– Что ты опять натворила?

– Погоди – узнаешь! Я бы на месте этих козлов сделала коллективное харакири, чтобы в глаза тебе не смотреть, – зло бросила она, вновь садясь на постели и хватая с тумбочки сигареты. – Знаешь, я бы их перестреляла собственными руками, тварей. Такие компаньоны – врагов не надо! И меня еще беспредельщицей называют! Да я и мои ребята – просто Белоснежка и семь гномов! Беспредел – это когда на карте жизнь человека, а люди о кармане беспокоятся, как бы чего мимо не упало! Предатели!

– Ну, все, все, успокойся! Я разберусь, не нервничай так, ты кипишь прямо, – успокаивающе проговорил муж, поглаживая ее голую спину.

– Кстати, дорогой, тебе бы в больничку не мешало, между прочим! – вспомнила Марина, оглядывая синяки на его лице и теле.

– Ты на себя бы лучше посмотрела – по тебе уже «дурка» плачет! – Егор поймал ее руку и прижал к своей щеке. – И все равно я тебя обожаю…

Коваль засмеялась, ложась к нему под бок. В отличие от нее, Малыш вчера ухитрился принять душ, и теперь благоухал гелем «Хьюго», от запаха которого она получала огромное удовольствие. Вот и снова он дома…

Вечером пожаловали гости. Хотя, будь Маринина воля, конкретно этих она дальше ворот не пустила бы. Но сдержалась: Егор разберется сам, без ее советов.

Самсонов, Ильинский, Абаев, Ященко, Щепкин… Они вошли гуськом, когда Марина с Егором сидели в гостиной. Он смотрел телевизор, а Коваль читала книжку, поджав в кресле ноги. Когда она их увидела, у нее, как говорится, шерсть встала дыбом – а уж зашипела Марина не хуже кошки и, поднявшись, вышла из комнаты. Даже дышать одним воздухом с ними она не хотела.

Они просидели у Егора часа два, о чем-то тихо рассказывая. Марина прошла в кухню за соком и случайно услышала, как Самсонов говорит Егору:

– И вообще, Егор, будь осторожнее с этой девкой, она тебе просто мозги затрахала, ты ничего не видишь, кроме ее сексуального тела. А внутри что? Она же настоящая бандитка, беспредельщица, не выбирает способов, по трупам идет, если ей надо. Егор, как друг говорю, присмотрись к ней повнимательнее, иначе…

– Иначе – что? – входя в комнату, спросила Коваль, в упор глядя на Самсона, заметно побледневшего при ее появлении. – Сказал «а», так скажи «б», ты ж у нас друг, оказывается! Только таких друзей надо в бетон укладывать.

– Думаю, тебе не привыкать, ты не раз такое проворачивала, – огрызнулся он.

– Правильно думаешь. Как твои глаза не лопнули за это время, что ты смотришь на Егора и знаешь, как пытался кинуть его? Не меня – его!

– Шла бы ты отсюда, Наковальня! – вспылил Самсон, но спокойный голос Егора заставил его поубавить прыти:

– Ты говоришь с моей женой, Самсон!

– Извини, Малыш, я не могу спокойно говорить с бабой, у которой нет ничего святого! Она замахнулась на наших детей…

– Что – на детей? – поинтересовалась Марина, садясь на подлокотник кресла, в котором развалился Егор. – Я что, обижала их, или мои люди сделали что-то не то? Были жалобы?

– Нет, что вы, – зачастил Щепкин, радуясь возможности сменить опасную тему. – Мой пацан прямо плакал, как домой вернулся…

– Заткнись, дурак! – оборвал его Самсон. – Речь не о том! Она посмела шантажировать нас детьми, вот что!

– Есть люди, которых только так можно вернуть с небес на землю. Согласись ты сразу – и не произошло бы ничего. Я ведь предупреждала. Ты не хотел понять меня, и тогда я просто уравняла шансы.

Егор обнял жену за талию, внимательно глядя на своих компаньонов, а потом тихо, но внятно и жестко сказал:

– Все – вон. Я сказал: вон из моего дома.

Они не стали спорить, ретировавшись в считаные секунды, потому что знали, что Малыш в гневе – это на самом деле значительно хуже, чем Коваль.

– Не переживай, – сказала Марина на ухо мужу, потрепав его по волосам, – без них справишься.

– Я понял сейчас одну вещь, детка. Никогда не доверяй тому, кто тебе чем-то обязан, он не простит твоих добрых дел, – жестко произнес Егор. – Ты отдала свои казино за меня, а они не пожелали рискнуть тем, что принадлежит мне самому.

– Дорогой, это разные вещи. Я ради тебя могу отдать все, потому что нет у меня ничего дороже.

Егор задумчиво гладил ее ногу под халатом, и ей стало так хорошо оттого, что он снова дома, с ней, что ее потянуло на откровенные разговоры. Марина потянула его в спальню и, когда они легли в постель, сказала:

– Егор, мне нужно тебе кое в чем признаться, иначе я буду мучиться.

Он посмотрел на жену и улыбнулся, положив руку ей на живот:

– Что, детка, здесь кто-то побывал без меня?

Коваль виновато опустила глаза и кивнула.

– Дай угадаю! – весело продолжал муж. – Опять этот жгучий мачо с сексуальной походкой? А, прячешь глазки? Значит, он!

– Егор…

– Что – Егор? Ну, было и было. Неужели ты думаешь, что меня беспокоит тот факт, что моя любвеобильная девочка немножко сняла стресс и утолила голод с каким-то жеребцом? Это же смешно, малыш. Все равно, как если бы ты начала ревновать меня к проституткам.

– Ты серьезно? – удивилась она, в душе довольная тем, что разговор свернул на Карлоса, а не на Строгача, о котором собиралась рассказать.

– Конечно. Не мог же я думать, что за два месяца вот это сладкое тело не запросит мужской ласки, а? Я хорошо тебя знаю, дорогая. Но теперь я дома, и все буду делать сам.

Он целовал Марину, спускаясь губами по груди, прижимаясь к ней лицом, лаская ее руками. «Нет, таких, как Егор, в природе единицы…»

– Боже мой, я и забыл уже, какая ты на вкус, девочка моя, – простонал он. – Иди же ко мне… – он посадил ее сверху, не переставая ласкать грудь и живот, но она покачала головой:

– Ты забыл не только мой вкус, но и то, что в этой постели хозяин – ты, а я только игрушка. Тебя слишком долго не было, дорогой…

– На колени, Коваль! – велел Егор жестко, и она покорно опустилась на колени, зная, что вот сейчас все пойдет как надо, как она любит.

– …Господи… – выдохнул обессиленный Малыш, падая рядом с женой. Потом, протянув руку, взял с тумбочки бутылку текилы, неведомо как там оказавшуюся, и поднес к Марининым губам. Она, сверкнув глазами, обхватила горлышко и сделала пару глотков.

– Нет, ты точно ненормальная, – вздохнул Егор, забирая бутылку. – Тебе бывает достаточно?

– Разве мне может быть достаточно тебя? Нет, мне мало, мало…

– Не могу понять, почему ты постоянно будишь во мне что-то животное, не поддающееся никакому контролю, а? Что может нравиться в этом?

– Видимо, дело в том, что в жизни мне приходится принимать решения, подчинять себе толпу мужиков, быть сильной, жесткой. Я устаю от этого, Егор, мне так хочется побыть слабой, чтобы меня подчиняли, мной командовали и заставляли делать то, чего я не хочу. Опять же, не каждый мужик способен на это. Вот ты… Я с первой встречи поняла, что от тебя хочу и буду принимать все, и это доставит мне удовольствие. Ты оправдал мои надежды, дорогой. – Коваль говорила это, прикрыв глаза и наслаждаясь его нежными ласками. – Ты всегда знаешь, когда прижать меня, а когда отпустить и погладить, как сейчас.