Марксистская оценка говорит: в России сегодня не капитализм, власть не буржуазная, а олигархия не является правящей политической властью. Культивировать эти и подобные заблуждения выгодно третьей силе: центристской, государственной, чтобы, назвавшись народной, создать видимость ее диалектического растворения между трудящимися и либералами, между левыми и правыми и как можно дольше оставаться незамеченной.

Государство — не есть совокупность всех граждан страны. Государство — есть лишь административные институты и их служители. Государственная безопасность — это не безопасность граждан, а есть охрана политической власти как системы. Государство — это чиновники, бюрократия, власть. Чиновничество — как главный враг народа — может оставаться незамеченным только в мутной воде общественной марксистской безграмотности. Обещания центристов о том, что рабочий класс получит улучшения за счет частичной экспроприации буржуазии, — есть демагогия и обман, т. к. прежде и экспроприированную собственность, и капиталистические доходы бюрократия возьмет себе; но единожды взяв, она не захочет и не сумеет ими делиться.

Перехитрить марксизм нельзя: никуда не уйти от классовых стремлений к самоутверждению бюрократии как самоценности и самодостаточности. Стремление бюрократии к абсолютной власти — естественное состояние в любом обществе — без решительного противовеса со стороны буржуазии и трудящихся превращается в тоталитаризм: советский, фашистский, абсолютистско-монархический, церковноинквизиторский.

Нельзя строить иллюзий насчет «смены правительства» или президента. Нельзя строить иллюзий, будто перестановка каких угодно персоналий хоть в малой степени может поменять государственную политику. Ни смена правительства, ни президента, ни губернаторов ничего не изменит — государство до тех пор будет оставаться людоедским, пока рабочие не выступят единым организованным движением. Избрав во власть «хороших людей», сама власть все равно остается эксплуататорской. Классовая система ничуть не изменится, если всех чиновников разом заменить римскими папами, ибо социальная жизнь зависит не от воли обезличенных фигур. Историю делают классы, т. е. только организованный идеей класс, общество, масса людей способны переломить ситуацию, влиять на бытие, в т. ч. и собственное. Разве есть для трудящихся ощутимая разница между сменами губернаторов, министров, президентов, конституций? Любая государственная кадровая политика имеет для народа смысл, лишь если сама госвласть народная.

Нас не усыпят никакие маневры власти; мы говорим, что никакая смена правительств — при сохранении аппарата — не может решить ни одной ключевой проблемы. Коммунисты выступают не за смену лиц во власти, а за смену правящего класса. Не «смена курса» (мол, на другой), а смена государства: с чиновничье-бюрократического на государство рабочего класса, государство трудящихся. Лозунгом коммунистов и всех трудящихся должен быть не «Правительство в отставку!», а «За государство трудящихся!», т. е. в отставку и на помойку весь нынешний государственный аппарат.

Требование «смены курса» госвластью (как и смена правительства) вместо требования революции, т. е. смены государства — есть полное непонимание марксизма. Наивно полагать, что госбюрократия способна «поменять курс» — с эксплуататорского на безэксплуататорский, «народный» или «социальный». Собственник, работодатель не может поменять эксплуататорский курс по отношению к работнику — иначе он перестанет быть капиталистом: собственником, работодателем. Одухотворенный нравственностью хищник никогда не станет травоядным. Любой, самый гуманный, эксплуататор вынужден действовать в жестких рамках эксплуататорской системы для утверждения своего бытия. И капиталист, и государство могут лишь менять маскировку своей эксплуатации и своего паразитизма. Марксистская теория и история говорит, что система государственной эксплуатации не перестраивается, эксплуататорское государство не перевоспитывается и не одухотворяется — оно уничтожается. Никакое, даже самое свежесмененное, правительство в государстве, не усмиренном пролетарской революцией, не может быть народным; даже самый демократический и народный президент не может быть антибюрократическим. Политический курс способен поменять только новый господствующий класс. Государственный курс на угнетение народа только организованные рабочие могут повернуть вспять. Что иначе способно сломать государственно-бюрократическое засилье?? Рабочий класс может сменить «курс» собственного угнетения, лишь сломав этот курс вместе с его проводником — т. е. только революцией.

Государственный «курс» в рамках политической системы — не есть тактика в шахматной партии, а есть правша игры, поменять которые можно лишь целиком и полностью сменив систему. Политических систем всего три: власть чиновников, власть капиталистов, власть трудящихся — каждая из которых может быть разных цветов, которыми и объясняется кажущееся многообразие, но никак не смешанная: «левоцентристская» и пр. «Лево/право-центризм» означает обещания левым (правым) при власти бюрократии. Верующие в «лево-центризм» пускай подумают на досуге, что означал бы таковой при крепостном праве?

То же по вопросу о референдумах, петициях и совещательных общественных палатах: как нельзя таковыми ни прекратить, ни смягчить капиталистической эксплуатации, т. е. источник богатства буржуазии — прибавочную стоимость — передать в руки рабочих, оставаясь в рамках капитализма, так нельзя ими и прекратить государственной системы угнетения народа, оставаясь в рамках политической власти государства.

Политическая власть господствующего класса может проводить политику, так или иначе учитывающую интересы двух других противоположных классов, но она никогда не может изменить собственные приоритеты, направленные на свое благополучие и свое воспроизводство. Давать двум другим можно только за счет себя, но это значит сознательно идти на самоуничтожение. Но уничтожение господствующего класса можно ждать только под ударами двух других оппозиционных классов. Государство, бюрократия и коррупция никогда не уничтожат себя сами. Ответ на вопрос, как побороть государственную несвободу, дает марксизм.

Марксизм рассматривает идеологию и политику классово, т. е. идеологические взгляды не есть разные вкусовые предпочтения, а диаметрально противоположные политики: сокращение рабочих мест для трудящихся или сокращение администрации и их доходов; государство и капитал для народа или для самих себя; экономика и промышленность для трудящихся или для собственников. Все без исключения вопросы, встающие перед обществом, имеют разные классовые пути разрешения. Выгодно ли вступление страны в таможенный союз, ввоз к нам ядерных отходов, проведение Олимпийских игр в Москве? — Чиновникам, бюрократии, власти однозначно выгодно; народу однозначно нет; части буржуазии выгодно, другой части нет, и т. д.

И экономика, и все воспроизводство жизни требует труда рабочих, и первый политический вопрос — как происходит распределение национального богатства. Повышение эффективности производства увеличивает прибыль лишь собственникам этого производства. Для чего капиталистам сильная и мощная промышленность в стране? — Чтобы извлекать капиталистическую прибыль, экономически и политически не зависеть от бюрократии. Для чего бюрократии промышленность? — Чтобы извлекать с этого собственную прибыль, облагая капиталистов налогами. При этом государственная собственность нужна государству затем, чтобы поскорее ее продать, сдать в аренду или иным образом переложить груз ответственности за нее на капиталистов, на акционерный капитал, сохраняя свой, государственный, чиновничий контроль над прибылью. На словах — чтобы платить зарплату бюджетникам и на социальные программы. Каждый, кто задумается о классовой структуре общества, поймет, что это обман и лицемерие. Но представители эксплуататорских классов пытаются убедить общество, что заботятся и интересуются нуждами рабочих по «моральным» или державным соображениям. Ни государству, ни буржуазии, ни самым державным державникам не нужна экономика России, как и Россия в целом, если она будет принадлежать не им, а народу, рабочему классу, трудовым коллективам.