«Я умею выживать. Я как таракан, и вам так просто от меня не избавиться!»

Тогда как одна из знакомых будущей поп-звезды утверждала, что Мадонне показали Перл Ленг еще до просмотра программы; «Мадонна совершенно точно знала, к кому обращается. Штучка избитая, но сработала».

Так Мадонна стала тренироваться под началом Ленг, а к концу первой недели занятий девушка снова в лоб спросила у Ленг, не возьмет ли та ее в свою нью-йоркскую труппу. Возможно, в ее прямом вопросе не было нахальства, а только уверенность, что она достойна быть среди лучших? Ведь Перл много позже признавала, говоря о Мадонне:

– Она была необыкновенно одаренной танцовщицей. Многие танцоры умеют приседать и проделывать акробатические трюки, но это – всего только техника. В Мадонне была энергия, увлеченная сосредоточенность, которая превращала ее движения в нечто значимое и возбуждающее. Я впервые увидела это в танцоре, и этим танцором была Мадонна!

Пройдет много лет, и уже будучи знаменитой певицей, к которой прикованы взгляды всего мира, Мадонна вдруг придет на сцену еще и как неотразимая королева танцполов. Припомним, что в 2006 году она, невзирая на травму, вернулась на сцену как раз в этом образе. А ведь совсем недавно – в 2005-м – после падения с лошади получила девять переломов. После триумфального выступления на MTV Music Awards в 2006 году эта мужественная женщина призналась:

– О езде верхом больше речь не идет. Тогда я не была даже уверена, что смогу снова танцевать. И когда мы снимали видео Hung Up, переломы еще до конца не срослись. Мне помогли пережить эти съемки только болеутоляющие и моя железная воля. Теперь, когда все позади, меня переполняет счастье и вдохновение – просто потому, что я могу в полной мере ощущать свое тело и опять чувствую себя сильной.

Но до этих триумфальных моментов еще были годы нищеты и полной неизвестности…

Перл Ленг

* * *

Ей все еще никак не удавалось выбиться, обратить на себя внимание людей, которые бы помогли ей сделать хорошую карьеру. К тому же девушка постоянно недоедала из-за скудности средств, которые ей удавалось зарабатывать. Вот тогда-то к Мадонне в Нью-Йорк приехал отец. Много лет спустя об этом расскажет певица, пряча в голосе грусть и умиление. Тони Чикконе просил строптивую дочь, увещевая:

– Ну что, поняла, к чему приводят людей пустые мечты? Посмотри, как ты живешь: в грязном мотеле, словно бродяга. Пожалуйста, вернись домой, я так скучаю по тебе, моя Нонни.

И хотя Мадонна признавала, что «по квартире бегали тараканы, в прихожей стояли пустые винные бутылки, и во всем доме пахло, как на помойке», она решительно запротестовала, проявляя гордость:

– Я живу, как танцовщица. Как танцовщица, запомни это!

И, словно заглаживая вину, добавит на прощание:

– Я люблю тебя, папа, но домой я уже не вернусь.

«Я вела дневник, – искреннее признавалась мега-звезда, вспоминая о том далеком времени, – и молилась, чтобы у меня появился хоть один друг… Но мне ни разу не захотелось вернуться домой. Ни разу…»

Пройдет много-много лет, и обида на отца улетучится, а вместе с этим появятся крепкие теплые отношения с отцом и всей многочисленной родней, которой Мадонна станет щедро помогать деньгами. Не удивительно, что и поныне все родственники – горячие поклонники таланта Мадонны, а у ее отца имеются все ее диски. К тому же отец певицы, Тони Чикконе, проявил себя как винодел, и, воспользовавшись славой знаменитой дочери, выпустил в продажу «Вино Мадонны».

«Мой страх перед чем-то обычно означает, что я должна это сделать»

К счастью, Мадонне всегда была характерна такая черта, как предприимчивость, иначе она бы не выжила в нью-йоркских трущобах, не поднялась бы с самого дна до звездных высот мировой эстрады. Еще в раннем детстве, чтоб заработать несколько центов на сладости, Мадонна с подружкой пекли печенье и продавали его на улице перед домом… Она умела не только зарабатывать, но и экономить, причем экономить в первую очередь на себе. Известно, что по приезде в Нью-Йорк, Мадонна из-за неимения средств, часто питалась одним попкорном, потому что он «дешевый и классно набивает желудок». Чтобы хоть как-то питаться и снимать крохотную квартирку в Ист-Виллидже, она торговала пончиками, подрабатывала гардеробщицей, натурщицей, фотографировалась обнаженной (несколько лет назад часть этих фото неожиданно для звезды появилась на страницах «Плейбоя» и «Пентхауза»). О работе натурщицы Мадонна говорила так:

– Я действительно была в хорошей форме, и мой вес был даже немного ниже нормы, так что мышцы и скелет хорошо прорисовывались. Я была одной из лучших натурщиц, потому что меня легко было рисовать. Поэтому у меня сложилось что-то вроде постоянного круга из начинающих художников.

* * *

Когда Мадонна – темноволосая худышка с большими выразительными, но холодными глазами – снималась обнаженной для журналов, она познакомилась, а затем стала встречаться с парнем по имени Мартин Шрайбер. Он был неплохим фотографом, и платил ей больше всех – по 30 долларов за полуторачасовой сеанс. Ему нравилась ее невозмутимая красота, ей – его профессия, и она воспользовалась возможностью с его помощью подняться по социальной лестнице.

«То, что я показала людям свое тело без одежды, не значит, что я обнажила каждый дюйм своей души»

Мадонна и Шрайбер начали встречаться. Вот что пишет Х. Андерсен: «Она посещала его мансарду, а он, в обмен на ее общество, угощал ее дорогими обедами и устроил работать на своих частных курсах совершенствования фотомастерства. Порой ее богемные замашки казались ему шокирующими. «Как-то мы пошли на вечеринку в Нижнем Ист-Сайде, так она вырядилась в те самые пижамные штаны! Там были люди разного возраста, в том числе несколько малышей. Она предпочла играть с ними, усевшись прямо на деревянном полу. Я хотел, чтобы она занималась моей особой, но она и не смотрела в мою сторону. Потом Шрайбер понял, что его недолгая связь с Мадонной была вызвана не столько его мужским обаянием, сколько его возможностями продвинуть ее в модные фотомодели: «Наверное, она увидела в этом свой шанс». Каковы бы ни были, однако, ее мотивы, даже после этого краткого знакомства Шрайберу стало ясно, что Мадонна «обладала железной выдержкой и честолюбием. Я понял, что никто и ничто не устоит на ее пути»…»