Пусть информация почерпнута из рассказов Фираны, доверять которой я бы поостереглась, но истина в том была. В прошлом году и позапрошлом Лелану не раз пытались провести через подобный обряд. Нейдан не терял надежды вернуть сестре рассудок, но ничего не получалось. Не нашлось такой ведьмы, чья душа проникла бы через барьер, возведенный прежней подселенкой. Тем не менее Ормуты с волнением ожидали праздника. Открыто об этом не говорили, я банально подслушала – случайно вышло, честное слово, – но месяца три-четыре назад в ближайшем поселении померла древняя старуха. Пришлая. Как появилась лет тридцать назад, побитая и едва живая, так и осталась. О себе мало рассказывала, но выцветший взгляд на моложавом лице да седые пряди в волосах говорили о том, сколько бедняжке довелось пережить. Ее считали блаженной, подкармливали из жалости, поддерживали – не принято у местных бросать немощных на произвол судьбы. О том, что Шатера ведьма, и не знали даже, пока не проводили в последний путь согласно традициям элийского народа. Тогда и зацвело дерево, указывая, что душа одаренной нашла последнее пристанище. Видимо, Нейдан рассчитывал, что искра Шатеры приживется у Леланы. Существовали косвенные признаки, по которым определяли, насколько сильна ушедшая ведьма. До Верховной недотягивала, конечно, – мне опасаться нечего, – а вот шанс для подруги немалый. Если только не найдется среди новорожденных младенцев подходящей кандидатуры. Но это вряд ли. Чистокровных элиек почти не осталось.

Принарядившись, мы с Леланой в нетерпении топтались во дворе. С утра Фирана растопила баньку и пропарила так, что я аж скрипела чистотой. Потом напоила душистым сладким взваром. Есть до вечера не полагалось – только заваренные особым способом травы и мед. На новых рубашках по вырезу горловины и на рукавах красовалась замысловатая вышивка. Жилетка, подол юбки, поясная лента – на них также встречались знакомые символы-обереги. На деле каждая девушка сама обязана подготовить наряд для праздника, но в силу обстоятельств за нас это сделала Фирана. И надо отдать ей должное, я не могла глаз отвести от столь искусной работы: стежок к стежочку, ниточка к ниточке. Вроде и рисунок незамысловатый, а чувствуется рука мастерицы и вложенная в работу душа. Оно ведь и к телу приятно, комфортно – не холодно и не жарко. Насекомые не садятся, а комары в здешних местах водятся злющие и здоровущие. Порвать такую одежку непросто – за счет заговоренных нитей. И еще много других достоинств. Например, сглазить никто не мог. А если кто недоброе задумывал, так у такого человека взгляд не задерживался – соскальзывал, не давал сосредоточиться. Нейдан и Игмар тоже красовались в обновках, расшитых Фираной. Только мужчинам одежда выносливости придавала, если ту воин носил, стрелкам – меткости, а охотникам способности растворяться в лесу так, что ни один враг или зверь не заметит.

Я училась распознавать знаки древнего языка – лууны, помогало в этом сходство с земными рунами. О них мельком слышала, не интересовалась никогда, а зря. Было бы легче освоить вязь луун и прочитать заложенный мастером посыл. Фирана охотно рассказывала, что означает тот или иной знак, а вот почему сочетание некоторых дает неожиданный эффект, доходчиво пояснить не смогла. Это знание приходило само из глубин сознания. Подозреваю, тут не обошлось без подселенок. Но ведь первые ведьмы как-то обходились без чужой помощи? Скорее всего, учились на собственном опыте: методом проб и ошибок определяли полезность той или иной лууны, а также величину силы, которую требуется приложить. Фирана показала все простые лууны. Да толку? Запомнить я запомнила, а вот применить не могла – не ощущала в себе ведьмовских способностей.

Наконец Нейдан запряг лошадку в телегу и вывел ту за ворота, уложил дары, которые приносили священному дереву, и велел садиться. На дно он предусмотрительно накидал охапки три-четыре свежей соломы и расстелил чистое покрывало. После того как мы расселись, закрыл и запер ворота, осеняя их защитным знаком, устроился на козлах рядом с Игмаром и подстегнул лошадку, которая резво поскакала по дороге.

Я давно подозревала, что Нейдан обладал способностями. Сейчас получила этому первое подтверждение. Из-под пальцев молодого человека струились тэры, преображая нарисованные в воздухе лууны в мощный оберег. Так кто же он? Ведьмак или все-таки маг? Я долго не понимала, в чем разница между этими понятиями, пока не сравнила, каким образом колдует Фирана и как творит магию мастер Лит. Ведьма создавала зримое, вербальное воплощение обряда через лууны, заклинания, зелья или обереги. Она «оживляла» любое действие, пропуская через себя поток энергии извне. Маг же пользовался только внутренним источником. От размера резерва и умения быстро его восполнять зависел уровень дара. Тэры потому и видимы в особом зрении, что изначально насыщены маной. Магические заклинания отличаются от ведьмовских тем, что не требуют вливания силы на последнем этапе. Если маг закончил плетение – оно уже полно силы и его можно использовать по назначению. Архимаги за доли секунды выдавали сложнейшие заклинания – это я в учебнике вычитала, – а также способны совершенствовать собственное тело, увеличивать скорость реакции. Ведьмы же медлительны, их ритуалы требуют подготовки и концентрации. Маг подчиняет стихии, облачая приказы в рамки заклинаний, – тэры, которые сразу влияют на окружающую среду. Ведьмы же просят, облекая слова в лууны, призывают стихии равноправными союзниками, забирая энергию извне и тут же возвращая ее обратно в двойном размере.

Судя по тому, как Нейдан уверенно вывел сложный рисунок луун, у него проявились способности ведьмака. Но то, что лууны создавались при помощи заряженных тэр, сбивало с толку. Разве один и тот же человек может применять тэры и лууны одновременно? Загадка, но приятная, не отталкивающая. Мне это нравилось. Как и сам Нейдан. Красивый, надежный, таинственный – разве не о таком мечтала с детства? Кстати, с Артемом у него много общего: оба ратовали за справедливость, заботились обо мне, принимали такой, какая есть, ограждали от опасностей, позволяя себя чувствовать как за каменной стеной.

Почему же я считала Артема перевернутой страницей? Куда делась любовь? Была ли она на самом деле? Жизнь до пожара казалась сном, фрагменты которого постепенно стирались из памяти. И ладно бы воспоминания о женихе размывались вместе с прошлым. Нет. Я отпустила Артема еще до того, как переместилась в новый мир. Просто впервые посмотрела на наши отношения трезво и поняла, что, кроме крепкой дружбы и желания создать семью ради семьи, нас ничего не связывало. Не было того кипения страстей, что отличает влюбленную парочку. Не было ревности или соперничества, крупных ссор или примирений – на озере мы серьезно повздорили в первый раз. А так ровные отношения, какие и должны быть в правильной семье. Вероятно, каждый нашел идеал своей половинки. Вот только кто сказал, что между подходящими друг другу людьми обязательно возникнут сильные чувства? Кто вообще назвал все это любовью? Если молодые люди ненавидят друг друга до темноты перед глазами, а потом вдруг вспыхивают желанием и рвут одежду, чтобы немедленно утолить возникшую страсть, это ли есть настоящая любовь? Бред. Как только голод тела утолен, такие влюбленные вновь возвращаются к борьбе и противостоянию. Это что угодно, но только не любовь. Не верю я в нее. И в моей жизни, выходит, ее никогда не было. По крайней мере, такой, какую описывают в книгах. Пожертвовал бы Артем жизнью, чтобы спасти меня? Несомненно. Его так воспитали, и он считал подобную жертву правильной. Точно так же рисковал бы любой спасатель, причем рисковал ради чужого человека. Где же тут любовь? Мне же нужно было крепкое плечо, хозяин в доме – и я с удовольствием приняла Артема в этой роли и переложила ответственность на него. Так легче, так поступала мама, отдавая первенство отцу, такой выбор сделала и я.