Но иллюзия развеялась так же быстро, как ее сон, — стоило лишь Ки быстро соскочить с кровати и босиком направиться к двери.

— Поищу какой-нибудь еды, — сказал он, не оглядываясь. — Я постучу, когда вернусь.

Тамир вздохнула, догадываясь, что он хотел дать ей время, чтобы одеться.

Через мгновение в дверь постучали и вошла леди Уна — все еще в перепачканных тунике и башмаках. Однако на ней была новая перевязь — цветов гвардии Тамир.

Балдус наконец проснулся и сел, потирая глаза.

— Иди-ка поищи себе что-нибудь на завтрак, — сказала Тамир мальчику.

— Да, госпожа. — Балдус зевнул и с любопытством уставился на Уну; его глаза восторженно задержались на мече. Тут он узнал девушку и поспешил поклониться ей. — Леди Уна! Это ты!

Уна посмотрела на малыша сверху вниз и тут же удивленно вскрикнула. Опустившись на колени, она взяла Балдуса за руку.

— Ты ведь сын леди Эрилин, правда? Могу спорить, ты знаком с моим братом, Атмиром. Он придворный паж герцогини Малии.

— Да, госпожа! Мы вместе с ним учились и играли иногда… — Балдус умолк, его лицо вытянулось. — Ну да, и играли… раньше.

— Ты его видел после нападения на город?

Мальчик грустно покачал головой.

— После того как пришли враги, я никого из друзей не видел.

Уна улыбнулась, стараясь скрыть разочарование.

— Ну ладно, я рада, что ты в безопасности. Если увижу его, обязательно скажу, что ты его ищешь.

— Спасибо, госпожа!

Балдус поклонился Тамир и вышел.

Уна встала, поклонилась.

— Прости, твое высочество. Я не хотела быть невежливой. Просто я ничего не слышала о своих родных…

— Незачем извиняться. Бедный Балдус. Он даже толком не понял, что произошло. Надеюсь, вы оба найдете своих родных. — Она выжидающе помолчала. — Ну? Зачем ты пришла?

Уна явно смутилась.

— Я… Лорд Фарин подумал, что тебе может понадобиться помощь, твое высочество.

Внезапно осознав, что на ней нет ничего, кроме легкой ночной рубашки, Тамир схватила халат и набросила на себя.

— А если точнее? — спросил она.

Уна поспешила поклониться еще раз.

— Прости меня. Я просто не знаю, что сказать, правда, и не знаю, что делать.

— И ты как все! — Тамир всплеснула руками. — Ну вот я перед тобой. Посмотри хорошенько!

Уна покраснела.

— Не в этом дело. Ты ведь понимаешь… ну, когда я тогда, давно, тебя поцеловала… Если бы я знала, я бы в жизни ничего подобного не сделала!

Тамир до сих пор краснела при этом воспоминании.

— Ты не виновата. Вот дьявол, я же тоже ничего не знала тогда! Поверь, я не держу на тебя зла. Давай просто забудем все. — Она рассеянно запустила пальцы в волосы. — Ты посмотри на себя, ты теперь настоящий воин, добилась своего! Наверное, те уроки все-таки пригодились.

— Да, то было неплохое начало, — согласилась Уна, явно обрадованная перемене темы. — Хотя мне кажется, я там была единственной девочкой, которая приходила не только ради кокетства с мальчиками.

Но Ки как раз ничего не имел против кокетства, вспомнила Тамир. И тут же постаралась отогнать эту мысль.

— Итак, капитан Ахра завершила твое образование?

— Да. Я запомнила, что Ки рассказывал о своей сестре, и потому в ту ночь бегства сразу поскакала к замку лорда Джорваи и нашла ее там. Я ей полностью доверилась, и она пообещала, что сделает из меня настоящего воина. Правда, ее методы не так изысканны, как твои. — Уна усмехнулась. — Должна признать, я была несколько удивлена, когда с ней встретилась. Она… она несколько грубее, чем Ки.

При этих словах Тамир расхохоталась.

— Я познакомилась со всей его семьей и могу сказать, что ты даже слишком сдержанно выразилась. Но скажи: почему ты тогда сбежала? Ходили слухи, что тебя убили по приказу то ли короля, то ли твоего собственного отца.

— Вообще-то это недалеко от истины. Отец пришел в ужас при мысли, что потеряет расположение твоего дяди. Он избил меня и заявил, что отправит к какой-то моей древней тетушке, на острова, и я буду там жить, пока он не подыщет мне мужа. Вот я и удрала. Взяла с собой только это, — она коснулась эфеса своего меча. — Он принадлежал моей бабушке. Но теперь все изменилось, правда? Женщины снова могут быть воинами, даже благородные.

— Да, даже благородные.

Забыв, что на ней штаны, а на поясе висит меч, Уна присела в изящном реверансе.

— Я буду верно служить тебе до самой смерти, твое высочество.

Тамир поклонилась.

— Я принимаю твою преданность. А теперь ответь мне честно, тебе тоже кажется, что я уж слишком похожа на девушку?

— Ну… Может, если ты причешешься… И не будешь так хмуриться?

Тамир совсем не по-девичьи фыркнула, с легким уколом ревности заметив, какая Уна хорошенькая: у нее были гладкие темные волосы и прелестное овальное личико.

В спальню заглянул Балдус.

— Тут мистрис Айя, твое высочество. Она хочет войти.

Тамир нахмурилась, недовольная вторжением, но кивнула.

Айя была в платье из тонкой коричневой шерсти с изящным кожаным поясом. Седые волосы свободно падали на ее плечи, отчего Айя казалась моложе и не такой суровой, как обычно. Через ее руку было перекинуто несколько платьев.

— Привет, Уна. Доброе утро, твое высочество. Ки сказал, ты уже встала. Надеюсь, хорошо отдохнула?

Тамир пожала плечами, с подозрением уставившись на платья.

Айя улыбнулась и протянула ей одежду.

— Я пришла помочь тебе одеться.

— Я не стану это надевать!

— Боюсь, тебе придется. И так уже поползли слухи, будто ты мальчик и только изображаешь из себя девушку, так что незачем добавлять к ним новые. Пожалуйста, Тамир, доверься мне. Ничего постыдного нет в том, чтобы носить платье, ведь так, леди Уна? От этого ты не перестанешь быть воином.

— Да, мистрис, — согласилась Уна, бросая на Тамир извиняющийся взгляд.

Однако в Тамир оставалось еще слишком много от Тобина, чтобы она могла так легко принять новое положение вещей.

— Да Ки с Фарином со смеху умрут… и вся моя гвардия тоже! Проклятье, Айя, я всю жизнь носила штаны! Я просто запутаюсь во всех этих юбках! Я ногу подверну, я просто дурой буду выглядеть!

— Тем более следует привыкнуть к платьям сейчас, до того, как тебе придется предстать перед огромной толпой вельмож и генералов. Давай же не будем ссориться из-за пустяков!

— Я не сяду в седло в платье! — предупредила Тамир, — И будь я проклята, если сяду в дамское седло! Мне плевать, кто и что станет говорить!