— Если бы не он, я бы никогда тебя не узнала, — тихо шепнула Гончая. — Мы бы наверняка не встретились, и ничего бы этого не было. Ни тебя, ни меня, ни Траш с Каррашиком.

Темный эльф бережно провел пальцами по ее губам.

— Да, малыш. Он подарил мне тебя, и только за это я готов его простить. А твоя кожа… клянусь, я ни видел ничего прекраснее. И я люблю запах твоего меда. Я всегда тобой восхищался. И не устану делать это даже через тысячу лет. Никогда, потому что ты — моя пара. Прекрасная, немножко дикая, но самая-самая лучшая. С тобой никто не сравнится, даже эльфийки, и это — чистая правда. А моя жизнь всегда будет принадлежать только тебе. Как, впрочем, и все остальное.

— Особенно уши?

— Все, что захочешь, — улыбнулся Таррэн, настойчиво притягивая к себе ее упругое тело.

— Та-а-ак… — вдруг прищурилась Белка, чувствуя, как начинает пылать его кожа, а в зеленых глазах загорается знакомый огонь. — Кажется, кому-то давно пора выспаться и хорошенько отдохнуть? Забыл?

— Мм…

— Та-а-аррэн… — с нескрываемым подозрением протянула она, когда его руки скользнули ниже. — Ты меня слышишь? Ты слишком много сил потратил и не отдыхал. Не заставляй меня нервничать.

— Успею, — невнятно буркнул эльф, жадно целуя тонкую шею. — Все равно у нас есть еще целый день в запасе. И одна о-о-очень долгая ночь.

— А резерв? Тебе надо восстанавливать силы!

— Мы оба знаем, где их можно взять.

— Нахал! Я не амулет-накопитель, чтобы ты черпал оттуда, когда тебе вздумается!

— Нет, конечно. Зато ты — бесподобная приманка для эльфов, малыш. Можешь считать, что я снова попался в эту ловушку, — довольно промурлыкал он, безошибочно отыскивая крошечную точку за левым ухом. — Правда, уже успел оценить ее преимущества и хорошо знаю, как оттуда выбраться. Не так ли?

Белка тихо охнула, когда он голодным пересмешником вцепился ей в шею, отчаянно брыкнулась, пискнула, но сразу сдалась, потому что дрянной братец этого коварного искусителя заранее позаботился, чтобы оставить для своей игрушки единственное уязвимое место. То самое, о котором проворный эльф совершенно случайно узнал двадцать лет назад и теперь нагло воспользовался моментом. По ее телу мгновенно пробежала горячая волна, тугие мышцы непроизвольно расслабились, кожа стала еще мягче и нежнее, охотно поддаваясь его настойчивым губам. А аромат меда усилился настолько, что темный эльф непроизвольно заурчал.

— Таррэн, чудовище! — простонала Гончая, не в силах противиться магии своих же рун. — Тебе еще рано… с ног же валишься, упрямец! Ой… ай!.. Боже, ладно! Ладно! Только не трогай ухо! И не смей палить таверну (а заодно и весь город!), не то Мирдаис нам потом это припомнит и всю оставшуюся жизнь будет слать в наш лес негодующие письма! Таррэн!

Эльф тихонько рассмеялся и, послушно загасив огонь, увлек ее за собой.

Леди Мирена-ис уже второй день не находила себе места, теряясь в бесконечных догадках и сомнениях. О том, что случилось с Линнувиэлем, она узнала самой последней, когда самое страшное осталось позади и собратья вернули хранителя в комнату, попросив Мирену за ним присматривать. Эльфийка целую ночь не отходила от него ни на шаг, промакивала бледное лицо влажной тканью, отирала струящийся по его лицу пот и искренне переживала, когда истощенный хранитель вдруг начинал метаться на постели, стонать сквозь сомкнутые губы и кого-то звать.

— Останься, пожалуйста… — шепотом взмолился он, когда пришло время уходить, и так вцепился в руку эльфийки, что Мирена с трудом высвободилась, а потом еще долго не могла уснуть.

Вскоре ей на смену пришел Атталис, за ним наступила очередь Аззара, Корвина… даже Сартас провел несколько томительных часов в комнате собрата, тревожно вслушиваясь в его прерывистое дыхание и неясное бормотание, в котором без конца проскальзывало имя Белика. Но к вечеру следующего дня Мирена не выдержала — вернулась, хотя ее просили не беспокоиться. Провела у постели ослабевшего хранителя еще одну бесконечно долгую ночь, даже позволила держать себя за руку и называть в бреду чужим именем. А когда Линнувиэль наконец-то открыл глаза, почувствовала такое облегчение, что едва не расплакалась от радости, хотя никогда раньше не позволяла себе такого вопиющего проявления чувств.

Однако то, что случилось потом, поставило гордую эльфийку в полнейший тупик. Нет, не то чтобы ей не нравился Белик или вызывали раздражение его опасные шутки. Но сам факт внимания со стороны молодого лорда просто не мог не броситься в глаза. Так, как смотрел на него Таррэн, не смотрят даже на собственного сына. Так не заботятся о лучшем друге или родном брате. Таким тоном не разговаривают ни с одним близким человеком, за исключением того, чья жизнь гораздо важнее, чем твоя собственная. Да еще его загадочные слова про пару… Но кто мог быть парой Таррэна? Леди Мирена уже который день терялась в догадках.

Но это еще полбеды: лорд на то и есть лорд, что не обязан ни перед кем отчитываться, даже если, утратив способность зачать ребенка и достигнув второго совершеннолетия, неожиданно начал увлекаться… простите, боги… хорошенькими мальчиками. Но Линнувиэль! Вот уж за кем никогда подобного не замечалось! А тут его словно подменили: всего за одни сутки он превратился в одержимого, ведомого лишь одной бредовой идеей, — добраться до Белика. Причем если во сне это было еще простительно, то, когда он ринулся спасать полукровку от неведомой опасности, едва не схлестнувшись с Таррэном, сородичи всерьез обеспокоились.

Мирена, устав от неопределенности, резко поднялась с кресла и, набросив на плечи тонкую кружевную накидку, решительным шагом направилась к двери. Все, хватит. Надо найти Белика и выяснить правду, а то с ума сойти можно от этих догадок. Она бесшумно выглянула за дверь и быстро огляделась, но длинный, прямой как стрела коридор оказался пуст: трактирщик суетился где-то внизу, в районе кухни, явно собираясь и дальше угождать взыскательным постояльцам. Расторопные служанки тоже куда-то запропастились. Корвин и Атталис разминались на заднем дворе. Маликон и Аззар, как обычно, составили им компанию. Линнувиэль сразу после обеда поднялся к себе, а Сартас недавно ушел в город, зачем-то прихватив человеческого воеводу. Иными словами, второй этаж был абсолютно свободен.

Мирена на цыпочках выбралась из комнаты, неслышной тенью подобралась к комнате, которую занимали Белик и Таррэн, но, добравшись до заветной двери, остановилась. Перевела дух, набралась смелости и осторожно постучала. Ну? Кто откроет? Хоть бы Белик, потому что с ним общий язык найти гораздо проще. Таррэн, конечно, не злой и совсем не похож на отца, но… Боги, а может, не надо было этого делать?

Прошла томительная секунда, вторая, третья. Однако ответа все не было, и Мирена мучительно заколебалась. И что теперь? Войти без разрешения? Вернуться обратно? Она с сомнением оглядела пустующий коридор и все-таки взялась за ручку. Очень медленно отворила дверь, на цыпочках вошла и клятвенно пообещала себе, что только найдет Белика и тут же вернется — подглядывать за Таррэном она вовсе не собиралась. Оказавшись внутри, леди огляделась, но крохотная комнатка, открывшаяся ее глазам, оказалась проходной. И, разумеется пустой. Одно окно, колченогий табурет под подоконником, невысокий стол, крепко сколоченный стул, длинная циновка, брошенная на пол…