Иными словами, альтернатив хитроглазый пограничник ему вроде бы и не оставил. Вздохнув, Дима попросил перо и бумагу. «Молодец, – одобрительно хлопнул его по плечу Всевед, – походишь пока в рекрутах, да и ребятам к тебе присмотреться надо. Все одно потом характеристику писать. В общем, осваивайся помаленьку». На чем, бишь, он там остановился? Клорион валдарринг…

Хлопнула дверь, и в помещение шагнул Стас в сопровождении второго пограничника, представившегося Диме по местной традиции кличкой Стылый. Давний знакомец поставил в угол карабин, снял и встряхнул куртку, избавляясь от забившегося под воротник мелкого песка. Стылый тут же протопал подкованными подошвами в общую гостиную, завозился возле стоявшего у стены буфета. Звякнуло стекло, забулькало.

– Ни хрена, – подвел итог их короткому походу Стас. – Паровозники говорят, не было таких пассажиров.

– И по другим заставам ничего, – шумно отдуваясь и занюхивая выпитое рукавом, добавил Стылый. – Может, в Штаб телеграфировать?

– Это успеется, – ответил Всевед. Порылся в ящике стола, достал оттуда свернутый в трубку бумажный лист, раскатал перед собой, прижав по углам чернильницей и пустым стаканом. На свет явилась испещренная множеством мелких значков и линий карта. – Значится, так, – склонился над столом старик, – мы находимся вот тут. Из нашего мира, из местности, откуда исчез отец этого молодого человека, попасть можно только сюда, в пустоши возле границы с Цадом…

Всевед обвел на карте пальцем небольшой круг.

– Отсюда похитители могли переправить его поездом вот сюда, в Антарию, или сюда, в Гранц. Однако железнодорожники утверждают, что в последние дни никого, похожего по описанию, туда не возили. Выводы?

– Я бы на их месте потащил его кратчайшим путем в Цад, – мельком взглянув на карту, произнес Стылый. – Граница тут проходит через пустошь, так что, считай, и нету ее, той границы. Если их ждали… Ну, например, вот здесь… По прямой получается меньше дня ходу. Дорог там нет, лишних свидетелей – тоже. И паровозникам платить не придется.

– Значит, там и нужно искать, – резюмировал Стас.

Всевед бережно свернул карту, убрал ее обратно в стол и обвел присутствующих внимательным колючим взглядом.

– Ну что, друзья-голубчики, придется вам вдвоем скататься в Лирмор. Стас, будешь за старшего, а мы с Рыбаком, как только он вернется, тут на хозяйстве останемся.

– А я? – подал голос Дима.

– Хрен от муравья, – в тон ему ответил давешний попутчик. – Мы со Стылым вдвоем справимся, на кой ляд еще и тебя багажом везти? Опыта никакого, языков не знаешь, Врата открыть не в состоянии.

– Там может быть мой отец, – упрямо мотнул головой Дмитрий. – И я хочу его найти.

– Стас дело говорит, – вступился за своего соратника Стылый, – только мешаться будешь.

– Всевед, ну объясните вы им! – умоляюще посмотрел на начальника заставы Дима. Тот ответил ему ехидным взглядом.

– А и вправду, мальчики, возьмите паренька прогуляться, – елейным голосом произнес старик и улыбнулся одними уголками губ, – заодно и опыта наберется, глядишь, толк какой с него выйдет.

Стас бросил на Диму испепеляющий взгляд, но промолчал.

– Пристрелят – сам будешь виноват, – обнадеживающе сообщил ему Стылый и дружески хлопнул по плечу. – Пойдем, подберем тебе кой-чего из снаряги.

Песчаная буря улеглась столь же быстро, как и началась несколько часов назад. Белесое солнце, словно приколоченное к зениту, жарило так, что с Димы ручьем лил пот, да и провожатые, видимо, в отместку за проявленную инициативу, нагрузили его рюкзаками, как вьючную лошадь. Воздух казался ужасно сухим и драл глотку, что твой наждак, пристегнутая к поясу фляжка уже опустела наполовину, но Дима решил во что бы то ни стало терпеть жажду, чтобы сэкономить воду.

Знаменитые пустоши Клондала полностью оправдывали свое название – вокруг было именно что пустынно, тоскливо и неуютно. Каменистая, с шелестом осыпающаяся под грубой подошвой почва, низкий колючий кустарник, чахлые кособокие деревца, из последних сил цепляющиеся за свою никчемную жизнь. Трава здесь почти не росла, только в тени камней местами стелилась какая-то узколистая, похожая на лишайник поросль, при виде которой на ум Диме приходило кривобокое слово «ягель». Кое-где бурая глина перемежалась серыми каменистыми выступами да осыпями красноватого песчаника, напоминавшего издалека куски застывшей лавы. Наверное, именно так должен был выглядеть типичный марсианский пейзаж в представлении литераторов конца девятнадцатого века.

Хуже всего было то, что ландшафт то нырял в пологую низину, то резко забирал вверх: ноги на подъеме вязли в перемешанном с глиной песке, точно в болоте, сбивали дыхание, выжимая вместе с потом остатки сил. Широкополая панама цвета хаки, прикрывавшая глаза от обжигающих солнечных лучей, уже давно стала мокрой. Дима, стиснув зубы, терпел.

– Если поднажмем, до заката будем на месте, – бросил ему Стылый, взбираясь по сыпучему склону очередного холма. Стас, очутившийся наверху чуть раньше, внезапно замер на месте, предостерегающе подняв руку, Дима от неожиданности едва не налетел на его коренастую спину. Пограничник вскинул карабин, приник к оптическому прицелу, чуть поводил стволом из стороны в сторону. Стылый, последовавший было его примеру, хмыкнул, опустил оружие и вдруг протянул его Диме. Показал заскорузлым пальцем направление.

Сначала в непривычном для глаза окуляре он не различил ничего. Те же камни, песок, приземистый кустарник. Потом меж двух округлых валунов ему почудилось какое-то движение, и он наконец разглядел в прицеле… нечто.

Большая собака или гиена. Шерсть серая, с бурой подпалиной, почти сливающаяся по цвету с окружающим пейзажем. Нет, все-таки для собаки движения какие-то странные: встревоженно застывая, существо опускалось на четвереньки, но как только решало вприпрыжку перебежать на другое место среди камней, все же принимало почти вертикальное положение. Сначала Дима разглядел длинный подвижный хвост, а потом существо оглянулось, прежде чем окончательно сгинуть в близлежащем овраге. Мордочка у него была живая, почти разумная, обезьянья.

– Мартыш, – прокомментировал Стылый, – живут тут такие в горах. В долину, правда, спускаются редко.

– Идемте, не на что там смотреть, – мрачно поторопил их Стас, закинув карабин за спину.

Хуже всего в длительных походах ничего не знать о конечной цели путешествия. Солнце уже клонилось к западу, когда Стас, взобравшись на вершину очередной гряды, снял с плеча и опустил на землю оружие и рюкзак. Обессиленный Дима буквально повалился рядом и лишь спустя минуту, оглядевшись, увидел в сотне шагов впереди причину привала: опираясь на невысокую насыпь, равнину пересекало железнодорожное полотно, по всей видимости, то самое, которое он заприметил с воздуха еще накануне утром.

– На, глотни. – Стылый заботливо протянул ему фляжку, из которой явственно тянуло чем-то крепким и высокоградусным. Дима с благодарностью кивнул, отхлебнул, поморщившись, – сил на лишние слова уже почти не осталось. Как и у любого городского жителя, непривычного к долгой ходьбе, у него предательски ныли ноги. Дима привалился к рюкзаку, вытянув натруженные ступни в надежде, что боль наконец стихнет.