казалось, упади на нее легкий лист, и разойдутся круги. Где-то слышался людской говор. Галка, ища ночлега, бесшумно пролетела над нами и скрылась за домами. Высоко в небе виднелся бледный месяц. Золотое одинокое отражение его покоилось в глубине реки.

Паром неслышно, точно крадучись, приблизился к берегу. С него съехала грузовая машина. Какой-то парень в темных брюках, заправленных в сапоги, свел на берег мотоцикл, держа его за руль, как за рога, уселся на пружинистое кожаное седло и стремительно помчался по станичной улице вверх, оставив за собой полосу тающего дыма.

Подошел черед нашей машине въехать на опустевший паром. Старичок паромщик поднял над головой шахтерскую лампу и посигналил ею на противоположный берег. Как видно, там была лебедка, и паромщик подавал знак включать мотор.

Плыли по вечернему Донцу плавно, лишь плескался в тихой воде стальной трос. Берег медленно приближался, паром мягко толкнулся о деревянную стену причала, где по-хозяйски были прибиты для смягчения удара старые автомобильные покрышки.

— Спасибо за плавание, отец.

— В час добрый.

Мы съехали на берег и, не останавливаясь, продолжали подниматься вверх мимо угольных терриконов, насыпанных на самом берегу.

Уже в темноте с высокого места мы увидели огни станицы Краснодонецкой. Огни мерцали в темноте сплошным звездным скопищем.

Где-то в степи, в полной темноте мы миновали речку Кундрючью, на берегах которой еще при Петре рудознатец Григорий Капустин накопал первые три пуда угля «чинить пробу». Может быть, как раз там, где мигали огни краснодонецких шахт.

...Огни, огни. Много их зажглось в степи вокруг «Шолоховской-Южной», в поселке и невдалеке от него, где вступала в строй еще одна шахта, родная сестра «Шолоховской-Южной», — «Шолоховская-Северная».

Огни. Сколько бы мы ни писали о шахтерах, как бы ни славили их, мы всегда будем в долгу перед ними, великими и скромными героями подземного труда.

Три богатыря

Мы вернулись из Богураевки ночью и сразу же завалились спать: утром предстояла поездка в казачьи станицы нижнего Дона — Кочетовскую, Раздорскую. Эти станицы ближе других расположены к горняцкому центру города Шахты. Здесь тоже разведаны пласты, правда, глубокого погружения и с обилием подпочвенных вод. «Уголь с водичкой», как говорят геологи.

Волновала и другая цель поездки: побывать на легендарном тихом Дону и, может быть, своими глазами увидеть живых шолоховских героев: Мишутку и Григория Мелеховых, красавицу Аксинью, веселого деда Щукаря и Семена Давыдова, которому теперь уже «отпели донские соловьи... отшептала поспевающая пшеница, отзвенела по камням безымянная речка, текшая откуда-то с верховьев Гремячьего буерака».

Еще не было восьми утра, когда наш вездеход бойко мчал нас на своих высоких колесах, мирно гудя мотором, увертливо объезжая рытвины и бодро встряхиваясь на неровностях дороги. Путь лежал на юго-восток, к порту Усть-Донецкому, которого еще не было на карте.

В степи по-осеннему просторно. От горизонта до горизонта раскинулась она точно море.

— Едем по углю, — сказал мой спутник, инженер Александр Петрович Пономарев, старожил и знаток Ростовского края.

Наш шофер Вася, хозяин дорог и ценитель поэзии, поддержал разговор об угле и очень кстати прочитал запомнившиеся ему строки из стихотворения шахтерского поэта Павла Беспощадного:

И стремится к террикону террикон,

Будто хочет перейти за тихий Дон...

Словно чует там несметные пласты

Жаркой силы и чудесной красоты!

До сих пор не установлены границы Большого Донбасса. Александр Петрович сказал, что, по предположениям, угольные залежи в Ростовской области перешагнули Дон и достигают на востоке берегов Каспийского моря. В северной части они простираются до станций Миллерово и Чертково, а может быть, и дальше.

Невольно вспомнились мне страницы одной замечательной старой книги, написанной в конце прошлого века, когда еще бурлаки тянули по Дону баржи. Книга — «Статистическое описание Области Войска Донского» — написана С. Номикозовым. Я нашел ее случайно в библиотеке Новочеркасского краеведческого музея. Исследователь, влюбленный в свой край, сравнивает каменный уголь со сказочным богатырем, которому некуда приложить силушку. С точки зрения исторической, некоторые страницы этой книги показались мне настолько любопытными, что я переписал их в тетрадь. Вот они:

«...Донской черный алмаз, как сказочный богатырь, спал много лет непробудным сном. Великий Петр открыл богатыря, и с мановения державной руки богатырь проснулся, зашевелился и в последнее время стал всматриваться, куда бы ему свой путь направить: в старую ли Москву, туда ли, где прорублено окно в Европу, в красавицу ли Одессу... на фабричный ли Запад России или на матушку Волгу-реку? Но Москва думает долгую думу, жалуется на истребление лесов, а донского богатыря принимает далеко не радушно. В окне Петра стоит англичанин со своим коксом и нью-кастельским углем, в Одессу минеральное топливо из разных стран привозится в виде балласта, на страже западной границы стоит хитроумный силезец, а на Волге, хотя цена на дрова и жжется, но самые дрова тем не менее жгутся немилосердно. Что ж остается Донскому черному алмазу? Киев и Харьков...

Придет пора (и если бы только скорее пришла, желанная), когда Донская железная дорога будет проложена до Волги и донской уголь вытеснит оттуда всякое другое топливо, придет пора, когда он в силах будет соперничать с иностранным углем и в Одессе и в Санкт-Петербурге. Но поистине блестящая будущность предстоит донскому минеральному топливу только с развитием его местного потребления...

Будущее всецело находится в руках казака — горнопромышленника и горнорабочего. Все остальные отрасли промышленности призваны будут играть на Дону роль подчиненного горным промыслам.

Стук первого молота — приятный стук. Свист и грохот паровых машин, лязг железных изделий и клубами вылетающий густой дым из многочисленных труб фабрик и заводов, основанных на минеральном топливе, — такова наша надежда...»

Нам сегодня трудно представить, что было время, когда люди в нашей стране мечтали о... «железной дороге до Волги», что «Санкт-Петербург и Москва» нерадушно принимали «донского богатыря» — каменный уголь. Чувство гордости и удивления испытываешь при мысли: какой исполинский шаг сделала наша страна от «стука первого молотка» до полетов ракет на Луну и Венеру, в межзвездные дали!..

В поисках дороги к порту Усть-Донецкому мы заехали в безымянный степной хуторок в бассейне Дона. Девушка-казачка, ровесница мелиховской Дуняшке, вынесла нам кружку холодной ключевой воды. Лицо у девушки было закрыто белым платком, лишь виднелись щелки глаз (чтобы не загореть!). Руки у казачки были тонкие, лебединые, в засохших крапинках известки: семья строила дом —