– Море иногда любит подождать. У него свое понятие о времени, – заметил Мэр, с лица которого сошла улыбка. – Честно говоря, я не понимаю, что вы собираетесь этим доказать.

Учитель впервые позволил себе улыбнуться. Он тяжело дышал, будто только что совершил длительную пробежку, и никак не мог успокоить руки. Мэр выжидал. Механика этого человека подчинялась другим законам, не таким, как его собственная. Он – безумец, руководимый своей чувствительностью, ее раб. И этот человек пойдет до конца. Теперь Мэр окончательно в этом убедился и был вынужден признать очевидное: ничто не сможет его остановить. Без сомнения, Учитель видел в своих поисках некую миссию, высшую цель, позволявшую ему забыть о жалком и преходящем существовании, о тяжелом и неблагодарном преподавательском труде, о скучной и бесцветной жизни.

Это был тот тип мужчин, которые во время войн поднимались во весь рост из окопов, увлекая за собой остальных, безразличные к свисту пуль, косивших людей направо и налево. Он был из породы тех, кто в обычной жизни и мухи не мог обидеть, зато во времена революций не моргнув глазом посылал вчерашних собратьев на эшафот. Из тех, кто, до сих пор пребывая в детстве и его химерах, мог во имя веры без зазрения совести уничтожать не разделявших этой веры. Такие не принадлежали миру людей, ставшему результатом приспособленчества, компромиссов и уступок. Этот человеческий вид мог плодить только идиотов, мучеников или палачей. И Мэр не собирался становиться его жертвой.

– Вы обо всем узнаете в самом скором времени. А сейчас позвольте мне уйти, я должен подготовиться к завтрашним занятиям.

Раздосадованный и погруженный в задумчивость, Мэр еще долго оставался в своем кресле. Рядом часы с тихим треском ломающегося дерева отсчитывали секунды. Он вдруг представил крошечного механического дровосека, незримого и неутомимого, занятого своей работой. Затем из кухни послышался голос жены, которая звала его ужинать. Но есть не хотелось. Учитель отбил у него всякий аппетит.

XI

В пятницу двадцать восьмого и в субботу двадцать девятого сентября произошли два важных события, которые изрядно пощекотали кое-кому нервы. В пятницу около полудня двое детей нашли на пляже манекен. Не зная, что он принадлежал Учителю, они предупредили об этом первого же встреченного ими взрослого, которым оказался Кюре. Он возвращался с пасеки, неся в обеих руках ведерки с урожаем меда.

Священник отправился с детьми на пляж, а когда увидел манекен собственными полуслепыми глазами в слишком слабых очках, то перво-наперво решил, что это нечто вроде языческого идола. Он осенил его крестом своих четок и принялся читать молитву, приглашая детей присоединиться.

Мальчики, намного лучше разбиравшиеся в таких вещах, чем Кюре, объяснили, что это просто манекен, который обычно используют в бассейне, обучая инструкторов по плаванию и спасателей. Имитирующий утопающего торс из пластика, утяжеленного свинцом, примерно такого же веса и роста, как человек. Перевернув манекен, все увидели у него на спине послание с просьбой предупредить владельца в случае его обнаружения. Владельцем оказался Учитель. На спине также был написан адрес Учителя, а на животе – римская цифра IX, очевидно, обозначавшая номер.

Учитель еще сидел за столом вместе с женой и девочками, когда в его дверь постучали двое детей и увенчанный пчелами Кюре. Позже священник передавал тем, кто пожелал его слушать, что, когда они сообщили ему о своей находке, Учитель мгновенно изменился в лице и, не дожидаясь окончания рассказа, опрометью бросился на пляж, даже не сняв салфетку, повязанную вокруг шеи.

Мальчики вскоре ушли, а Кюре со своими пчелами еще немного постоял на пороге. Вышли жена Учителя и дочки-близнецы, в чьих глазах читались тысячи вопросов. Кюре вкратце обрисовал ситуацию. Женщина горько вздохнула.

– У него в голове теперь только эти проклятые манекены. Не знаю, какая муха его укусила. Я больше не узнаю мужа.

– По-моему, я никогда не видел вас в церкви, – сказал Кюре, близоруко щурясь и приблизившись к женщине почти вплотную, чтобы получше ее разглядеть. Одна из пчелок уселась на предплечье близняшки и отправилась в свое козявочное путешествие, наслаждаясь нежной и юной кожей. Девочка не испугалась, даже напротив, принялась указательным пальцем легонько поглаживать бархатистую спинку крошечного создания, которое, как ни странно, благосклонно отнеслось к этой ласке.

– Да, я не верю в Бога, – ответила бесцветным голосом женщина, в чем священник предпочел усмотреть некое сожаление.

– Очень жаль. Вера в Господа для нас большая поддержка.

– А кто сказал, что меня нужно поддерживать?

– Только гордыня заставляет человека утверждать, что он не нуждается в помощи.

Дальше, правда, беседа обрела мирской характер, так как Кюре давно оставил все попытки обращения атеистов. Религия его утомила, казалось, он и сам больше ни во что не верит. Конечно, он продолжал делать вид, что верит, дабы не покинуть последних овец своего стада, которых, правда, однажды шокировал заявлением во время проповеди, что, дескать, Бог готовится к выходу в отставку.

– Не только чиновники столичного министерства перед достижением пенсионного возраста просят обеспечить им занятость на семьдесят процентов вместо ста. Вот мне и кажется, что Господь поступил так же. Он постепенно оставляет свою деятельность. И виноваты в этом мы с вами.

Две старухи, с грохотом отодвинув стулья, покинули церковь. Одна из них донесла на Кюре и его кощунственные речи епископу в страшно безграмотном, но зато окропленном святой водой послании. К счастью, донос не имел последствий, так как у епископа, по-видимому, было полно и более важных дел.

Кюре не удержался и прочел девочкам краткий курс по пчеловодству, а перед уходом попросил одну из сестер принести чашку, куда отлил немного меда.

Учитель возвращался с пляжа очень быстрым шагом, несмотря на тяжесть манекена, который он сжимал в объятиях, как партнершу во время танца. Вокруг его шеи по-прежнему болталась салфетка. Америка догнал страдальца на своей повозке с ослом, предложив довезти его до дома. Яркое солнце освещало эту бытовую сцену; от сушившихся на каменных оградках кистей винограда исходил сладкий аромат.

– Да я почти дошел. Благодарю, я справлюсь.

– Вы что, собираетесь на нем жениться? По крайней мере, он не станет вам докучать!

Шутка Америки осталась без внимания, и пришлось ему смеяться в одиночку. Какое-то время он молча ехал рядом с Учителем, который по всем признакам изрядно устал, потом, пожав плечами, стегнул ишака по спине, без возражений потрусившего рысцой.

Несколько учеников позже свидетельствовали, что в тот день поведение Учителя показалось им необычным. Он дал такое длинное и скучное задание для самостоятельной работы, что малыши в конце концов заснули прямо за партами, а те, кто постарше, зевали или предавались мечтаниям.

Во время перемены Учитель окончательно забыл о детях, и они подняли во дворе такой невообразимый гвалт, что его трудно было не заметить. Однако, несмотря на шум, он и бровью не повел, поглощенный своим занятием: что-то записывал в блокноте, и на этот раз уж точно не стишки. Время от времени Учитель поглядывал на манекен, который поставил в углу класса под таблицей, возле своего стола, и отмечал расстояния на развернутой перед ним большой морской карте.