Трофимов уже подумывал о том, чтобы уйти, но останавливало его одно — он точно знал, что Глеб Щеглов дома. А значит, надо ждать. Пусть о визите и узнает весь поселок.

Было довольно душно, солнце палило немилосердно, по спине тек ручеек пота. Полковник мечтал о салоне джипа, где царила прохлада, подаренная кондиционером. Но продолжал упорно звонить и стучать. Еще через пять минут его усилия были вознаграждены.

Сперва по крыльцу протопали тяжелые шаги. И грубый хриплый голос негромко материл незваных визитеров. Затем бесшумно открылась дверь, и перед полковником возник ефрейтор запаса Глеб Щеглов собственной персоной. В старых тренировочных брюках, в тапках на босу ногу, с всклокоченной копной волос. Лицо мятое, глаза красные, изо рта несет перегаром.

От неожиданности Трофимов не сообразил, что сказать. Заготовленный текст был явно не к месту.

Как ни странно, Щеглов сразу узнал гостя. Широко распахнул красные глаза, попытался встать прямо (причем безуспешно) и заплетающимся языком вымолвил:

— К'мандир! Ё-моё!..

— Глеб, ты в порядке? — только и смог спросить Трофимов. — Что с тобой?

— А-а-а… — Тот махнул рукой, шатнулся, схватил за косяк. — Мелочи!.. Пошли в дом, командир… Отметим встречу!! Какими судьбами?..

Полковник стоял на месте, покусывая нижнюю губу и сосредоточенно соображая, как быть. Разговора не будет, это ясно. В таком состоянии Щеглов не поймет ничего. Черт! Сроки горят, а тут упившийся кандидат в главные агенты! Неужели придется сразу включать резервный вариант?

— Па-ашли!! — Глеб ухватил Трофимова за руку и попытался затащить во двор. — Такой гость!!

Видя, что их диалог привлекает все больше внимания, полковник зашел во двор, бросив внимательный взгляд по сторонам. Потом освободил руку и хлопнул легонько Щеглова по плечу.

— Ефрейтор Щеглов!

— Я! — машинально ответил тот, инстинктивно принимая стойку «смирно». Причем довольно неудачно.

— Слушай меня, Глеб! Нам надо поговорить! Это важно! Понимаешь?

Тот энергично кивнул, едва не упав при этом.

— Но сейчас это невозможно. Я приеду через два дня. Через два! Прошу тебя быть трезвым! Ты? Сможешь?!!

Щеглов опять закивал. Бухнул кулачищем в грудь.

— Как штык, командир! Б'ду!! Тчн!!!

— Смотри! — предупредил полковник, еще раз окидывая его внимательным взглядом.

Да-а! Дела. Он знал, что Глеб сильно переживает развод с женой и разлуку с сыном. Знал, что позволяет себе выпить. Но что дойдет до такого!..

— Через два дня! Здесь! И ты трезвый! — с нажимом повторил Трофимов. — Идет?

— Да, кмндир! — не выговаривая толком гласные, подтвердил Глеб. — Да!

Садясь в джип, полковник чертыхался про себя и лихорадочно соображал, какую кандидатуру выбрать для замены Глеба. Было два варианта, и оба немного уступали по показателям Щеглову. А в таком деле этого «немного» могло хватить с избытком…

Как бы не пришлось ломать весь план. И откладывать начало операции. Что недопустимо вовсе…

— …Я выбрал тебя, Дэн, — впервые назвал Навруцкого по прозвищу полковник. — Одного из всех…

Денис усмехнулся, отвел взгляд.

— Ладно. Как оформишь мою работу?

— Никак. На твой счет сегодня поступит перевод. Гонорар за восемь недель. Остальное — после задания. Счет можешь проверить вечером. Как будешь готов — дай знать. Телефон на носителе. Я жду звонка.

Полковник встал, пожал руку Навруцкому и пошел к выходу. Уже на пороге, выходя из квартиры, он обернулся и негромко сказал:

— Это очень важно, Денис. И очень серьезно.

— Ага! — беспечно ответил тот, скаля зубы в едкой усмешке. — А вот скажи, господин полковник, если бы я не согласился, что бы ты делал?

Трофимов почувствовал напряжение в голосе Навруцкого и про себя удивился — в чем дело? Ответил сразу и как можно более спокойно:

— Попробовал бы найти замену. Пусть и не равноценную.

— И все?

«На что он намекает? — подумал Трофимов. — Ведь явно намекает. Мы что-то не знаем о нем. Надо дать задание повнимательнее проверить его жизнь за последние годы…»

— А что еще? Ты не в строю, приказывать тебе я не могу. Только просить.

— Хорошо, — качнул головой Денис. — Тогда до связи.

«Один есть, — радовался Трофимов, садясь в машину. — Как ни странно, первого уговорил Навруцкого. Хотя в нем был уверен меньше всего. Теперь бы Глеб пришел в себя. И дал добро на работу. Тогда можно считать, предварительный этап пройден. И приступать к основному… Лишь бы не зря все…»

Дэн сидел на диване, глядя на микроноситель, и покачивал носком закинутой на ногу ноги. Он тоже думал. И мысли его были нерадостные.

«Почти сплошное вранье. И причина выбора, и цели задания, и фронт работ. С каких это пор ГРУ проводит расследования таким странным способом, доверяя посторонним? Что за ерунда с клонами? Что за заговор в корпорации? Кому, на хрен, сдались эти роботизированные игрушки? Почему этим занимается Трофимов, у него вроде иное направление? Ясно одно — мне отведена роль массовки, ширмы. Или подопытного кролика. А то и все вместе. Ладно, если уж им так надо. И если они готовы платить…

Кстати, хороший повод исчезнуть из столицы на некоторое время. Пока не утихнут страсти вокруг гибели этих подонков. А Трофимов об этом вроде бы ничего и не знает. Или очень хорошо притворяется. Впрочем, теперь это не важно…»

Дэн взял микроноситель, покатал его в руке и одним махом осушил бокал с «мартини». Глубоко вздохнул. В его опустошенной душе появился крохотный росток интереса, заставивший отступить беспросветную тоску и грусть. И это уже было неплохо…

Подмосковье, дача генерала Раскотина

— …Повторный визит к Щеглову был более продуктивным. Глеб почти сразу дал добро.

— Без вопросов?

— Не совсем. Но ему хватило моих объяснений. Подозрительностью Навруцкого он не страдает.

Трофимов позволил себе легкую улыбку. Сделав паузу, отхлебнул из бокала с зеленым чаем.

— Щеглов приступит к заданию завтра. Сначала поездка в Коломну, наем на работу в детективное агентство Макарова. Затем вояж на Байкал, в парк «Фантазии». Кстати, Глеб был рад, когда я предложил взять с собой сына.

— А Навруцкий?

— Он приступит чуть позже. Нельзя им одновременно появляться. Все же не исключен вариант утечки информации из нашего министерства.

Раскотин сидел в низком кресле, держа бокал в левой руке. Правой он изредка потирал щеку — старая привычка после ранения. Едва заметный шрам — метка двадцатишестилетней давности, когда молодой лейтенант принимал участие в боевых действиях в Чечне. Войне, затянувшейся аж до двенадцатого года.