Но тем не менее м’саки подступали все ближе и ближе. Они свирепо кричали, однако грохот «Летящего фестона» покрывал шум, производимый дикарями.

— Стреляйте! — крикнул младший офицер.

Ж’буры держали луки горизонтально, обхватив их передней парой клешней, в то время как задней парой вынимали стрелы — иногда одну, иногда две — и натягивали тетиву. Лучники м’саков произвели ответный выстрел, выпустив стрелы с острыми наконечниками высоко вверх с тем, чтобы обрушить их прямо на спины своих врагов.

Довольно скоро то с одной, то с другой стороны начали падать воины, подобно марионеткам, чей кукловод неожиданно выпустил веревки. Но гораздо чаще стрелы проносились, не достигая своей цели.

Наблюдая за боем, Гринберг подумал, что наличие панциря имеет свои преимущества.

Внезапно менее чем в метре от его левого ботинка в землю вонзилась стрела. Отскочив вправо, Гринберг налетел на Марию, которая в этот же момент отпрянула от стрелы, вошедшей в землю возле нее. Они довольно невесело улыбнулись друг другу. Мария спросила:

— Не пора ли заставить их призадуматься?

Гринберг и Конев согласно кивнули. Все три человека направили свои парализаторы в сторону м’саков. Оружие слегка дергалось в руке капитана по мере того, как один за другим оглушающие заряды поступали в оружейную камеру.

Несколько м’саков упало. Ослабевшие клешни выронили пики и алебарды. На какой-то момент наступление дрогнуло. Но Гринберг осознал, что м’саки, поглощенные стремлением добраться до уже близких врагов, не обращали внимания на своих товарищей, падавших без каких-либо видимых повреждений.

Наконец они заметили происходящее и остановились в замешательстве и страхе. По всему было видно, что сраженные воины мертвы, дикари не могли знать, что те только оглушены. Гринберг тщательно прицелился и сбил с ног м’сака — офицера, судя по причудливому флажку на алебарде.

— Хороший выстрел! — воскликнул Конев, дружески хлопнув его по спине.

— Единственное, чего мне сейчас хотелось бы, это чтобы у нас была хотя бы пара тысяч зарядов, вместо имеющейся сотни, — сказала Мария, уложив еще одного м’сака. — Тогда бы мы с легкостью разделались с ними.

Никоим образом не причисляя себя к оптимистам, Гринберг ответил:

— Свое дело мы и так выполнили довольно хорошо.

Движение варваров на их левом фланге застопорилось. Если бы они были людьми, то капитан торговцев мог бы сказать, что они раскачиваются на каблуках.

Офицеры, возглавлявшие правый фланг т’кайцев, не имели представления о том, что происходит у м’саков, равно как и о том, что такое каблуки. Но, увидев некоторое замешательство в рядах противника, они приказали:

— Наступление в развернутом строю.

Одобрительно зашумев, т’кайцы двинулись вперед. Они кололи и отбрасывали своих врагов. Те падали на землю. Опьяненный успехом, Гринберг уже решил, что м’саки будут сломлены и побегут.

Но этого не случилось. Не раз смело встречавшие опасность, захватчики быстро оправились и возобновили сражение. Они так яростно кололи т’кайцев, словно пытались раскрыть их панцири. Противники вступили в рукопашную. Довольно длительное время движение как вперед, так и назад едва ли можно было измерить несколькими метрами.

Люди перестали стрелять. Им приходилось быть очень осторожными, друзья и враги так тесно перемешались, что выстрел мог сразить как своего, так и противника. Если бы варвары прорвали оборону, то парализаторы вновь обрели бы свою ценность, но сейчас люди, не имеющие брони, были бесполезны.

Конев, нервно улыбаясь, наблюдал за приближающимся сражением.

— Никогда не думал, что и в разгар боя бывает необходимо так долго ждать.

— Я заметила, что ты все еще держишь парализатор, а не булаву, — сказала Мария. Конев поглядел на свой пояс, как будто в руках не был уверен в себе.

— Так и есть, — булава была на поясе. Он потрогал ее левой рукой. — Если я вынужден буду воспользоваться этой штукой, то мы растеряем все свое преимущество.

Оружием личной обороны Гринберга был боевой молоток. Он совсем забыл о нем. Но, вспомнив, тут же почувствовал у бедра его тяжесть. Гринберг охотно продолжал бы делать вид, что никакого молотка у него нет.

* * *

— Эти дикари безумны, они безумны! — грохотал принц К’Сед, наблюдая, как толпа м’саков хлынула вверх по склону горы, направляясь к готовящимся встретить их воинам т’кайцев. — Все руководства по воинскому искусству говорят о невозможности ведения боя с противником, расположившимся на вершине холма.

Как и надлежит правителю, принц был хорошо подкован на все ноги. Он изучал военное искусстве), несмотря на то что находил это занятие скучным. Но К’Сед не ожидал, что придет день, когда ему придется применить полученные знания на практике.

Б’Ром согласно защелкал:

— Однако ничто не может помешать нам использовать их безумие себе на пользу. — Он повернулся к стоящему рядом с ним офицеру: — Не так ли, Д’Тон?

— Так точно! — ответил генерал, но в его голосе слышалось беспокойство. — Я ожидал от В’Зека более грамотных тактических ходов. После всего, что он…

У Д’Тона хватило благоразумия в последний момент остановиться. Напоминание принцу и визирю о том, что враг до сих пор одерживал победу за победой, казалось неблагоразумным.

— Так давайте же накажем их за безрассудство, — заявил Б’Ром.

Д’Тон скосил глаз на К’Седа, тот взмахнул хватательной клешней, давая тем самым свое согласие.

Генерал поклонился, коснувшись нижними щитками панциря земли, тем самым показывая свое повиновение. Никакой видимой причины не согласиться с решением принца и визиря у него не было. Осведомленность о том, когда и в каком направлении наступают м’саки, давала его армии преимущество и возможность занять более выгодную позицию. Не использовать это было бы страшной глупостью. Наполнив легкие, он отдал приказ:

— Наступление в строю!

Младшие офицеры продублировали команду. Солдаты повиновались с одобрительными воплями. Они, как и их командиры, отлично знали, какие преимущества им дает край холма. Железо звякало и лязгало о железо, скрипело о панцири, отсекая клешни и говорящие глаза.

Стремительная атака т’кайцев остановила продвижение врага по склону холма. Довольно долго две шеренги воинов сражались на одном месте. Перевес не переходил ни на ту, ни на другую сторону. Но вот т’кайцы заставили дикарей дрогнуть и повернуть обратно.

— Гоните их! Гоните! Хорошо! — кричал Д’Тон. В’Зек и вправду допустил ошибку решил он.

Принц К’Сед, пребывавший в мрачном расположении духа с тех пор, как узнал о вторжении м’саков, чуть ли не прыгал от возбуждения.

— Гоните их прочь, в их земли! — кричал он.

— Хорошо бы сравнять их с землей, — заметил Б’Ром, но так как он произнес это обычным тоном, никто, кроме К’Седа, не услышал его. Т’кайские воины подхватили клич принца и погнали врага с криками: