– Замечательно, – заключил он, чувствуя ее сладкое дыхание и продолжая ее щекотать. – Прекрасная закуска.

– Хэл, хватит! – взмолилась она, заливаясь смехом, который всегда казался ему очаровательным. – А то я описаюсь.

Он присел к ней на кровать и посмотрел на нее с ласковой улыбкой.

– Ты хорошо провела день?

– Да, – ответила она жеманным, тоненьким голоском, характерным для нее. – Я играла с няней и рисовала в альбоме.

Он улыбнулся. Она всегда говорила полными предложениями, с правильными падежами и союзами, поставленными в нужном месте. Несколько лет назад семья была поражена, что она начала говорить не как все остальные дети, с тысячами запинок и повторением одних и тех же фраз и слов, услышанных от взрослых. Хотя она заговорила немного позже, чем полагалось, ее разговор был как у взрослого человека, как будто она переняла его сразу за одну ночь.

– Можно посмотреть, что ты сегодня нарисовала? – спросил Хэл.

Она спрыгнула с постели, нашла альбом на столе и дала ему. Он включил свет, чтобы рассмотреть картинки. Она присела рядом, прижавшись к нему, как будто ей очень хотелось ощущать его физически. Он открыл альбом. Картинки как всегда впечатляли. У нее был талант, она чувствовала цвет и пропорции, что всегда удивляло Хэла, который и сам любил делать небольшие наброски.

Но ее рисунки были огромными. Это были массивные, подавляющие формы, темные и угрожающие.

– Что это? – спросил он, показывая на зеленую абстрактную картинку.

– Это гусеница. Она ест листик.

– А это? – он перевернул страницу.

– Это динозавр, он попал в ловушку и не может пошевелиться. Видишь?

Она показала на темную массу, которая была похожа на бассейн с обесцвеченной кровью.

Хэл задумчиво кивнул. Формы действительно пугали. Ее воображение было полно хищников, злых монстров и ужасных приключений. Более того, она описывала их с невозмутимым хладнокровием, что уже само по себе пугало.

– Давай расскажем историю, – сказал он, закрывая альбом. Он выключил свет и она нырнула обратно под одеяло. Это был их вечерний ритуал. Хэл начинал рассказывать историю на ночь, а Сибил помогала ему в этом. Они чередовались, каждый продолжал начатое другим. Когда она уставала, Хэл сам заканчивал рассказ, глядя, как она засыпает под его говор.

Он любил это, так как грусть маленькой девочки затрагивала что-то внутри него. Он чувствовал с ней внутреннюю связь, которую сам не мог объяснить. Он не считал себя грустным ни с какой стороны, но он чувствовал в себе боль, похожую на ее. Иногда ему казалось, что она освободила его от меланхолии, впитав ее в себя. Он защищал ее, так как знал, что остальные члены семьи не были для нее поддержкой.

Но, когда он учил ее, играл с ней и учился у нее, он понимал, что она ему давала что-то очень существенное, чему он должен был, но не мог подыскать названия.

– Итак, какая у нас история? Начинай.

Она взглянула на него.

– Жил-был принц, – сказала она. Он вздохнул и закатил глаза.

– Ты всегда так начинаешь, – жалобно произнес он. – Каждую ночь это принц.

Она упрямо кивнула:

– Ты же сам сказал, что я могу начинать.

– Хорошо, – он улыбнулся. – Жил-был принц. – Он взял ее за руку и посмотрел на линию тела под одеялом. Ее ножки уже почти сформировались. Она уже не была похожа на ребенка, скорее, на маленькую, хорошенькую девочку.

– Жил-был принц, и он отправился в путешествие в чужое королевство, где жила прекрасная принцесса. Он влюбился в нее.

– Но там был дракон, – вставила Сибил, – в королевстве. Ужасный дракон, который жил под землей. Он жил в пещере, где океан встречается с землей. Это была темная, сырая пещера.

– Да, – сказал Хэл, – и король и его солдаты пытались побороть дракона, но многие были убиты и никто не мог спасти королевство.

– Там также была ведьма, – добавила Сибил. Она всегда любила, чтобы в сказках были ведьмы.

– Да, там была ведьма, – согласился Хэл, опять закатывая глаза. – И именно из-за нее никто не мог победить дракона, так как каждый раз, как солдат заходил в пещеру, ведьма заколдовывала его.

– И дракон утаскивал его под воду и съедал там, – устрашающе заключила Сибил.

– Да, – сказал Хэл. – И наш принц пообещал принцессе убить дракона. Она рассказала ему о ведьме, а он ответил, что победит эту ведьму, сыграв с ней шутку, и обманет ее.

Сибил нахмурилась. Она пыталась представить себе, что будет дальше. Работа мысли делала ее еще более красивой.

– Принц пошел к мудрецу, – подгонял Хэл. Лицо Сибил прояснилось.

– И мудрец сказал ему, как остановить заклинания. Хэл гордо взглянул на нее:

– Правильно. Все, что ему надо будет сделать – это дождаться, пока колдунья ляжет спать и сказать ей на ухо три волшебных слова. Тогда она не сможет проснуться двадцать четыре часа, и он сможет проникнуть в охраняемую ею пещеру. Так он мог победить дракона и спасти город. И когда ведьма проснется, дракона уже не будет, и она больше не сможет наводить ужас на королевство.

– Итак, он сказал три волшебных слова, – сказала Сибил.

– Сибил, кабибил, кабот, – мрачно произнес Хэл.

– И колдунья продолжала спать, – она засмеялась над волшебными словами.

– Потом, – сказал Хэл, – принц взял свой меч и щит и углубился в сырую пещеру, чтобы побороть дракона.

– Но ведьма проснулась. Голос Сибил звучал ясно, остро.

Хэл часто замечал это. Она любила переделывать хорошие концы.

– Она поспешила в пещеру, – продолжала Сибил. – Она приняла облик принцессы. Когда она увидела принца, она закричала: «Я здесь, дракон поймал меня, помоги мне!» И принц обернулся посмотреть на нее. Он думал, что это принцесса. И в это время дракон напал на него сзади, утащил под воду и убил.

Хэл почувствовал, что улыбка сходит с его лица, когда он посмотрел на маленькую фигурку в кроватке. Она была так уверена, так неумолима, рисуя эту трагедию.

– Но как же она проснулась? – спросил он.

– Волшебные слова оказались недостаточно сильными, – ответила Сибил. – Ведьма немножко поспала, но потом проснулась. И приняла вид принцессы. И она заколдовала принца, чтобы он обернулся и посмотрел на нее, и тогда дракон утащил его под воду и съел.

Хэлу стало жутко. Хотя он уже привык к мрачному воображению Сибил, но сегодня вечером, казалось, она впервые вполне доверилась ему, чтобы освободиться от этого внутреннего ужасного груза.

Она посмотрела на него чистыми, ясными глазами; такая же спокойная, как если бы она только что сказала: «Доброе утро», а не убила их воображаемого принца.