Бюро по розыску пропавших в Великобритании подчиняется Национальному криминальному агентству, сотрудничающему с Интерполом, Европолом и другими международными организациями. Когда пропадает человек, Интерпол выпускает так называемое желтое сообщение, которое распространяется в полицию 192 стран, входящих в его состав. «Черное сообщение» рассылается, когда обнаружено тело, и идентифицировать его не удалось. При идеальном раскладе, все черные сообщения должны были бы коррелировать с желтыми. Мы прилагаем все усилия, чтобы их совместить, сопоставляя приметы пропавших (прижизненные) с приметами мертвых (посмертными).

Казалось бы, расследование проще всего начинать с базы данных ДНК и отпечатков пальцев. Однако данные появляются там только в том случае, если погибший привлекал внимание полиции (также в базы данных включаются ДНК действующих криминалистов, полицейских, солдат и других лиц, участвующих в расследованиях, чтобы не путать их с данными преступников). Через Интерпол мы можем запросить помощь у других международных правоохранительных агентств, имеющих собственные базы данных, если считаем, что такой поиск может дать нужные результаты. В большинстве стран нет общих баз данных ДНК или отпечатков пальцев, равно как нет и национальной базы стоматологических карт. Поэтому, если вы не служите в полиции или в армии и раньше не подвергались судебному преследованию, крайне маловероятно, что сведения о вас присутствуют в какой-либо базе данных.

Давайте вернемся к примеру со скелетом молодого белого мужчины, упомянутого выше, по общим приметам которого база данных выдала 1500 совпадений. Его обнаружил в лесу на севере Шотландии человек, выгуливавший своего пса. На место происшествия сразу же прибыли полицейские и судмедэксперты. Кости лежали на земле, в целом в анатомическом положении, но череп почему-то оказался у ног. Сверху, с ветки гигантской шотландской сосны, прямо над телом свешивался капюшон куртки, в котором обнаружили кость — второй шейный позвонок. В скелете под ним этого позвонка как раз не хватало. Получалось, что тело висело на дереве, а затем, в процессе разложения, ткани шеи растянулись и оборвались. Тело упало на землю, и голова откатилась к ногам. Позвонок же зацепился за капюшон.

Все указывало на то, что тут произошло самоубийство. Неизвестно по каким причинам, но этот человек взобрался на дерево, закрутил капюшон вокруг шеи, зацепил его за ветку и спрыгнул вниз. Но нам все равно надо было установить его личность, чтобы точно разобраться в причинах смерти и уведомить родных.

Никаких документов на месте происшествия не оказалось. Мы не нашли ни кошелька, ни водительских прав, ни банковской карты. Из костей нам удалось извлечь ДНК, но в базе данных совпадений не нашлось. Поскольку останки превратились в скелет, отпечатки пальцев мы снять не могли. Антропологические характеристики указывали на то, что скелет принадлежал белому мужчине в возрасте 20–30 лет, ростом 180–185 см.

На скелете обнаружились следы некоторых травм, полностью заживших к моменту смерти: переломов трех ребер с правой стороны, перелома правой ключицы и трещины коленной чашечки. Если все травмы он получил при одном и том же инциденте, то в больнице наверняка имелись соответствующие записи. У него не хватало также четырех зубов: первых премолярных с обеих сторон на верхней и нижней челюсти. По смещению остальных зубов можно было сказать, что они не отсутствовали изначально, а были специально удалены. Получалось, что где-то у дантиста также имелась карта с нужными записями. Оставалось только их отыскать.

Именно по этим базовым характеристикам мы и получили 1500 совпадений. Конечно, полиция не могла проверить их все — это было бы пустой тратой сил. Чтобы у них появилось, с чем работать, нам следовало сократить этот список до двузначного, а еще лучше однозначного числа. Мы решили по черепу реконструировать черты лица. Целью этого процесса, соединяющего в себе науку и искусство, было не создание точного портрета покойного, а получение его примерного изображения, которое сузит для полиции круг кандидатур.

Мы напечатали рисунок на листовках, которые расклеили в регионе, где был обнаружен труп, а также опубликовали в газетах, разместили на сайте о розыске погибших, показали по телевидению и отослали в Интерпол. После того как портрет показали на ВВС, в передаче Криминальные новости, к нам поступило несколько звонков, причем часть звонивших указывала на одного и того же человека. В их числе оказалась его мать: она смотрела передачу, и портрет напомнил ей сына — худший из возможных кошмаров.

Когда появляется предполагаемое имя, которое надо подтвердить или опровергнуть, расследование переходит на новую стадию: от широкого физического профиля к узкой личностной идентификации. Полиция может приступать к опросу родственников и получению образцов ДНК для сравнения. В том случае материнская ДНК показала позитивный результат, да и биологические данные совпадали: ее сын был белым, ростом 185 см, в возрасте двадцати двух лет — на момент, когда его видели в последний раз. Мы смогли получить его стоматологическую карту, медицинские данные, больничную выписку и рентгеновские снимки. Несколько лет назад он участвовал в драке, и все переломы, обнаруженные нами, были зафиксированы в больничной документации.

Дальнейшего расследования не потребовалось — его никто не убивал. Парень ушел из дома примерно за три года до того, как было обнаружено тело, сказав семье, что ему надо ненадолго залечь на дно, поскольку он попал в серьезные неприятности, задолжав значительную сумму своему поставщику наркотиков. Он уверял, что беспокоиться не о чем, с ним все будет хорошо. В тех краях его знали как пьяницу и наркомана и называли обычно не настоящим именем, а одной из кличек.

К сожалению, молодой человек решил покончить с собой. Не будем судить о причинах, подтолкнувших его к самоубийству. Вернув ему имя, мы обозначили конец его земного пути. Мы дали ответы безутешным членам семьи и передали им его тело. Мы редко приносим родным хорошие вести, но считаем, что наша работа, которую мы делаем честно и с уважением, помогает им простить и отпустить покойных.

Конечно, если бы у самоубийцы имелись при себе хоть какие-то документы, процедура завершилась бы гораздо быстрей. Обычно люди носят с собой что-то, указывающее на их личность, но все-таки, если бы в стране существовала универсальная база ДНК или закон об обязательном вживлении чипов, нам было бы гораздо легче опознавать тех, у кого при себе ничего нет. Тем не менее любые упоминания о подобных возможностях вызывают волну протестов, так как якобы противоречат гражданским ценностям и свободам.

Мы считаем свои данные приватными, но в действительности постоянно делимся ими с кем-то. Раз за разом люди, облеченные официальными полномочиями, получают информацию о нас — в том числе, когда нас уже нет в живых.

Итог всему сказанному отлично подводит один диалог из Корабля мертвых, романа, написанного в 1926-м, между главным героем и офицером полиции. Автор, Б. Травен, сам был человеком довольно загадочным и всячески скрывал свою личность. Он пользовался псевдонимом, а его настоящее имя и, соответственно, более-менее достоверные детали биографии, до сих пор остаются под вопросом.