– Мы кое-что обнаружили, – сказал Нестор. – Вот тут.

Нестор работал в маленькой спальне, относительно чистой – матрас на полу заправлен, простыни и одеяло натянуты на углах. Здесь висела самая крупная из переделанных фотографий Флиса – вьетнамский патрульный катер с наклеенными на него обрезанными полумесяцем человеческими ногтями и когтями животных. На Мосс накатила тоска – она вспомнила о вырванных ногтях семьи Мерсалта. Картина имела табличку: «Корабль ногтей, несущий мертвецов».

– Надо полагать, Мерсалт здесь побывал. Это его вещи.

На матрасе было разложено содержимое вещмешка. Несколько тысяч долларов в пачках из двадцаток, одежда, туалетные принадлежности, пейджер. А еще двадцать четыре полароидных снимка с изображением женщины. Чернокожей и худой. Ее лица не было видно ни на одной фотографии. Красивая грудь, подтянутый живот. Мосс изучила гладкие темные контуры ее бедер, розовые открытые гениталии. Выглядело это скорее интимно, чем порнографически – фотографии, которые не увидит никто, кроме фотографа и объекта съемки. Сделаны они были, похоже, в фотобудке, не здесь. Может, во взятой напрокат будке.

Стены спальни – из грубо обработанных досок, прикроватный столик, пачка бумаги, телефон.

– Можешь опознать женщину? – спросила Мосс.

– Нет.

– И почему ты подумал о Мерсалте?

– Первые несколько цифр, которые мы извлекли из пейджера, были домашним телефоном Мерсалта, – объяснил Нестор. – Думаю, он звонил сам себе пару раз – убедиться, что пейджер работает.

Они вышли наружу. Нестор остался, чтобы присмотреть за сбором улик, но попросил помощника шерифа подбросить Мосс до Канонсберга. Небо уже начало приобретать кровавый цвет.

– Ты обработал фото катера? – спросила Мосс.

– Отпечатки пальцев? Ага. Наши ребята сняли отпечатки, посмотрим, нет ли там кого-нибудь из семьи Мерсалта, но это займет некоторое время. Мне кажется, вряд ли этот Флис способен убить трех человек без огнестрела. А ты как думаешь? Он явно не в форме, и поймать-то их не смог бы или отбиться, если бы они стали сопротивляться. Жена, Дамарис Мерсалт, сложена атлетически. Сын…

– Уверена, вскрытие покажет, что Флис мертв уже слишком давно, чтобы оказаться убийцей.

– А что за ерунду он написал на фотографии? Корабль ногтей?

– Корабль ногтей, несущий мертвецов, – сказала Мосс. – Я не знаю. Господи Иисусе, сегодня мы видели слишком много мертвечины.

– Ты веришь в Бога? – спросил Нестор.

– Что? – И тут она поняла, что упоминание Бога всуе могло его оскорбить. Она знала в ФБР нескольких христиан-евангелистов. – Прости, я…

– Меня поддерживает только вера, – сказал Нестор. – Когда я думаю о мальчике и девочке, о Мариан. Это тяжело, но я верю в вечную жизнь и думаю о том, что Господь сейчас заботится о жертвах, это мне помогает. Помогает сосредоточиться. Я представляю их новую жизнь. А ты веришь в воскресение тела?

Мосс подумала о том, что все человечество засасывает в воронку к точке сингулярности.

– Нет, – сказала она.

Ее мать по-прежнему жила в Канонсберге, в том же доме, где выросла Мосс, – синем домике на крутых холмах к северо-востоку от Ист-Пайк, всего в нескольких кварталах от кондитерской фабрики «Саррис». Детство Мосс пропахло шоколадом. Она заехала двумя колесами на тротуар, повернула их и поставила машину на ручник. Потом по заросшей сорняками тропинке прошла к задней двери и открыла задвижку тем же ключом, которым пользовалась еще в школе.

– Мама? – позвала Мосс.

– Я здесь, наверху.

Мосс удивило, что мать дома – она считала, что та в баре Макгрогана. Почти каждый вечер после смены в колл-центре мать надевала вареные джинсы с обтягивающей майкой и отправлялась вниз по холму в бар – пешком, чтобы не приходилось беспокоиться, сможет ли доехать обратно. Все знали ее мать – она вечно слонялась по округе в поисках сигарет и выпивки, в свои сорок четыре года часто засиживалась в баре до закрытия, а потом болталась на пустырях вместе с остальными завсегдатаями, слишком нагрузившимися, чтобы идти домой. И так постоянно. Бар Макгрогана иногда был тихим – только бубнящий телевизор с новостями и болтовня с барменами, а в иные вечера было не протолкнуться, даже в туалет не войти.

У матери Мосс там был постоянный стул в углу, где она могла расслабиться, прислонившись к стене, и наблюдать за происходящим. На ее руках вздулись вены, волосы обесцвечены до цвета пшеничного хлеба, но на нее по-прежнему оборачивались в приглушенном освещении, стоило ей правильно одеться. Мосс смотрела на мать и видела себя через несколько лет. Ирония путешествий в НеБыТь заключалась в том, что в будущих временах тело Мосс старело, даже если в настоящем прошла всего секунда.

Биологический возраст Мосс достиг уже сорока лет, всего на несколько лет меньше, чем у матери. Они никогда не обсуждали возраст, но Мосс не сомневалась, что мать наверняка заметила уменьшающуюся разницу между ними, они выглядели скорее как сестры, чем как мать и дочь. Слишком пугающе и странно, чтобы это обсуждать. Но они все равно не сблизились, не возникло взаимопонимания – слишком разный опыт, слишком разная жизнь. Мосс была выше, энергичней, серьезней, а ее мать слишком выставляла себя напоказ, но в тех редких случаях, когда они выпивали вместе, окружающие приходили к неизбежному выводу, что они сестры.

Сегодня вечером ее мать сидела за кухонным столом, уже в пижаме, и листала «Ридерс дайджест».

– Не у Макгрогана? – спросила Мосс.

– Я оставила тебе курицу, если хочешь есть, – отозвалась мать.

– Я уже поела.

– Съешь еще. Шайнер сегодня притащила ту девицу, не знаю, где она ее нашла… Она из Файета, что ли. Не хочу с ними пить. А Деб решила пойти в новое место, я тебе про него рассказывала, как оно там называется? Я пыталась тебе дозвониться. В общем, я приготовила курицу.

– Я работала, – сказала Мосс.

– Искала ту девочку? Даже не верится, но в новостях говорят, что ту семью убили в доме Кортни Джимм.

– Да.

– В том же доме? Ты над этим делом работаешь?

– Похоже, семья пыталась продать дом. Это же не они купили его у Джиммов? Их фамилия Мерсалт.

– Нет-нет, наверное, арендовали, – сказала мать. – Ее брат, как там его зовут?

– Дэйви.

– Он же пошел в армию? Кажется, после переезда отца в Аризону он сдал дом в аренду. Я как-то наткнулась на Дэйви несколько лет назад – году в девяносто третьем? Или в девяносто четвертом? Он вроде сказал, что хочет оставить дом себе, получать с него доход. Я плохо помню, вечно забываю даже про то, что что-то забыла!

– Военные часто находят дома по рекомендации сослуживцев.

То, что преступление произошло в доме Кортни, выбило Мосс из колеи, синхронность кружев прошлого и будущего пугала, но она напомнила себе, что это лишь совпадение. Дэйви Джимм сдал дом в аренду, и в него въехала другая флотская семья – по рекомендации сослуживцев. Разговор с матерью все прояснил, как будто она пробудилась от неприятного сна и обнаружила по-прежнему нормальную реальность.