Мегалиты, в обилии встречавшиеся на северо-востоке, считались делом рук демонов-великанов…

Голландия располагала великолепно развитой сетью путей сообщения и наилучшей в Европе системой общественного транспорта. Естественная легкость передвижения по пересеченным водными путями равнинам способствовала в первую очередь развитию торговли. Это сделало возможным совершенствование инфраструктур и умножение средств транспорта. Направляясь из Делфта в Гаагу, путешественник выбирал между большим трактом, наподобие аллеи, и каналом, воды которого текли в тени посаженных по обоим берегам красивых деревьев; попасть из Лейдена в Амстердам можно было уже четырьмя путями: на лодке через Гарлемское озеро, через вырытый в середине столетия канал, по озеру Брассемер с помощью ночной общественной службы; а также в экипаже или верхом по дороге, ведущей через болота. И лишь в восточной части страны, где водные пути не столь многочисленны, альтернативы при выборе транспорта не было. В большинстве прочих случаев предпочтение оказывалось каналу или реке, нежели дороге.

Технологии дорожного строительства оставляли желать лучшего, хотя проселочные дороги, проходившие по возвышенной местности, еще годились для перевозок местного характера. В течение XVII века было проложено несколько прекрасных дорог, таких, как, например, шоссе между Гаагой и Схевинингеном, строительство которого Темпл назвал «колоссальным трудом». Тем не менее дорога чаще всего представляла собой песчаную тропу без кювета и обочин, рисунок которой прослеживался только по следам колес, оставленных повозками. К тому же эти следы редко перекрывали друг друга, и единая колея отсутствовала. Со временем с увеличением перевозок дороги становились все шире, расползаясь по окрестным полям. Старая дорога из Арнхема в Хардвейк, которая проходила через места, где вода не могла препятствовать ее разрастанию, достигала на определенных участках километра в ширину. Осенью и весной затяжные дожди превращали дороги в непроходимые болота, зимние заморозки — в каток, летом тучи пыли удушливым одеялом покрывали путешественников. Введение в начале века единого стандарта длины оси в провинциях Голландия и Утрехт было расценено как значительный прогресс, поскольку в связи с этим разброс следов и неровная колея исчезали, а следовательно, хотя бы в небольшой степени, уменьшались мучения пассажиров. Но несчастного путешественника, отправившегося на свою беду в Амстердам в экипаже из Хелдера или Оверэйсселя, трясло теперь даже сильнее…

Однако такое положение вещей не привлекло внимания иностранцев, так как состояние дорог в XVII веке почти повсеместно было плачевным. Напротив, благодаря соответствующему уголовному кодексу дороги в Нидерландах были относительно более безопасными, чем где-либо в Европе. В первые годы смуты банды дезертиров терроризировали край, нападая на дилижансы и отдельных путников, но мало-помалу они были рассеяны, и разбой пошел на убыль. Хотя грабители могли притаиться даже за чахлым придорожным кустиком, магистрат не дремал и был скор на расправу. Для острастки схваченного преступника вешали прямо на месте совершенных им «подвигов». Отправившись в Италию в 1620 году, Хейгенс насчитал вдоль рейнской дороги не менее 50 виселиц на 200 километров пути…

Поначалу движение ограничивалось пешими или конными путешественниками и частными или нанятыми экипажами. К середине века появились дилижансы — общественные экипажи, следовавшие по установленным маршрутам в установленное время. Они представляли собой длинные, вытянутые безрессорные фуры с большими колесами и верхом из вощеной материи, натянутой на каркас, и запрягались парой или четверкой лошадей. Дилижансы были снабжены маленькими кожаными парусами, которые поднимали или убирали, в зависимости от направления ветра, и которые позволяли добиться (ценой еще больших мучений пассажиров) значительных по тем временам скоростей. Без происшествий (поломка оси или колеса, полет в кювет, малоприятная встреча с разбойниками) такой экипаж проходил в среднем от 80 до 100 километров в день, что немало, учитывая время на замену лошадей и частые остановки в тавернах.

Пункты отправления, остановки и прибытия устраивались на площадях или в районе ворот и выглядели, как настоящие вокзалы. Рейс Гаага — Амстердам отправлялся из Корсиеспорта два раза в день — между шестью и семью часами утра и в 13 часов. Арнхемский дилижанс, отправляясь из Амстердама в понедельник на заре, проходил через маленькие городки Гоуа, высаживал пассажиров, направлявшихся на север в Амерсфорт, и продолжал свой путь на восток, добираясь во вторник в десять часов до Армстема, откуда уже другой экипаж уходил в Кельн. В три часа утра из Гронингена уходил дилижанс, в 11 он делал остановку на обед в Бейгене, вечером прибывал в Кампен, где ночью брал пассажиров, делавших пересадку на Амерсфорт, где путешественники пересаживались в дилижансы, отправлявшиеся в Утрехт и Амстердам. Дорога из Гронингена в Амстердам занимала, таким образом, 42 часа. Плата за проезд была непомерно высока, к тому же, в зависимости от удобства, на три скамейки дилижанса устанавливались различные тарифы.

Первые рейсы общественного водного транспорта появились в XV–XVI веках, связав несколько городов провинции Голландия. Эта сеть расширялась столь быстро, что в XVII веке охватывала уже всю страну. Вначале использовались реки и озера, пригодные для свободного движения парусных лодок. Впоследствии были прорыты соединительные каналы для прохода судов с одного естественного водного пути на другой. Начиная с 1610–1630 годов было предпринято широкомасштабное строительство путей сообщения ради создания новых маршрутов движения и увеличения перевозок. В результате были прорыты каналы между Роттердамом и Делфтом, Амстердамом и Гарлемом, Амстердамом и Гаудой, Гарлемом и Лейденом, Гарлемом и Делфтом. Работы обошлись не слишком дорого, поскольку воды хватало и достаточно было прокопать через болота желоб и проложить по берегу тропинку для бечевой тяги. Строительство и поддержание в эксплуатации шлюзов обходились дороже, чем земляные работы. С другой стороны, любой новый водный путь требовал возведения множества мостов, преимущественно деревянных, так как, чтобы обеспечить прохождение судов, настил должен был быть раздвижным.

Тем не менее стоимость услуг водных видов транспорта оставалась в четыре раза меньшей, чем наземных. К 1630 году экономическое значение каналов еще более возросло в связи с изобретением «кочи», грузопассажирского судна на конной тяге. До этого времени, помимо паруса, в качестве «двигателя» применялся бурлацкий труд — пять человек шли по берегу и тащили барку на длинном канате. Теперь продуктивность тяги значительно возросла, снизив стоимость перевозки. Как объяснили Темплу, при равном усилии лошадь перемещала по воде вес в 50 раз больший, чем по суше.

Коча, представлявшая собой длинное палубное судно с общим помещением и каютой, могла перевезти полсотни пассажиров вместе с багажом. Внутри все блистало чистотой — скамьи, комоды… Пассажиры могли читать, писать, есть, пить и спать, свернувшись калачиком на скамье. Негоцианты приводили в порядок свои бумаги. Это был настоящий Ноев ковчег, в котором, к удивлению иностранцев, сбилось в пеструю и шумную толпу «всякой твари по паре», представляя практически все слои общества. Тут были и богачи-торговцы, и чиновники, и крестьяне, и моряки, и проститутки. Велись политические дискуссии, рассказывались сплетни и байки, завязывались романы… Для пассажиров кочей были составлены даже специальные песенники, чтобы не скучать в дороге. Перевозчик, иногда подросток, управлял судном с берега, сидя верхом на лошади. Это был грубиян и спорщик, мерзавец высшей марки, который ничтоже сумняшеся мог решать спор с клиентом при помощи ножа.