А с введением в совет директоров Главы Президентской Администрации ситуация только осложнилась.

Стальевич привнес в и так запутанные отношения между акционерами и потребителями еще большую путаницу, ибо сам хронически не мог не воровать то, до чего дотягивались его загребущие ручонки.

— Колебание курса акций — явление временное и носит сезонный характер, — спокойно отреагировал Чубайсенко. — А слухи о пересмотре итогов продаж ничем не подтверждены. Я недавно беседовал с Президентом. Он мне ясно дал понять, что против деприватизации. Надо будет — внесем соответствующие изменения в законы... Госдума уже наша, и вам волноваться не о чем.

— Я что то не видел в проектах законов подобного документа...

— На подготовку проекта уйдет пара дней. Успеем.

— Вы понимаете, что произойдет, если наши интересы пострадают, — в голосе эмиссара прозвучала угроза.

— Не надо со мной разговаривать в подобном тоне! — вскипел Чубайсенко. — Я еще ни разу не нарушал наши договоренности, а вы все время мне намекаете на негативные последствия. Ни к чему хорошему это не приведет. Не хотите со мной работать — извольте, договаривайтесь с кем нибудь другим. Я лично могу спокойно уйти с этого поста. Ничего, кроме головной боли, он мне не принес...

Ржавый Толик тактично умолчал о семи миллионах долларов, которые ему удалось скоробчить за год пребывания на новой должности.

— У нас с вами заключен контракт, — проскрипел гость.

— Устный, — напомнил хозяин кабинета.

— При свидетелях, — не сдавался эмиссар Гаона.

— И что? — язвительно спросил чиновник. — Вы намерены предать его гласности?

— При определенных условиях...

— Бросьте! Это разговоры на уровне детского сада. В Европе вашего босса за те делишки, что он проворачивает здесь, по головке не погладят. Вы считаете, я не проверил те деньги, на которые Ицхак приобретал акции? Ошибаетесь... И знаете, что я выяснил?

Главный энергетик шел напролом. С Гаоном и компанией ему подобных нужно всегда держать ухо востро и иметь сильные контраргументы. Иначе сожрут. Сначала будут стонать о маленьких дивидендах и незавидной судьбе инвестиций в чахлую российскую экономику, потом перейдут к завуалированным угрозам, а затем ударят в спину.

— Что? — скрипнул гость.

— Источники поступления, — широко улыбнулся хозяин офиса. — Проводки денег из Колумбии через Сейшелы и Каймановы острова. И копии документиков припас. Так, на всякий случай... С кем Ицхак в Колумбии сотрудничает, не подскажете?

Визитер засопел.

— Это бездоказательно...

— Вы так думаете? — Чубайсенко хрустнул пальцами. — Мне почему то так не кажется... Клан Очоа, если не ошибаюсь. И в случае скандала американцы подключатся...

Эмиссар Гаона полминуты просидел молча. Российский чиновник ударил по самому больному месту. Если хоть кто нибудь в Европе или Америке, не говоря уже об Израиле, узнает, что через счета подконтрольных «Всепланетному Еврейскому Конгрессу» фирм прокачиваются деньги наркомафии, на дальнейшей карьере можно ставить большой жирный крест. Гаону придется просить защиты у США и выступать главным свидетелем обвинения, а у более мелких сошек выхода всего два — либо садиться на пожизненное, либо скрываться в Бразилии или в Африке. Что на старости лет весьма и весьма затруднительно. Без денег в чужой стране долго не протянуть.

Чубайсенко победно взглянул на визитера.

— Давайте поговорим спокойно, — наконец решился посланец Гаона. — Я приношу свои извинения за несдержанность.

— Принимается, — согласился Ржавый Толик, которому самому не было резона ссориться с западными партнерами.

— Но и вы поймите нашу обеспокоенность...

— Прекрасно понимаю. И предлагаю, чтобы окончательно поставить точку, ознакомиться со следующими документами, — чиновник ловко извлек из стенного шкафчика тонкую папочку. — Вот, пожалуйста. Полная раскладка за прошедшие полгода...

Документы, которые взял в руки иностранный гражданин, проходили под грифом «государственная тайна», ибо имели самое непосредственное отношение к энергетической безопасности страны. Но Чубайсенко было на это наплевать. Он был уверен в том, что никто и никогда не осмелится призвать его к ответу за уже совершенные преступления, в ряду которых передача совсекретных сведений иностранцам занимала не самое почетное место.

Эмиссар Ицхака Гаона заинтересованно зашелестел страницами.

* * *

Посмотрев пятичасовой выпуск «Вестей», Рокотов ушел в сад, уселся в тени огромной черешни и закурил, глядя сквозь переплетение ветвей куда то вдаль.

Но спокойно посидеть и подумать ему было не суждено. Спустя три минуты скрипнула калитка и во двор вошел уже переодевшийся в камуфляжную форму отец Арсений.

— Батюшка, что ж вы не отдыхаете?

— Не спится, — признался священник, усаживаясь напротив биолога, — посмотрел новости и опять разнервничался...

— Понимаю, — вздохнул Влад, — но мы, к сожалению, ничем помочь не можем. Остается надеяться только на Бога или на западных спасателей. Без них ребят с лодки не вытащить... Если, конечно, будет кого вытаскивать.

— Вы довольно пессимистично настроены, — отец Арсений был на «вы» со всеми членами отряда, даже несмотря на то, что являлся духовным наставником для большинства из них. — Господь милостив...

— Кто ж спорит, — печально сказал Рокотов. — Но только в том случае, если сам человек делает все возможное для своего спасения. А у нас... Позор на весь мир. Со ста метров своих достать не можем.

— Сообщают, что спасательные люки повреждены, — осторожно заметил священник.

— У нас каждая такая авария выдается за экстраординарный случай, — отмахнулся Владислав. — Надо честно признать — прошлые катастрофы засекречены, выводов из них никто не сделал, а если и сделал — то они недоступны рядовым подводникам и обществу в целом, да и за последние десять лет мы просто напросто разгромили свою спасательную службу. Вот и все. То, что сейчас осталось на флоте, — старая рухлядь. Я не удивлюсь, если окажется, что переходные люки «Мценска» несовместимы с люками спасательных аппаратов. А нам это преподносят как повреждения... Все как всегда, батюшка.

Собственную некомпетентность пытаются прикрыть враньем.

— И что же дальше?

— С подлодкой или вообще? — вопросом на вопрос отреагировал Рокотов.

— И так, и так...

— С лодкой — не знаю, я не специалист. Слава Богу, сегодня Президент приказал этой золотопогонной сволочи принять помощь от Британии и Норвегии. Может быть, им удастся спасти хоть кого нибудь. В чем лично я сильно сомневаюсь... Хочется верить, но не могу.

— А в целом?