такой безумно крутой красавчик. Немного азиатской крови – и у тебя будут красивые дети. Посмотри на себя! Я бы убила за то, чтобы выглядеть так. Признайся, когда в последний раз ты брила ноги? – Лолли провела ладонью по гладкой, без единого волоска, голени Анны.

Именно в этот момент Анна поняла, что Лолли упустила в ее рассказе главное: время лечит любые раны. Лолли была милой, но не самой умной девушкой на свете.

Анна легла на спину и уставилась в потолок. Над кроватью родителей висела новая хрустальная люстра «Баккара», ослеплявшая при включенном свете, но казавшаяся зловещей при выключенном. Сейчас она была выключена.

– О боже, я объелась пирогом и готова лопнуть, – простонала Анна, закрыв глаза.

От кремового бананового пирога, который Стивен оставил под дверью час назад, осталась лишь половина.

Лолли перекатилась на спину и глубоко вздохнула.

– Я не представляю, могу ли теперь быть вместе с ним, Анна. Я чувствую себя униженной.

Анне не требовалось поворачиваться к подруге брата, чтобы понять: та снова плачет. Так они провели целую ночь – смеялись и рассказывали друг другу разные истории, а в перерывах Лолли всхлипывала и причитала, что вся ее жизнь рухнула. Анна никогда не видела проблем в девичьих слезах – она рыдала этим вечером о собаке, которую никогда не видела.

Поэтому она никак не стыдила Лолли за плаксивость, однако удивлялась количеству пролитой соленой влаги. Анна невольно задавалась вопросом, как у девушки еще оставались какие-то слезы. Этот поток укрепил Анну в решимости как-то уладить дело. Хотя она по-прежнему понятия не имела, какое решение будет лучшим.

Лолли перекатилась на живот.

– Он испортил для меня «Эрмес». Причем навсегда. Как мне теперь вообще смотреть на их логотип и не вспоминать, что случилось там?

Анне всегда твердили, что у нее есть дар находить подход к животным: в конце концов, она успокаивала многих упрямых лошадей. Она предполагала, что разгадка кроется в том, что она – безмятежный по натуре человек, ну а грандиозный план по усмирению Лолли заключался в том, чтобы держаться столько, сколько потребуется. Спустя пару часов Лолли устанет и примет решение.

Придерживаясь задуманного, Анна опробовала несколько приемов, которые работали с лошадьми. Она следила за тем, чтобы говорить тихо и ровно. Она расчесывала длинные золотистые волосы Лолли, вспоминая, как инструктор по верховой езде учил ее расчесывать гривы плавными движениями, чтоб угомонить животных. Затем девушки принялись сооружать забавные прически, повторяя видео какой-то королевы кос с «Ютьюба», и Анна сделала Лолли двойные косы, свернутые в бублики а-ля принцесса Лея. Все время, пока Анна играла с волосами Лолли, она уверяла ее, что, хотя сейчас та и расстроена, но с ней уже случилось худшее, что только могло случиться, а дальше жизнь обязательно наладится.

Анна не знала, было ли это действительно так, но была уверена: она должна верить себе, если они обе хотят вместе пережить долгую ночь.

Очевидно, большая часть страданий Лолли оказалась вызвана страхом. Страхом принять неправильное или окончательное решение о своей романтической жизни. Страхом потери, если она решит порвать со Стивеном. Страхом возненавидеть себя, если она не порвет с ним. Страхом остаться без парня и снова быть одинокой в дебрях Манхэттена. Страхом перед тем, что если она решит искать нового бойфренда, то не найдет никого лучше. И самым большим страхом – умереть нелюбимой и совсем одинокой.

– А как насчет страха полюбить не того парня? – спросила Анна.

– Не тот парень… в смысле, твой брат – отстой? – серьезно переспросила Лолли.

– Нет, – ответила Анна. – Что, если всю жизнь проведешь, любя не того парня?

– Поясни, пожалуйста, – сказала Лолли, потянувшись к коробке с пирогом.

– Ну… я знаю, что люблю Александра, но если он – не тот парень? Может, где-то есть другой парень, которого я могла бы полюбить, который был бы… лучше? Для меня. – Как только Анна озвучила свою мысль, она сразу же пожалела об этом. Ей нужно перестать думать о том мгновении, когда Алексей Вронский обернулся к ней в поезде. Быть не могло, что он так красив, как ей запомнилось.

– Невозможно! – воскликнула Лолли, эхом отвечая на размышления Анны. – Александр – лучший парень на планете. Он и за миллион лет не сделает с тобой того, что сделал со мной Стивен. О боже, у вас с Александром тоже проблемы? А если так, то мне стоит бросить все. – Лолли мелодраматично вздохнула. – Ведь если у лучшей пары в мире ничего не получается, на что надеяться остальным?

Анна вдруг села.

– Нет, нет. Мы с Александром в порядке. Он идеален. Мы счастливы. Извини, я не хотела пугать тебя. Не пойму, почему я спросила об этом. Полагаю, я просто устала. А поскольку мы перечисляем страхи, то я подумала, что мне надо поделиться одним из своих.

Анна редко откровенничала с подругами о своих отношениях с Александром: когда она поднимала щекотливую тему, у девчонок была такая же реакция, как у Лолли. Ее парень идеален, как ей повезло, что он у нее есть. Когда другие девушки жаловались на бойфрендов, Анна понимала, что у нее едва ли есть подобные проблемы. Единственное, на что она могла бы посетовать: их отношения стали немного скучными, но она полагала, что это происходило исключительно потому, что они уже долго были вместе.

Анна встала и прошлась по комнате, чтобы собраться с мыслями. Ей нужно придумать новый подход. Сейчас определенно не время задавать вопросы собственному сердцу.

X

Кимми проводила время в «Серендипити» с Дастином гораздо лучше, чем она ожидала. Их первая встреча на новогодней вечеринке Стивена оставила у нее совершенно иное впечатление о парне. Они всего несколько минут общались на крыше, и она едва помнила, о чем они болтали. Обычно она плохо запоминала разговоры, но ее плохую память можно было списать на «Вдову Клико», благодаря которой она чувствовала себя несколько навеселе.

В лифте, по пути на вечеринку, Лолли предупреждала Кимми:

– Убедись, что съешь что-нибудь, прежде чем начнешь закидываться шампанским.

Кимми не экспериментировала с алкоголем, в отличие от большинства подростков ее возраста, в основном потому, что она вечно тренировалась и совсем не умела пить. Она твердо намеревалась прислушаться к совету сестры («Чтоб под конец ночи тебя не вырвало – и ты не вырубилась на куче пальто», – как предупредила ее Лолли), но вечер прошел так, как она и вообразить не могла.

Было несправедливо винить в этом сестру, но Кимми казалось, что Лолли могла бы сопровождать ее, даже представить кому-то, а не сразу же