– Более-менее.

На самом деле с пониманием у меня проблемы не было, и основные положения мне уже в том или ином виде приходилось слышать раньше. Но чем больше говорила Вардани, тем свободнее себя чувствовала, и чем дольше продолжался рассказ, тем больше была вероятность, что ее стабильное состояние закрепится. Даже за те недолгие мгновения после того, как она вошла в лекторский режим, она успела оживиться: жестикуляция стала активной, отрешенность на лице сменилась сосредоточенностью. С каждой секундой Таня Вардани все больше становилась собой.

– Ты упомянул теорию центров. Это фуфловая производная от взглядов Вычинского: ее состряпали говнюки Картер и Богданович, решившие попаразитировать на его работах по марсианской картографии. Дело в том, что одна из особенностей марсианских карт – отсутствие на них общих центров. Куда бы ни отправлялись археологические команды, они всегда обнаруживали, что в центре карт, которые им удавалось найти на раскопках, находится само место раскопок. Любой населенный пункт помещал себя аккурат в сердцевину карт, обозначая себя самой крупной блямбой, вне зависимости от истинного размера или очевидного значения. Вычинский утверждал, что в этом нет ничего удивительного, поскольку это хорошо увязывается с уже имеющимися у нас предположениями об устройстве марсианского мышления. Для любого марсианина, составляющего карту местности, самым важным пунктом на ней неизбежно был тот, где находился составитель. Все, что сделали Картер и Богданович, – распространили эту логику на астронавигационные карты. Если каждый марсианский город полагал себя центром планетарной карты, то каждая колония, в свою очередь, считала себя центром марсианской гегемонии. Поэтому тот факт, что Марс на всех этих картах обозначен большой точкой в абсолютном центре, объективно говоря, ничего не значит. Марс легко мог быть недавно колонизированным захолустьем, а настоящий центр могла скрывать за собой буквально любая другая маленькая отметина, – она презрительно поморщилась. – Вот в чем состоит теория центров.

– Похоже, тебе она не кажется очень убедительной.

Вардани выдохнула дым в ночную темноту:

– Нет, не кажется. Как сказал в свое время Вычинский, какая, на хер, разница. Картер с Богдановичем совершенно упустили главное. Признавая справедливость предположения Вычинского о марсианском восприятии пространства, они должны были также понять, что вся концепция гегемонии как таковая была, по всей вероятности, чужда марсианскому мышлению.

– О как.

– Ну да, – еще одна натянутая улыбка, более принужденная, чем предыдущая. – Вот тут-то дело начало принимать политический оборот. Вычинский официально заявил, что, в каком бы месте ни зародилась марсианская раса, нет никакой причины полагать, что значение ее изначального мира в общем порядке вещей превосходило – я цитирую – «необходимый фактический общеобразовательный минимум» – конец цитаты.

– «Мама, а откуда мы взялись?» Что-то вроде этого?

– Именно. Можно указать это место на карте со словами «вот откуда мы когда-то вышли», но, поскольку «где мы находимся сейчас» намного важнее, дань уважения родине этим и исчерпывается.

– Вычинский навряд ли думал о том, чтобы отказаться от своих взглядов как категорически противных человеческой природе?

Вардани пристально посмотрела на меня:

– Сколько тебе на самом деле известно о Гильдии, Ковач?

Я отмерил большим и указательным пальцем скромный отрезок:

– Извини, просто люблю повыделываться. Я с планеты Харлан. Процесс Минору и Гретцки пришелся на мои подростковые годы. Я в то время состоял в банде. Тогда, чтобы показать, какой ты антисоциальный, проще всего было нарезать воздушные граффити на тему суда там, где народу побольше. Мы все знали тексты протоколов наизусть. «Категорически противны человеческой природе» часто повторялось в отречении Гретцки. Похоже, это была шаблонная формула Гильдии, чтобы обеспечить сохранность исследовательских грантов.

Вардани опустила взгляд:

– Какое-то время так и было. И нет, Вычинский не стал плясать под эту дудку. Он любил марсиан, восхищался ими и говорил об этом публично. Поэтому его имя тебе известно лишь в связи с говнотеорией центров. Его лишили финансирования, изъяли из печати бо́льшую часть его работ и передали эстафету Картеру и Богдановичу. И эти две шлюхи с удовольствием отсосали в ответ. В тот же год комиссия ООН одобрила семипроцентное увеличение стратегического бюджета Протектората исключительно из-за параноидальной предпосылки, что где-то там за углом нас поджидает Марсианская Сверхкультура и готовится напасть.

– Мило.

– Ага, и опровергнуть невозможно. Все астронавигационные карты, обнаруженные на других планетах, подтверждают изыскания Вычинского: каждая планета помещает себя в центр, так же как это сделал Марс, и этим единственным фактом запугивают ООН, которая поддерживает большой стратегический бюджет и усиленное военное присутствие на всех территориях Протектората. Никто не желает знать о том, в чем истинный смысл теории Вычинского, а те, кто говорит об этом слишком громко или пытается применить его результаты в собственных исследованиях, либо немедленно лишаются финансирования, либо подвергаются осмеянию, что в итоге означает одно и то же.

Она швырнула сигарету в огонь, наблюдая, как ее пожирает пламя.

– Это и с тобой произошло? – спросил я.

– Не совсем.

С последним слогом она плотно сомкнула губы, словно навешивая на тему замок. За спиной я услышал шаги Шнайдера, у которого исчерпался список ремонтных работ или терпение. Я пожал плечами:

– Договорим позже, если будет желание.

– Может быть. Ну а теперь выкладывайте, два мачо, что это за фигню с гравитационными маневрами вы сегодня устроили?

Я взглянул на Шнайдера, присаживающегося к костру:

– Слышал? Поступила жалоба на развлекательную программу рейса.

– Суки всё-таки эти пассажиры, – хмыкнул Шнайдер, опускаясь на песок и на лету подхватывая шутку. – Ничего не меняется.

– Ты будешь рассказывать или я?

– Твоя же была идея. «Севен» еще остались?

Вардани подняла пачку и бросила Шнайдеру. Повернулась ко мне:

– Итак?

– Какими бы там археологическими достоинствами ни обладало побережье Дангрека, – начал я медленно, – оно все-таки находится на территории Северного предела, а Северный предел для «Клина Карреры» – это одна из девяти ключевых целей, необходимых для победы в войне. И, судя по количеству органических повреждений, нанесенных в этом регионе к настоящему моменту, кемписты пришли к такому же заключению.

– И?

– И организация археологической экспедиции на территорию, за которую сражаются Кемп с «Клином», не вписывается в мое представление о мудрых поступках. Нам нужно, чтобы боевые действия перенесли.

– Перенесли?

Я с большим удовольствием услышал недоверие в ее голосе. Желая усилить эффект, я продолжил, снова пожав плечами: