– Разве? А я и не заметил.

– Да, ты отвернулся. Не бойся, не укушу.

– Какие глупости! – Адам вспыхнул.

– Да, ты прав, извини. Мне не следует дразнить тебя.

Адам нахмурился.

– Верно. Я слишком стар для таких штучек, да и ты тоже.

– Убедил. Просто иногда на меня находит дурацкое настроение. Выпьем еще по чашечке?

– Нет. Мне пора домой.

– Понимаю.

Повисло неловкое молчание. Адаму не хотелось говорить на прощание что-то обычное для таких случаев, например: «я позвоню» или «позвони, как сможешь». «Жаль, – с иронией подумал он, – что мама научила меня вежливости. Иначе я просто взял бы пальто и ушел». Но, как человек вежливый, он помог Рэнди надеть куртку.

– Желаю удачи, Рэнди. Уверен, у тебя все образуется.

Она лучезарно улыбнулась.

– Вот, возьми, это моя визитная карточка. К работе я приступлю только в следующем месяце, когда получу лицензию, но здесь мой домашний адрес и телефон, на тот случай, если кому-то из твоих знакомых понадобится купить или продать дом. Буду благодарна, если направишь ко мне клиента.

– С удовольствием, – сказал Адам, и они расстались.

По пути домой он испытывал неловкость. Рассказать ли Маргарет об этой встрече? Поразмыслив, решил не говорить. Ведь если расскажет, значит, придает этой встрече значение, чего на самом деле не было.

Адам злился на себя за то, что, так долго вообще не вспоминая о Рэнди, теперь терзал себя какими-то абсурдными предположениями. Ведь смешно сейчас даже думать о том, как сложилась бы его жизнь, если бы он женился на Рэнди. И все же Адаму не удавалось отделаться от этих мыслей. Возможно, он отказался бы от работы в Элмсфорде, уехал бы отсюда, поскольку было бы неудобно… Но тогда не родились бы Меган, Джулия и Дэнни, Адам вспомнил о тех тяжких днях, когда боролся с собой, пытаясь придумать, как сообщить Маргарет, что им надо расстаться…

Он с силой вцепился в руль автомобиля. Ну что за идиотские мысли!

Свернув, Адам направился к дому. Маргарет сейчас в теплой кухне готовит ужин, а девочки помогают ей. Порой, когда Маргарет приходилось проверять слишком много тетрадей, девочки готовили ужин сами, и у них всегда получалось вкусно, поскольку мать их многому научила. На лужайке перед домом Адам увидел Дэнни; тот вместе с большой овчаркой по кличке Руфус поджидал отца. Освещенный дом, ожидающий его сын, снежный вечер, первые звезды – все это наполнило Адама невыразимой радостью. И он едва не расплакался.

Дэнни понадобился новый письменный стол. Этот рослый девятилетний мальчик вполне мог воспользоваться столом Найны, стоявшим в ее комнате между окнами, но Маргарет сказала:

– Я не хочу ничего трогать в комнате Найны.

Там все осталось без изменений. Яркий клетчатый ковер, который Найна попросила подарить ей на четырнадцатилетие, выглядел совсем новым. Сначала этот ковер ужаснул Маргарет, однако со временем она привыкла к нему. На стене висели репродукции картин Моне, а на постели так и остался плюшевый кенгуру.

– Уверен, она не станет возражать, если Дэнни воспользуется ее письменным столом, – возразил Адам.

– Дело совсем не в этом. Просто эта комната принадлежит Найне, пока она не выйдет замуж.

Маргарет понимала, что все это излишняя щепетильность, поскольку Найна уже не вернется в эту комнату, у нее будет собственный дом. И все же что-то убеждало Маргарет оставить эту комнату без изменений, хотя она сама предложила девушке выбрать свою дорогу в жизни. Маргарет сознавала причину своего поведения: из ее памяти так и не изгладилась ужасная картина – беспризорная девочка в грязном платье, потерявшая мать, родившую ее неведомо от кого.

– Луиза знакома с человеком, который делает прекрасную сосновую мебель. Прочно и недорого. Он живет вверх по реке, на этом берегу, в Санти. Может, поедем к нему в субботу утром? – предложила Маргарет. – Заодно устроим пикник и посетим индейский музей. Я слышала, что там новая экспозиция.

Субботний день выдался приятным для всей семьи. Для Дэнни заказали большой письменный стол, девочки купили в магазине при музее расшитые бисером индейские мокасины. Потом устроили пикник на природе, пожарили мясо, полакомились шоколадными пирожными с орехами, испеченными Маргарет накануне. Полуденное солнце пробивалось через свежую листву деревьев. В небе пролетал клин канадских гусей, спешащих на летнее место обитания, и их протяжные крики нарушали полуденную тишину.

«Какие же у меня хорошие дети, – подумала Маргарет, наблюдая, как они внимательно смотрят на небо. – Такие искренние, скромные, не затронутые пошлостью наших дней. Они – мое творение. Я вырастила их. И это настоящее чудо».

– Какие красивые горы, – промолвила Меган.

– Это не горы, – поправил дочь Адам, – а небольшие холмы. Чтобы увидеть настоящие горы, надо ехать на север. Или на запад.

– А слышите ветер? – спросила сентиментальная Джулия.

– Да нет никакого ветра, – усмехнулся Дэнни. – Посмотри на листья, они не колышутся.

– Нет, колышутся, взгляни-ка получше.

– Ну, может быть, такой ветер не шумит.

– А кто знает, что это за деревья? – Адам обвел глазами детей.

– Сосны, конечно, – ответила Меган.

– Да, но какие именно?

Никто не знал, поэтому Адам объяснил. Маргарет подумала, что из него получился бы прекрасный учитель. Впрочем, он и был учителем в своей семье. Маргарет всегда удивляло то, что Адам, такой замкнутый и необщительный на людях, преображался в обществе детей. Любых детей, не только своих. Как будто чувствовал себя с ними в полной безопасности. Хотя почему такому мужчине, как Адам, чувствовать себя уязвимым?

– Это красные сосны, очень молодые. Они вырастают до восьмидесяти футов.

– Наверное, к тому времени они становятся совсем старыми, – уточнила педантичная Меган.

– Не очень старыми. К тому времени им лет двести или чуть больше.

– Двести лет?

– Это не так уж много для деревьев. Например, хвойное дерево тсуга живет более пятисот лет. А калифорнийская секвойя может прожить – угадайте сколько?

– Две тысячи лет, а то и больше, – ответила Меган.

– Давайте поедем в Калифорнию и посмотрим на них, – предложил Дэнни.

– Калифорния очень далеко отсюда, – отозвался отец.

– Но ведь тетя Луиза и дядя Гилберт ездят туда.

– Дядя Гилберт – богатый человек. У него своя фирма.

Маргарет не хотела, чтобы Адам говорил об этом. В голосе его прозвучала легкая неприязнь, хотя для этого не было причин. Ни Маргарет, ни ее муж не стремились к роскоши, понимая, что это невозможно. Адам даже с пренебрежением относился к материализму Найны.