних: двух суток, или она с непривычки переела, но она закрыла глаза и отключилась.

Проснулась от лёгкого дыхания Аркадия. Аркадий осторожно обнимает её, и её голова — у него на плече.

Когда они вошли в офис Аркадия, секретарша стояла спиной к ним, склонившись над столом. Короткая кожаная юбка, ноги обтянуты блестящими чулками, высоченные каблуки.

— Здрасьте, — буркнула она, не повернувшись к ним и не подняв головы в шапке из кудряшек.

Стол заставлен. Два телефона, красный и белый, факс, компьютер, принтер.

Кабинет Аркадия — просторен. И письменный стол — просторный, с телефонами и компьютером. К его середине приставлен стол узкий. Вокруг него — стулья. Стеллажи и шкафы по стенам. В углу железный маленький шкаф.

— Батюшки-светы! — встретил её Митяй. — Стильная! Ну и отхватил Аркашка! Таких барышень здесь не водится. Такой нужно работать моделью.

— Познакомь и меня со своей женой! — Из боковой двери вышел среднего роста молодой человек, похожий на шкаф. Упёрся в неё острым взглядом. — И вправду необычная, на сей раз, Митяй, ты не передёрнул, нет, хотя обычно вкус у тебя не очень. Только не модель она, приятель, в глаза загляни! Выигрышный лотерейный билет, Аркаша, твоя жена.

Юля попятилась к выходу, Аркадий осторожно придержал её за плечи.

— Она не «лотерейный билет», Игорь, — сказал жёстко, — и не барышня, Митяй, с которой можно вести себя игриво и которой можно говорить пошлые комплименты, она — моя жена, и я прошу помнить это. Юленька, познакомься с Игорем, он тоже мой компаньон, мой партнёр, как и Митяй, я тебе говорил, он — финансовый директор компании и блестящий экономист. Они оба ребята хорошие, ты увидишь, добрые, преданные и работящие. Митяй не воздержан на язык. А что сегодня с молчальником Игорем случилось, я, право, не знаю. Игорь, хочу сказать тебе при всех большое спасибо за то, что согласился взять Юлю в ученицы на год, а на себя взвалил всю ответственность за нашу бухгалтерию. Понимаю, как тяжко тебе придётся первое время, пока Юля полностью не освоится. Ну, ребята, я пошёл к Ганне. Молитесь за меня, и, пожалуйста, Игорь, расскажи Юле, с чего начинать. — Он открыл боковую дверь и шагнул внутрь помещения.