— Все равно бы разбил, — доверительно пояснил он Блопу и воздвигся из-за стола, явив миру моментально округлившееся пузцо. — Спасибо этому дому и добрым людям, даром что с рогами, за то, что сразу не упупили… а теперь уж и не догонят. И тебе спасибо, рытсарь золатой, а ты, лысый, от головных болей пользуй чаговый отвар посредством компресса.

— От каких болей? — озадачился вышибала и даже макушку пощупал, словно не доверяя собственным ощущениям.

— Да вот от этих, — пояснил Бинго любезно и без размаха влепил кулак ему под челюсть.

Чего-то в этом роде капитан от него ожидал, ибо отлично знал, что драка входит в состав гоблинских трапез на правах десерта. Потому и сам, поднимаясь, специально постарался оказаться между гоблином и Эрихом — о чем теперь и пожалел. Спесивому рыцарю не помешало бы полюбоваться, как туша, весящая поболее, чем он со всеми своими латами, невесомой мошкой кувыркнулась через стол и влипла в стену огромным комом мокрого теста. Затылок, влекомый инерцией удара, которой хватило бы на сдвиг с места доброй телеги с мукой, гулко хряснулся о бревна. Да, теперь, пожалуй, только чаговыми компрессами бедняге и пробавляться!

— Не шали, — приказал сэр Малкольм строго. — Вот до острова доберешься, там и… Хотя нет. Вот доберешься до острова, вернешься обратно с искомым, сдашь с рук на руки, получишь награду, провалишь из города, вот там и тогда и… Уразумел?

— Не-а, — признал Бинго легкомысленно. — Очень ты сложно изъясняешься.

— Еще раз так сделаешь — мясо отберу.

— Уж пошутить нельзя!

Спасая добычу, Бинго стремительно вылетел вместе с нею за дверь, и капитан инстинктивно рванулся следом, всеми фибрами почетного блюстителя закона прозрев, что единственный способ найти экспрессивного гоблина во вверенном ему городе — это не терять его из виду вовсе. Оттого прощальный жест рыцарям вышел крайне неуважительным, а при известной мнительности, свойственной носителям рогов, даже оскорбительным. Ну и хрен с ними, пустятся вдогонку — разберемся.

Бингхам, однако, убегать не спешил. А может, и спешил, но у коновязи забуксовал, обуян очередною вредоносною идеей. Клепсидру он проигнорировал, как старую и никчемную знакомую, а вот пара столь же тяжеловесных рыцарских скакунов привлекла его внимание и вызвала из запасников одну из самых пакостных ухмылочек. За такие вот рожи, не в добрый час скорченные на переговорах, гоблинским маркграфам неоднократно объявляли то торговое эмбарго, то локальную войну. А те, вместо того чтобы объяснить, что лица у них от природы столь выразительные, а натягивать на них ничего, кроме вежливости, намерений не было, охотно принимали брошенный вызов. Дети гор, чтоб их, и их отцов, и самого их прадеда, Занги Непосредственнейшего…

— Как я уже сказал, сэр гоблин, все претензии через мою голову!

— Чего? — озадачился Бинго не на шутку.

— Я говорю, все, что хочешь сказать им… коням… — сэр Малкольм смекнул, что совсем уже хорошо двинулся с глузду в компании этого оболтуса, — скажи сперва мне!

Бингхам пожал плечами, осторожно поставил кувшин наземь, оборотился к капитану и, растянув пальцами уголки своей щербатой пасти, свирепо выкатил глаза и заулюлюкал, перекрыв базарный гул.

Капитан Амберсандер только и успел, что прикрыться латным рукавом от слюней, в изобилии брызнувших из Бингхамова рта. Подобных рож не видел с тех самых пор, как был представлен принцессе — существу ангельской внешности и демонического темперамента, что, в общем, свойственно пятилетним девочкам. Только надо признать, что у ее высочества подобные рожи, страшным дядькам корчимые, выглядели умильно и безобидно, от гоблинской же мимики чрезвычайно захотелось рвануть куда-нибудь, где побезопаснее. Например, в порвенирские пыточные казематы. Кони, созерцания рожи не удостоенные, вполне удовлетворились и производимыми Бингхамом звуками — все трое рванули: Клепсидра на правах близкой знакомой истерично заржала, а под серым в яблоках бугаем, лишь чуточку уступающим ей в росте, споро образовалась нерукотворная кучка, намекающая на сильные переживания.

— Отставить! — гаркнул капитан и дал себе честное слово, что еще одна такая выходка — и зеленошкурый подлец пойдет своею дорогой… если, конечно, сможет ходить после того, как сэр Малкольм обкорнает его на совершенно излишнюю деталь, зачем-то торчащую над плечами. — Молчать! Никого не задирать! Ничего не хватать! Никуда не пялиться! Иди за мной, бандитская морда, ибо!

— Ваистену! — согласился Бинго благоговейно и подхватил кувшин, всем своим видом олицетворяя готовность следовать инструкциям.

Тоже, мерзавец, имеет чутье на общение, отметил Амберсандер той остаточной частью рассудка, которая еще сохраняла армейскую выправку и олимпийское спокойствие.

Клепсидра с горькой тоской отвела глаза от хозяина, когда тот отцеплял ее от коновязи. Ишь, мол, завел себе новую игрушку! Да еще какую похабную. И на успокаивающее похлопывание по холке не отозвалась. Это плохо, рассудил капитан, обиделась, теперь глаз да глаз, чтоб не скинула. Она ж тоже с пониманием, нутром чует, где и что, никогда не сделает пакости в безлюдном месте, а непременно на глазах у высокопоставленных особ или, упаси боги, у леди Коринны, которая и так-то уже неоднократно высказывала свою печаль по поводу неидеальности сложившейся у нее партии… Да хоть бы и посреди базара — это они только вид делают, что глаза отводят, а случись оказия, так каждый тут запишется в свидетели того, как лошадь на пару с гоблином капитана стражи вожжами мутузили и по булыжнику евонной мордой елозили. Скоты скотские.

Придется пешком следовать, во избежание.

Ходить взапуски с длинноногим и шустрым, к тому же не отягощенным доспехами гоблином — радости оказалось мало. Хорошо хоть, Бинго вынужден был делить большую часть своей избыточной энергии между созерцанием предлагаемых с лотков чудес цивилизации и обереганием драгоценного кувшина от прикладного внимания встречных. Единственный, кого гоблин ненароком покалечил, сам был виноват — кто же лазает в карман верзиле, топающему бок о бок с капитаном стражи? В кармане, как видно, была прореха (или же сам карман оказался удачной прорехой), рука незадачливого воришки увязла в ней, и локоть Бингхама выстрелил в его сторону движением, с восхитительной непосредственностью вплетенным в перекладывание кувшина под другую руку. Сэр Малкольм оценил по достоинству деликатное поведение гоблина, который не стал прыгать на поверженном, исполняя варварский победный танец, как наверняка хотел, и наградил свеженанятого сотрудника леденцом на палочке. Растроганный Бинго сгрыз и леденец, и палочку, а в миг, когда сэру Малкольму отсалютовали стражники ратуши, как раз вылизывал ладонь и вид имел самый гуманный.

— Здесь-то уж нам не помешают, — заверил капитан, проводивши гостя к массивной двери в полуподвальное помещение. — Это, чтоб ты знал, одно из немногих мест, где можно по душам побеседовать, не опасаясь подслушивания.

— Это каждый раз, как приспичит, ты сюда бегаешь? — сочувственно откликнулся Бинго, изучая суровую каменную кладку стен. — У нас с этим проще — выбери елку по вкусу да выкладывай ей… под нее… А кто подслушал, тот сам себе совершенно виноватый.