– А Вадиму вы об этом разговоре с Татьяной Николаевной рассказали?

– Что вы?! Он даже не знал о том, что я собиралась просить у бабушки помощи. Он надеется только на себя, работает, старается для нас двоих. Вадим бескорыстный, добрый.

– Очень хотелось бы познакомиться с этим великодушным и потрясающим человеком, – намекнул Гуров на то, что хотел бы встретиться с Вадимом.

– Вы же говорили, что вам он не нужен и его имя – это только формальность для протокола! Что-то изменилось?

– Нет-нет, не беспокойтесь, если вдруг он нам понадобится, мы вас предупредим.

Гуров, конечно, надеялся на то, что Жанна будет готова рассказать, как совершила преступление, и начало показаний о том, что ей нужны были деньги на свадьбу, очень походили на правду, на мотив преступления, но результат оказался, мягко сказать, иным, не совсем удовлетворившим присутствующих. Выходило так, что ничего не складывалось из тех версий, что разработал Лев Иванович. Этот досадный провал был вполне себе допустим, ведь расследование только начали, но Гуров понимал, что работа еще предстоит колоссальная.

– Жанна Валентиновна, а все-таки почему вы решили соврать, скрыть от нас тот факт, что были в день убийства в квартире бабушки?

– Вы знаете, я никогда в своей жизни не сталкивалась с подобным, мне стало страшно, что вы будете меня подозревать, мне было стыдно, что я склоняла бабушку к тому, чтобы продать украшения. Мне и сейчас стыдно и противно, что бабуля ушла из этого мира с дурными впечатлениями и воспоминаниями обо мне. Только и осталось рассматривать вот эту стопку фотографий… Кстати, вот та самая брошь, от которой вы нашли рубин.

К столу сразу подскочили Крячко и Анна. Они начали рассматривать снимок. Камень был очень похож на тот, что нашла Анна. Массивная брошь представляла собой цветочный букет, где лепестками и бутонами служили изумруды, сапфиры, рубины и бриллианты, – довольно контрастное ювелирное изделие, которое смогла бы носить не каждая дама…

Жанна дала подписку о невыезде и надлежащем поведении и покинула переговорную, оставив для глубокого разбора и приобщения к материалам дела стопку фотографий с пропавшими украшениями.

– М-да, час от часу не легче. Где теперь и кого искать? Украшения как в воду канули, все версии разом по швам трещат, – сокрушенно проговорил Крячко.

– Да ты не опер, а кладезь народных пословиц и поговорок, – усмехнулся Гуров. – Вот тебе еще одна в копилку: «Ищи, как собака блох ищет – по шерстинке». Хотя нет, Стас, тебе вот эта подойдет: «Добрая жена да жирные щи – другого добра не ищи», – засмеялся Лев Иванович.

– Лева, сколько можно издеваться? – выглядывая из кабинета в коридор, нервно пробормотал Стас. – Твои замечания на меня не действуют, у меня своя голова на плечах имеется, и она даже думать умеет, представляешь себе? Ты случайно про практикантку Машке не рассказывал? Что-то моя Наташа вчера как-то настойчиво интересовалась успехами на работе и сегодня уже раза три звонила. Не к добру это! А самое главное, что абсолютно беспочвенно!

– Даже если и рассказал, то что с того? Я тебе только добра желаю и в равной степени дорожу и тобой, и Наташей, вы для меня одно целое. Я же вижу твой взгляд гулящего мартовского кота, ты меня не проведешь. Запомни, шашней при мне и рядом со мной у тебя не будет. Это я тебе серьезно говорю и повторять не собираюсь. Усвой, будь добр, и не веди себя, как юнец, бегающий за каждой юбкой.

– Лева, ты меня обижаешь. Когда такое было, чтобы я Наташе изменял?

– Изменял или нет – не знаю, а нервы ей уже подпортил изрядно. Охлади свой пыл и спусти всю энергию на поиски «Фаберже», пользы будет больше. Чувствую, еще долго нам придется бегать. Как бы и вовсе «глухарем» это дело не оказалось.

– Жанну дожимать нужно.

– Все-таки думаешь, что она? – удивился Гуров настойчивым предположениям Стаса.

– Да конечно, она. А ты думаешь, что человек, который первый раз соврал, на второй раз скажет только правду и ничего, кроме правды? Ага… Мотив у нее был, я тебе сразу сказал, что эта нищенка за деньги бабку убила. Серая мышь со странностями. Я совершенно не понимаю, почему ты ее не задержал? Нет, может, в этом и есть какое-то рациональное зерно, учитывая, что наши ребята за ней следят. Есть шанс, что она захочет все-таки сбыть украденное у Фельцман, и сбежать ей не дадут, но все же…

– Не торопи события, Стас. Еще ни одно наше дело не было простым, на то мы и сотрудники «по особо важным делам». Ты же сам знаешь, чем истина глубже, тем слаще вкус победы. Сейчас Жанна под полным нашим контролем, так что о ней я не беспокоюсь, а вот украшения могут уйти нелегально за рубеж.

– Да, как-то нужно их искать, только как?

– Как… Поднимать осведомителей, искать свои каналы. Теперь мы знаем, что именно пропало. Вторых таких украшений не существует, они уникальны, хотя бы в этом нам повезло. Как эти драгоценности дожили до наших дней? Это просто чудо. Прадед Фельцман был весьма рисковым человеком. В советское время за его подпольное ювелирное дело расстрельную статью могли дать, ведь он, по сути, нелегально занимался камнями.

В кабинет вошла Аня, и Гуров с Крячко дружно замолчали. Они не скрывали от практикантки ничего, просто до сих пор им сложно было привыкнуть, что в тесный мужской коллектив резко ворвалась прекрасная дама.

– Что, Аня, как там Орлов поживает? Наябедничала ему про нас, как мы тут тебя на прочность испытываем? – поинтересовался Гуров.

– Нет, похвалила, попросила премию вам выписать, – в той же манере ответила Аня.

– Ага, и орден Сутулого за особые успехи в поисках преступников. Что думаешь по поводу Жанны?

– А что тут думать?.. Мне кажется, она не врет, только вот доказать это пока невозможно. Как я поняла, алиби у нее нет, как нет и других фигурантов по делу, более подходящих на роль убийцы. Нужно копать дальше…

– Золотые слова, Анна! Ты меня не перестаешь приятно удивлять, – без тени иронии произнес Гуров и с головой ушел в свою папку с документами.

Следующие два дня Гуров, Стас и Аня провели за изучением похищенного по фотографиям, отработкой разных версий и поиском украденных сокровищ на барахолках Москвы. Конечно, можно было отправить туда других сотрудников уголовного розыска, что тоже было сделано, но Гуров руководствовался принципом «хочешь сделать хорошо – сделай сам». Лев Иванович знал, что среди старья и хлама на блошиных рынках он ничего не найдет, но ему важно было лично пообщаться с людьми, которые там работают, чтобы выяснить, кому может быть интересен такой уникальный товар.

На исходе второго безрезультатного для расследования преступления дня Анна рискнула выступить с предложением, которое спонтанно возникло у нее в голове. Она вдруг вновь вспомнила тот случай с картиной из практики своего отца. Ведь он тогда потратил не один день, чтобы найти холст, но в итоге все-таки смог это сделать.