– Дин… Динка, вставай! Вставай, только тихо! Дело есть.

Все спали в доме. Только Юрасю не спалось. Еще с вечера, когда стало ясно, что ничего взрослые не добьются, они придумали с Геркой план, и теперь вот Юрась разбудил Динку. Сначала Герка сказал, что ее впутывать не стоит – девчонка и маленькая, – но Юрась его уговорил. Он чувствовал, что никакие слова и утешения Динке не помогут, что она сама должна убедиться, что ни одно дерево в их лесу больше не срубят. И тогда – Юрась надеялся – Динка никогда больше не будет так страшно плакать.

Потихоньку выбрались они из дома. За ними увязалась Юла, и Динке все время приходилось шикать на нее, чтобы та не ворчала. У колодца с журавлем встретились с Мироновыми (Владька был сонный, угрюмый, Герка хорохорился). Где стояла огромная палатка лесорубов, они знали, ну а пробраться туда – легче легкого.

– Мы весь вечер следили, – шепотом сказал Герка, – напились все, поди храпят… Ругали какого-то своего: тихое место, мол, обещал, две бабки да дед хромой, а тут мужиков наехало, чуть бошки нам не поотрывали, пусть сам теперь разбирается там… У них днем одна машина ушла, груженая, завтра они еще пилят, и к вечеру еще одна придет…

– Не придет, – сурово пообещал Юрась.

Утром, конечно, разразился скандал. Две бензопилы и четыре топора лежали на дне реки Ямолги, Динку с Юрасем не могли добудиться, а у крыльца стояли пятеро мятых лесорубов и разговаривали с дядей Сашей:

– Нет, ну этта че? Это ж имущество наше? Куда делось-то? Вы че, мужики?

– Я не понимаю, господа, – отвечал им дядя Саша, – имущество ваше? Ваше. Почему вы его у нас-то спрашиваете?

– А мост? Нет, че здесь творится-то? Мост через реку куда дели-то?

– Через какую реку? Вы в своем уме? Здесь не было никакого моста!

– Это они про мосток через Чечёру говорят, – вмешалась бабушка Тася. – Куда ж он делся-то? Как же ты, Сашенька, домой поедешь? Тебе ж в понедельник на работу!

Динка неслышно хихикала в стенку. Мосток они ночью сняли и спрятали у Причалов. Юрась сказал, что по весне, когда Чечёра разливается, всегда так делают, чтоб мост не гнил. Все легкогорские об этом знали.

Ныли ноги у Динки. Ладони ныли. Но на душе было спокойно. Вчера, когда уже возвращались с реки, запели вдруг соловьи, и они все вчетвером долго стояли и слушали, а потом Юрась сказал:

– Ты, Динка, конечно, девочка и капитаном быть не можешь, но нам нужна смотрительница Маяка. Да? – обратился он к Мироновым.

– Позарез нужна, – подтвердил Герка.

Далеко-далеко расстилается лес. Сине-зеленые, темные волны до горизонта. Далеко на горизонте, по самой его линии, – желтая нить. Дед Телятьев говорит, там начинаются поля. Наверное, на них растут подсолнухи, такие они желтые. В двух местах лесное море разрезано нечеткими линиями – это старые просеки.

Динка стояла почти на макушке своей сосны. Ямки босых ступней упираются в надежную сосновую ветку. Она теплая. Динке не страшно ничуть. Она может даже смотреть вниз на далекую землю и с гордостью думать, что ни Юрась, ни Мироновы не могут забраться так высоко.

– А я легкая, – прошептала она своей сосне, – меня любая ветка выдержит.

А еще дядя Саша ей секрет рассказал: когда забираешься на дерево, нужно ставить ногу как можно ближе к стволу, там даже сухие ветки не обломятся. Хотя на ее сосне сухих веток нет ни одной. Страшные лесорубы ушли с Легких гор пешком, вброд перейдя речку Чечёру, теперь ее сосне ничего не грозит.

… – Динка, слезай! Дед приехал, в Кувшиново поедем.

В Кувшиново! Динка белкой метнулась вниз. Юрась дожидаться не стал, пошел к деревне, даже не посмотрел, как ловко Динка перебирается с ветки на ветку, с какой высоты она спрыгнула на землю. Пятки загорелись огнем, но Динка тут же бросилась за Юрасем.

– Мы прямо сейчас поедем? Прямо сразу? А ты поедешь? А мама?..

Динка забега́ла вперед, заглядывала ему в глаза. Под ногу ей попался сосновый корень, она споткнулась, упала, было больно.

– Ну чего ты! Под ноги смотри! По земле пройти не можешь…

Но Динка только засмеялась. Юрась посмотрел на нее и спрятал руки в карманы.

В Кувшиново поехали не сразу. Дядя Саша обедал, рассказывал, как ходил в мэрию.

– Все по закону, – сказал он.

– Не может этого быть, Саша, – возмущались взрослые. – Ты посмотри, какие деревья они валят, столетние, здоровые!

– Строевой лес они валят, Катюша, – макая черный хлеб в подсолнечное масло с крупной солью, сказал дядя Саша. – На продажу. Лес сдан в аренду согласно новому закону, а арендатор…

– Может делать все, что хочет? Не может этого быть!

– Я все утро провел у прокурора, – вздохнул дядя Саша.

– А ты видел дом у этого прокурора? Из золотого бруса дом! Да, Саша, ясно как день, что с его подачи и…

– Что ты от меня хочешь? – закричал вдруг дядя Саша и грохнул ложкой по столу так, что она отскочила и упала со звоном на пол. – Что я могу? Взять ножи в руки и занять круговую оборону? Забаррикадировать дорогу? Окружить Легкие горы кольцом и расстреливать каждого, кто с топором сюда входит? Что ты хочешь от меня, Катя?

Мама отвернулась от него, Динка увидела, что она заплакала.

– Надо в газету написать, – сказала Света, – и фотографии…

Дядя Саша поднял ложку, крякнул, сказал уже спокойно:

– В газете знают. Не у нас одних такое. И в Центральной усадьбе, и в Луке… Все всё знают, только сделать ничего не могут. А, Дина! – увидел он вошедших ребят, притянул к себе Динку. – Плакала Дина, как лес вырубали? В Кувшиново поедем?

Динка не ответила. Она посмотрела на дядю Сашу и спросила:

– Ты начальник?

– Ну… да.

– Большой?

– В общем, да, большой. Я большой начальник маленького завода.

– Почему ты им тогда не скажешь?

– Что?

– Чтобы не рубили.

Дядя Саша долго молчал. Он смотрел на Динку, но будто сквозь нее. Потом вздохнул и сказал:

– Если бы я мог, Динка, я бы приказал им, я бы обязательно приказал. Но я даже не знаю, кто это. Ведь эти мужики, что пешком отсюда домой пошли, они ведь просто работники, исполнители, а вот узнать бы, кто их нанял… Ладно, всё, в Кувшиново! Женька! В сарае удочки, неси в машину.

Лодка резала темную воду, скользили по бортам круглые листы кувшинок, похожие на гладкие кожаные заплатки. Весла мерно опускались в воду и поднимались в небо, ведя за собой хоровод прозрачных брызг. Динка сидела на носу и удивлялась: брызги прозрачные, а вода в озере темная, почти черная.