Поюродствовав вволю над собой и над юной писательницей – ей-то за что досталось, господи, – Даша отбросила книжку, свернулась в комочек и закрыла глаза. И стала думать о Дэне. Как плохо, что она в нем ошиблась. Как жаль, что она в нем ошиблась. Придется пережить, что ж… Ничего-ничего, она все это переживет, ведь кончится же все это когда-нибудь! И тоска эта кончится, и беременность кончится, и серый противный городок тоже кончится! Надо просто собраться в кулачок и переждать, и пережить! И все у нее будет. И Москва будет, и жур-фак будет, и работа интересная и захватывающая будет, и папа все-таки пробьется в самые главные парламентские какие-нибудь вице-спикеры… А потом в спикеры…

А когда у нее все это уже будет, она обязательно встретит Дэна. Случайно, где-нибудь в метро. Подойдет, улыбаясь весело, спросит, как дела… А он будет смотреть на нее во все глаза и изо всех сил жалеть, что так тогда и не позвонил… Или нет, не так! Все будет не так! Ее непременно пошлют от редакции с заданием в институт океанологии – интервью брать. Она зайдет к нему в кабинет легкой стремительной походкой, улыбаясь, с диктофоном, в строгом стильном костюмчике с короткой юбкой… А потом будет задавать ему всякие умные вопросы, а он смутится страшно и тоже будет смотреть во все глаза, а потом изо всех сил жалеть, жалеть… А она только рассмеется в ответ весело и пойдет себе дальше. Потому что у нее к тому времени уже все будет хорошо! И свой дом, и муж, и Канары с Альпами, и Париж с Лондоном… А Дэн пусть жалеет! И пусть никогда не узнает о том, что где-то в семье хороших и со всех сторон положительных усыновителей растет его ребеночек…

В этом месте ее мстительные мысли о Дэне почему-то запнулись. О ребенка и запнулись, наверное. И покатились кубарем, больно ударяя во все места – в сердце, в голову, в чуть уже оттопырившийся живот. Хоть и не видно еще постороннему глазу, но она-то чувствует, как он неумолимо нагло выползает из прежнего своего подтянуто-плоского состояния! И мало того что выползает, он теперь будет расти как на дрожжах. Каждый день. И там, внутри этого живота, будут расти так же ножки и ручки, глазки и носик и вся голова… Он будет там кувыркаться и плавать, не зная, что природа ошиблась местом и поместила его совсем не в тот живот, откуда его будут ждать с нетерпением. Хотя все равно же кто-то его должен ждать! Пусть это будет какая-нибудь сложившаяся пара, которой он до зарезу просто необходим. А у нее, у Даши Кравцовой, этого самого «зарезу» пока не наступило. Ну не знает она пока, что ей с ним делать! Вот был бы рядом Дэн, она бы знала. Но Дэна нет. И не будет уже никогда, по всей вероятности…

Утром Даша, вежливо постучав, вошла в кабинет к Екатерине Тимофеевне, представилась по-деловому:

– Я Даша Кравцова. Здравствуйте.

– Ну, здравствуй, здравствуй, Даша Кравцова! – энергично поднялась ей навстречу директриса. – Вот, значит, какая ты, Аленкина дочка… А ну, дай я тебя рассмотрю хорошенько! Пощупаю-потрогаю…

Сердечно улыбаясь, она пошла к ней, раскинув руки, но Даша от ее объятий сумела очень ловко уклониться, быстренько усевшись на один из гостевых стульев, стоящих рядком вдоль стены, и Екатерине Тимофеевне ничего не оставалось более, как сесть с ней рядышком и лишь слегка приобнять за плечи.

– Ты не трусь, Дашенька, я ни о чем таком тебя спрашивать не буду. Как получилось, так получилось. В школу я тебя приняла, учись спокойно. А там видно будет. И не бойся ничего. И сама пока не рассказывай никому о своем интересном положении, не давай повода для пересудов. Успеют еще, наговорятся.

– Да я и не собиралась никому рассказывать, – глядя прямо перед собой, ровно проговорила Даша.

– Мама сказала, ты очень хорошо в своей гимназии питерской училась…

– Да, я хорошо училась. И гимназия у нас отличная.

– Вот и хорошо. Значит, проблем здесь у тебя не будет.

– Хм… Еще бы… – удивленно повернулась к директрисе Даша. – Это после нашей-то питерской гимназии?

– А ты не очень-то задавайся, маленькая гордячка! – потрепала ее по плечу Екатерина Тимофеевна. – У нас тут, знаешь, преподают науки школьные не хуже! И учителя просто замечательные есть. Вот осмотришься и заниматься начнешь усиленно. И репетиторские занятия организуем.

– А мама говорила, что вы сертификат по ЕГЭ…

– А вот с этим делом пока ничего не известно, Дашенька. Не будем загадывать. Мама твоя погорячилась, конечно, решив, что это все для меня просто. Сразу говорю – не просто. А теоретически невозможно даже.

– Ну нет, так и не надо, – снисходительно улыбнулась ей Даша. – Чего вы волнуетесь так? Подумаешь! Я ж понимаю – ерунда все эти сертификаты… Просто мама моя мне вас так представила, будто вы все на свете можете. Даже самое невозможное. Вот я и подумала… А раз нет, так и не надо!

– Да, я вижу, ты с характером девочка! – засмеялась вполне дружелюбно Екатерина Тимофеевна. – Разрешаешь, значит, мне не волноваться? Ну, спасибо тебе… Молодец, нигде не стушуешься. Вот и мама твоя такой же была в юности. Ты ей слово, а она тебе два… Ну, иди в класс, сейчас звонок будет. У вас первым уроком математика, Анна Васильевна тебя представит. Класс хороший, спокойный…

– Спасибо, Екатерина Тимофеевна.

– Да не за что, девочка. Ну, с Богом. Иди…

Проводив Дашу глазами, она вздохнула коротко и на миг отпустила с лица приветливо-добродушное выражение, подумав при этом, что девчонку Алена вырастила какую-то слишком уж балованную, нагловатую да спесивую – даже не улыбнулась ни разу. Хотя бы из вежливости ответную приветливость могла изобразить. Сама с собой делов натворила, а ведет себя как принцесса английская, приехавшая с благотворительной миссией к голодающим африканским детям… Хотя тут же и подумалось вдруг: а как она еще себя вести должна, интересно? Плакать-извиняться, что ли? Нет-нет, молодец девочка. Наоборот, правильную установку взяла. Спесивая сдержанность – очень хорошая для нее защита в создавшейся ситуации, как бронежилет в бою…

В класс Даша вошла вместе с маленькой, похожей на серую мышку в больших очках учительницей Анной Васильевной. Окинув Дашу быстрым оценивающим учительским взором, Анна Васильевна проговорила громко куда-то в район огромной таблицы Менделеева, расположившейся на противоположной от учительского стола стене:

– Ребята, это вот Даша Кравцова. Она будет учиться в вашем классе. Знакомьтесь.

– Ух ты! Откуда чувиха? – весело проговорил звонкий юношеский голосок с последней парты. – Пусть расскажет! Мы тут новеньких чувих любим, да еще таких классных… Откуда ты, прекрасное созданье?

– Ну, пресс-конференцию с Дашей вы проведете потом, если Даша не возражает, конечно. И про чувиху, и про созданье потом поговорите. А сейчас займемся математикой. Ты не возражаешь, Даша?

– Нет. Не возражаю, – очень серьезно ответила Даша – Куда мне сесть, Анна Васильевна?

– А вон, рядом с Егоровой место свободное…

– Так она ж с Егоровой не поместится, Ан Васильна! – снова прозвенел шустрый голосок с последней парты. – И вообще, это место у нас для пассажиров с детьми, как в автобусе…