Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как оно вообще и в частности?
– Все хорошо, – сообщает Геракл. – Прокрида досталась мне девственницей!
И тихой сапой – обратно в лес, лишь бы куда подальше от этой Прокриды.
– Да будь она неладна! – только разводит руками царь Феспий.
Вызвал знахарку и приказал осмотреть Прокриду, мол, что за чудеса такие? Дал, значит, царский наказ, а сам выписал командировочные и ускакал на войну от греха подальше.
Вот через месяц царь Феспий возвращается домой с победой, встречает его знахарка и радостно сообщает:
– Все хорошо! Прокрида достанется Гераклу девственницей!
– Да неужели? – удивляется царь Феспий. – Ну, тогда делать нечего – пойдем осмотрим Геракла, а заодно и киферонского льва!
И направляется к зятю в апартаменты.
А Геракл лежит отмурзюканный и больше не хочет преследовать бедных зверюшек.
– Как самочувствие? – интересуется у него царь Феспий.
– Все хорошо, – слабым голосом сообщает Геракл. – Этой ночью Прокрида досталась мне девственницей…
И как-то странно закатывает глаза. А тут прибегает сама Прокрида, чтобы справиться о здоровье супруга.
– Уберите от меня эту бестию, – шепчет Геракл. – Дайте лучше киферонского льва!
– Не надо крайностей! – говорит царь Феспий. – Ты можешь всегда разделить брачное ложе с Прокридой. А этого киферонского льва я сам придушу, как только увижу, что тот ошивается где-то поблизости!
И, как сообщают надежные источники – Аполлодор, Павсаний и Гесиод, – хитроумная Прокрида произвела на свет близнецов: Антилеона и Гиппея. А в сумме пятьдесят бывших девственниц родили Гераклу пятьдесят одного сына. Потому что «каждую ночь к Гераклу приходили разные дочери, а тот ни о чем не догадывался…» Правда, некоторые говорят, что Геракл познал всех дочерей сразу и за одну, извините, ночь. Но мы так не думаем, поскольку он все-таки изловил киферонского льва, а значит – был еще порох в пороховницах!
* * *
Так что меня провели, как Геракла, с небольшой, но существенной разницей – удовольствия никакого. Вдобавок Геракл не летал самолетами «Аэрофлота», а я совершенно не представлял, ради чего был устроен этот бразильский карнавал.
– Теперь в стюардессы берут из морских пехотинцев? – тоскливо спросил я.
– Отнюдь, – усмехнулась Юлия Феликс. – Просто некоторые рассеянные пассажиры принимают за стюардесс неизвестно кого.
– И, между прочим, – пригрозила Исида, – за пехотинца вам еще отольется…
– При жизни или в бронзе? – уточнил я.
– Приехали, – объявила Юлия Феликс. – Выметайтесь из машины.
Она ловко припарковалась возле пирса, а я с удовольствием выбрался из «фольксвагена» и обрел под ногами твердую почву. Однако ненадолго.
– Забираем вещи и шагаем на катер, – распорядилась Юлия Феликс.
Исида молча открыла багажник, подхватила два чемодана и направилась к пирсу, где пришвартовался катер довольно больших размеров.
– Это какого класса судно? – важно осведомился я. – «Река—море»?
– «Волны—берег», – пояснила Юлия Феликс. – Пойдем быстрее, а то боцман, наверное, писает кипятком. Тебя не смущает слово «писает»?
– Нисколько, – слукавил я, взял свою сумку и огляделся.
Солнце еще собиралось нырнуть в море, и на пляже было полно отдыхающих, что больше напоминало лежбище котиков, чем логово свирепых контрабандистов. И лишь на пирсе сидел какой-то оборванец, отдаленно смахивающий на разбойника.
– Ну и где вас черти носили?! – развозникался он, когда мы подошли поближе.
– Это боцман, – представила мне оборванца Юлия Феликс. – Сторожит катер. А когда катера нет, караулит машину.
– А в остальное время чем занимается? – зачем-то спросил я.
– Кажется, ловит бычков в томате, – пожала плечами Юлия Феликс. – Во всяком случае, ими закусывает.
– Я тут вас четыре часа дожидаюсь, – продолжал надрываться боцман. – Зажарился, как шашлык из баранины!
– Пойди освежись, – сказала Исида и отсчитала боцману энную сумму денег.
– Давно бы так, – пробурчал боцман, поднялся с пирса, сунул деньги в карман и поспешно удалился.
– Незаменимая личность, – охарактеризовала его Юлия Феликс. – Кроме портвейна, больше ничем не интересуется!
– А вот у меня имеется ряд вопросов, – заметил я и после непродолжительной, однако многозначительной паузы добавил: – Где обещанные контрабандисты? Где вожделенные Помпеи? И когда закончится этот балаган?
– Скоро, – на все про все ответила Юлия Феликс. – Забирайся на катер, минут через пять отчаливаем!
– Черта с два! – возразил я. – Мне и тут хорошо!
И демонстративно уселся на пирсе и свесил ноги. То есть достаточно правдоподобно расположился для дальнейшего отдыха в образе дикого, но дружелюбного туриста. Не знаю, как Станиславский, но местный пес мне поверил – обнюхал и присоседился.
– Нет, – воскликнула Юлия Феликс, – вы только на него посмотрите!
Исида уже хозяйничала на катере, но, как было предложено, выглянула из трюма, чтобы полюбоваться этой картиной.
– Как сейчас тресну! – пообещала она и погрозила мне гаечным ключом.
– Тем более никуда не поеду, – окончательно распоясался я. – И не поплыву!
– Ну хорошо, – вздохнула Юлия Феликс и села со мной рядом. – Что конкретно тебя не устраивает?
– Я не Суворов, – сознался я. – И не Ганнибал.
– Мы знаем, – сладким голосом подтвердила Юлия Феликс. – Ты Ингмар Кляйн.
– На самом деле я такой же Кляйн, как и Суворов, – пояснил я. – Просто пишу под псевдонимом…
– Мы знаем, – сладким голосом подтвердила Юлия Феликс. – Ты псевдоним.
– Псевдонист! – брякнула Исида.
– Знаете, не знаете, – пробурчал я, не обращая внимания на «псевдониста», – мне все равно. Но я не собираюсь переходить через Альпы.
– А никто и не просит, – заверила Юлия Феликс, – переходить. Мы отправляемся в плавание.
– Как ни заманчиво это звучит, – подчеркнул я, – но это одно и то же… Нарушение государственной границы! А то и двух…
– Да у меня разрешение есть на кругосветку! – заявила Исида.
– А вам я не верю! – насупился я. – Вы еще в самолете спаивали меня шампанским! И с какой целью?
– Да и черт с вами! – махнула рукой Исида. – Прямо как хижина дяди Тома! Боитесь, что мы продадим вас в рабство?
– К счастью, – ответил я, – мною заинтересуются только на живодерне!
– Тогда я не понимаю вашего беспокойства! – сказала Исида. – Что вам терять, кроме собственной шкуры?!