Морщась, Алекс снял с него и отставил этажерку. Анатоль корчился на полу.

– Пошел вон, – вежливо и негромко попросил Алекс.

Анатоль встал на четвереньки и свесил голову.

– Где... моя... жена?.. – проикал он.

Шан-Гирей помог ему подняться.

– Я не знаю, – ответил он. – Здесь ее нет. И не приходи больше сюда!..

– Где... она?..

– У меня журналисты. – Алекс показал на Дэна с тетей Олей. Дэн моментально к нему придвинулся, как бы смыкая ряды. – Если не хочешь попасть в скандальную хронику, ты сейчас отсюда уйдешь и больше не вернешься.

Анатоль скосил налитые кровью и ненавистью глаза.

– Все предусмотрел, да?! Журналюг, сволочей, позвал, сам бы не справился!.. Я... слышишь ты... я тебя убью!.. Убью, сволочь!

– Не сегодня, – отрезал Алекс. – Сегодня пойди и проспись.

Он вывел Анатоля на площадку – второй раз за этот вечер! – оглянулся на Маню и сказал задумчиво:

– Я его... провожу.

– Зачем?! С ума сошел?!

– Не, не, – встрял Дэн и стал торопливо совать ноги в кроссовки, – это обязательно! Подожди, Алекс, я с тобой! Да вы не волнуйтесь, девочки, мы его в такси посадим и вернемся. А то будет в подъезде завывать, кому охота слушать!..

Дверь захлопнулась.

Тетя с Маней посмотрели друг на друга. В глазах у Ольги плескалось любопытство, переливалось через край.

– Пойдемте на кухню, – буркнула Маня. – Надо же что-то делать!..

– Марина, мне очень неудобно, может, лучше уйти, потому что с работой у нас не заладилось...

Не слушая, Поливанова вернулась на кухню и – в который раз? – включила чайник, и он сразу бодро зашумел.

– Она была в полном расстройстве чувств! – провозгласила Маня. – Ольга, вы тоже в полном расстройстве чувств?..

– Таис прибыла, наверное, минут через пятнадцать. Ну, может, через двадцать. Как раз в расстройстве чувств! – продолжала Маня. – И сразу стала налегать на коньяк. То есть было ясно, что работы никакой не будет! Ольга засобиралась домой, но Дэн с Алексом все не возвращались, а она очень хотела увести племянника. Она... трепетная слишком, понимаете? С мамой живет!

– Нет, – буркнул капитан Мишаков, – не понимаю.

– А потом наши приперлись. Где-то через полчаса. Сказали, что впихнули Анатоля в такси, дали водителю денег и адрес.

– Адресочек, значит, по которому покойный проживал, вам известен?

– Записывайте, – предложил Алекс негромко. – Малаховка, улица Коммунистического Интернационала, дом пятнадцать. Он несколько раз приглашал нас в гости, и мы вынуждены были... принимать приглашение, поэтому улица Коммунистического Интернационала нам известна хорошо.

– Почему вынуждены? – не понял Мишаков. – Принимать-то?

– Старый друг, – объяснил Алекс, морщась, – отказать нельзя. Маня маленькой там вообще часто бывала! – Он помолчал и добавил, обращаясь к писательнице и разом сменив тон: – Набери мне Анну, я не могу найти ее номер!

– Ты никогда ничего не можешь найти. – Поливанова забрала у него телефон и стала тыкать в какие-то кнопки.

Мишаков поглядывал на них оценивающе.

Да уж. Парочка, прямо скажем, с фанабериями!.. Этот – кстати, нужно еще проверить, правда ли он такая уж знаменитость или просто тунеядец, устроился у бабы на шее, свесил ножки и едет себе! – ферт длинноволосый ничего не помнит, в телефонах путается, того гляди ложку мимо рта пронесет. Однако покойного с лестницы спустил, да еще дважды, если не врет. Не сходится тут чего-то, ох, не сходится!.. А еще в бытность капитана Мишакова слушателем Школы милиции следователь Петрушин ясно объяснял – если картина преступления не складывается, значит, неправильно она нарисована, картина-то! Начинай сначала рисовать.

Да еще журналисты тут вчера весь вечер толклись! Вот кого капитан особенно и отдельно терпеть не мог, так это журналистов. Все ведь брешут, собаки, ну, хоть бы одно слово правды кто для приличия написал! Так и одного слова не добьешься!..

– Анна Иосифовна, – сказал Алекс и улыбнулся телефону летящей, славной улыбкой, преобразившей все лицо. Капитан смотрел во все глаза. – Добрый день. Я прошу меня извинить, но обстоятельства складываются таким образом, что я сегодня решительно не смогу приехать к вам...

Он слез с подоконника и пошел в глубину коридора. Солнце, светившее ему в спину, золотило кудри и локоны, делало его похожим на пророка, уходящего в пустыню, из кино про Христа. Капитан однажды такое видел, и ему не понравилось – скучно больно.

– Так что ж мы делать-то будем? – спросил капитан, когда голос писателя затих где-то далеко-далеко.

– А что нам нужно делать? – не поняла Поливанова.

– Убийцу искать, – Мишаков вздохнул. – Адресочки тети и племянника имеются? А также супруги покойного?.. И этого Гудкова?

– Телефоны могу дать, – отозвалась писательница. – Только номера Артема у меня нет, конечно.

Странная штука. Она на самом деле старалась помочь, и это тоже не укладывалось в картину. Ей бы ломаться на манер этого Шан-Гирея, глаза заводить да ногой качать, а она – ничего подобного! Про него-то нам пока известно мало, а ее-то на самом деле с утра до ночи по телевизору показывают! То она готовит, то про женское равноправие рассуждает, то бюрократов клеймит, то на машине по полигону гоняет.

И простая такая! За простоту и за кофе – так бы и пил до вечера, до того хорош! – капитан Мишаков простил ей даже гренадерский рост.

Высоких женщин он не любил. Женщина должна быть маленькая, изящная, вся точеная, как песочные часы, голосок нежный, глазки голубые, губки бантиком, и чтоб непременно блондиночка!..

Чтоб отвязаться от ненужных мыслей о блондинках, капитан, сильно налегая на ручку, записал телефоны, а потом заявил Мане, что главным подозреваемым все равно остается Александр Павлович Шан-Гирей, потому как именно он вчера затеял с покойным ссору!

Просто так заявил, чтоб посмотреть, какая будет реакция.

Фу-ты ну-ты!.. Никакой реакции.

Мария Поливанова быстро разлила по крохотным чашкам еще одну порцию огненного кофе, достала из холодильника воду, села напротив капитана и подперла щеку рукой.

– Алекс никого не убивал, это ежу ясно, – сказала она живо. – Они с Дэном вернулись, накатили как следует и разошлись. То есть Дэна Ольга увела, ну, журналистка, его тетка, а я Алекса спать уложила. Таис вообще на ногах не стояла, и я ей в гостевой спальне постелила, сидела с ней долго, а потом еще няньке звонила!

– Какой няньке? – не понял капитан. – Вы няньку к ней приставили?!

– У них с Анатолем девочка шести лет. Я звонила няне, чтоб та осталась с ней ночевать. На Анатоля никакой надежды нет. Он... плохой отец.