Кое-как забравшись на лошадь, я продолжил путь. Лошадь моя, кстати, не обратила на происходящее ни малейшего внимания, исключительно флегматичная скотина мне попалась, а может, просто от старости ей уже все-все пофиг. Мне, как ни удивительно, тоже – не тошнит, сам себе противен не стал. Врут, похоже, книги, в которых утверждается, что в первый раз убивать сложно. А может, я просто не воспринимаю этих разбойников, как живых людей. В детстве, помню, играл в бродилки-стрелялки, и сейчас, такое впечатление, этот мир кажется мне смоделированным, а убитые мной люди на подсознательном уровне воспринимаются, как компьютерные боты. Впрочем, это я, похоже, в интеллигентские самокопания полез, надо это прекращать, потому как много думать для здоровья вредно. Если бы вместо того, чтобы за пистолет схватиться, я думать стал, то не они – я бы там лежал.

Моя Росинантша тем временем неспешно трусила по дороге, и мне это уже порядком поднадоело. На понукания в виде толчков каблуками в бока лошадь реагировать отказывалась наотрез, а бить ее прутом… Я, наверное, слюнтяй, но животных мне всегда было жалко. Оставалось плюнуть и продолжать мокнуть под дождем да рассматривать мокрый лес, который рос по обе стороны дороги и выглядел сейчас донельзя уныло.

Лес, кстати, и впрямь был хвойным, а вот деревья при ближайшем рассмотрении оказались отнюдь не кедрами, как мне показалось ночью. Точнее, может, и кедрами, но абсолютно не такими, к которым я привык у нас на севере. Подобные деревья я видел на Кипре – там хвойные деревья весьма своеобразны. Помню, мы там с одной… Впрочем, я опять отвлекся.

Итак, лошадь чавкает копытами, я скучаю, периодически прикладываясь к фляжке, захваченной еще из дому. Во фляжке отличная морошковая настойка – грешен, не люблю истинно мужские напитки вроде водки и коньяка, а люблю белое вино, сладкое шампанское, ликеры и такие вот приятные на вкус, не слишком крепкие настойки. Не знаю, почему, честное слово, хотя, может, потому, что я вообще сладкоежка. В детстве сладкого лет до двенадцати не ел – в семь лет медом обожрался, долго обнимал унитаз и несколько лет на сладкое смотреть не мог, даже кофе без сахара пил, зато сейчас конфеты, например, обожаю. Восполняю недоеденное в детстве, наверное.

Ну, сейчас настойка не столько удовольствие, сколько возможность не мерзнуть в мокрой одежде и не подхватить какой-нибудь бронхит или еще чего похуже. Конечно, такое лекарство трудно назвать панацеей, оно само иногда может проблемы доставить, но тут ведь дело в дозе. Как говорил мой знакомый врач, разливая по рюмкам медицинский спирт, «все есть яд и все есть лекарство». А еще, помню, он мне байки травил, что, если пить спирт, ГАИ не страшна – мол, в крови его минут через сорок обнаружить невозможно будет. Заливал, наверное, хотя кто знает…

А как болеть в полевых условиях, я знаю – уболтали меня ребята в свое время на рыбалку съездить. Поехали, забрались в глушь, а меня там скрутило, дня три температура под сорок держалась. Нет уж, лучше я сейчас таким вот сомнительным методом согреюсь, чем свалюсь. Дождь-то переставать, похоже, не собирается, на металле кольчуги маслянисто поблескивают крупные пятна воды, а поддоспешник давно превратился в филиал бассейна. Кстати, не знаю уж, как там Артес мне спину залечивал, но, чтобы она от влажности и сквозняков заболела, мне совершенно не хотелось.

Хорошо хоть, никого больше по дороге не попалось – я был настолько зол на этот дождь, что любое неосторожно сказанное слово или косой взгляд легко могли спровоцировать меня на драку или еще на какое-нибудь безрассудство. Ну, вспыльчивый я человек, что поделаешь, ну так я ведь никогда и не говорил, что я хороший. Нет уж, как говаривал один мой знакомый, ну их на фиг, такие приключения, лучше водка пить, земля валяться, только вот обратно уже не отыграешь. Подписался – придется отрабатывать, и никуда теперь не денешься.

Занятый своими мыслями, я едва не пропустил мост. Точнее, и пропустил бы, но лошадь встала, настороженно прядая ушами. Мой первый инструктор как-то сказал мне, что это верный признак желания лошади кого-нибудь укусить. Не знаю, не доводилось как-то проверять, но я и сам, честно говоря, укусил бы сейчас кого-нибудь.

А что – и укусил бы со злости, потому что моста не было. Сваи, на которых он раньше стоял, были на месте, а вот сам мост кто-то тщательно разобрал, сложив доски по ту сторону реки. Очевидно, сделавший это просто не хотел, чтобы кто-нибудь добрался до замка – иначе мост просто сожгли бы. А так – пара часов, и снова можно ехать, грамотно сработано, ничего не скажешь. И ведь, главное, это не река даже, а ручей глубокий, с заиленным дном. Летом верховой переберется безо всякого моста, ног не замочив, хотя груженые телеги, скорее всего, застрянут – это мне Платон рассказал, когда дорогу описывал. Но сейчас, в разгар сезона дождей, ручей вздулся и нес свои мутные воды с такой гордостью, будто был, по меньшей мере, Енисеем. И что прикажете теперь делать?

И еще интересный вопрос: с чего все-таки лошадь занервничала? Она, конечно, зверь чуткий, но что она могла почувствовать? По идее, разливы ручьев, речек и прочей лесной красоты волновать ее не должны. Разве что она предчувствует, что придется идти вброд, но в это мне решительно не верится – лошадь, слава Богу (интересно, которому), к мыслящим существам не относится и достижениями в области логического мышления и глубокого анализа обстановки пока что не хвасталась. Нет, можно предположить, конечно, что мне попалась лошадь-телепат, прочитавшая мысли в моей гениальной голове, но как-то в это не слишком верится. Следовательно, если верить старику Оккаму, надо искать более простое объяснение, и заключается оно в том, что кобыла просто чего-то испугалась. Опять же, можно предположить, что вскоре под нами разверзнется земля и начнет работать вулкан, но все-таки куда как более вероятным кажется мысль о том, что рядом присутствует еще кто-то.

А вот и кто-то – из кустов вышел мужчина, чем-то очень похожий на главаря тех разбойников, что остывают сейчас на дороге. Не внешне, нет – этот гладко выбрит (а у меня, кстати, уже щетина на щеках появилась неслабая, что меня отнюдь не радует – бритву я, как оказалось, забыл), голова тоже то ли бритая, то ли лысая, как бильярдный шар, одет куда добротнее, на плечах кольчуга, туго обтягивающая упитанное брюхо. Нет, похож он другим – от него, как и от разбойника, исходило ощущение угрозы, причем даже более явственное, чем в прошлый раз. Ну и хрен с ним, надо будет – обломаю.

Мужчина, между тем, улыбается, причем вполне доброжелательно. Окинул меня взглядом, особенно кольчугу и простой, но удобный эфес меча, похоже, увиденное ему понравилось – во всяком случае, смотрел он одобрительно. А вот поглядев на лошадь, он не смог сдержать смешок. Ну и ладно – я и сам прекрасно знаю, что моя кобыла выглядит не слишком презентабельно. Однако же, он явно постарался меня не обидеть, что ему, в случае драки, несомненно, зачтется.

– Сэр, вам лучше ехать назад. – Надо же, еще и вежливый. Ладно, в эту игру можно играть и вдвоем.

– Сэр, может быть, вы объясните почему?

– Сами видите, сэр, мост рухнул.

– Не беда, сэр, через эту струйку можно и без него перейти, у меня лошадь, случись что, может налить больше.