В голове всегда что-то есть, но чрезвычайно трудно определить, где, в какой части тела находится ее содержимое.

Девяносто процентов болезней от одиночества — это как листья осенью, а деревья зимой.

И всё было, как обычно, всё было, как всегда. Ещё не успокоилась утренняя суета, не разложились по положенным местам неухоженные утренние мысли, а она была уже здесь. Когда что- то серьёзное или не очень происходит в организме женщины, тогда она отправляется к врачу, если это что-то не соответствует давно утвержденному графику.

— Это снова я. В очередной раз, — еле слышно сказала вошедшая в кабинет дама.

— Мне, я надеюсь, представляться не надо. Присаживайтесь, — с умным неврологическим лицом сказал доктор.

— Спасибо, — еле слышно сказала вошедшая в кабинет дама.

— Слушаю вас, в очередной раз, — с умным неврологическим лицом сказал доктор.

— Я и вас измучила, и себя тоже, и здоровья нет, и на работе полный упадок, и в душе запустение, — еле слышно сказала вошедшая в кабинет дама.

— В ваш последний визит я предупреждал — не стоит никогда расслабляться. А у вас каждый день то черти пляшут, то кошки орут, то собаки воют, то вспышки на Луне, то кто-то с балкона мочится, — с умным неврологическим лицом сказал доктор.

Она немного повысила голос, — «Постарайтесь быть сдержанней. Вы мне не кум, не сват, не брат и даже не внучатый племянник. Иногда я могу себе немного позволить. Вы, наверное, заметили, что я уже не в том возрасте, чтобы дуть в пионерский горн только с одного конца», — сказала вошедшая в кабинет дама.

— Возможно, даже очень заметил, возможно, даже очень давно заметил, — с умным неврологическим лицом сказал доктор.

— Может быть… всё может быть… В этом мире возможны любые, самые неожиданные и немыслимые метаморфозы. Ракеты вдруг взлетают, и танки ползают по земле, и люди обращаются за помощью к врачам. И многие с ослабленным длительным страданием рассудком приходят именно к вам. Это меня удивляет, — сказала вошедшая в кабинет, но уже заметно осмелевшая дама.

— Могу предположить, вероятно, скорее всего, может быть, возможно, предположительно это происходит потому, что у меня у самого ума нет. Господь не даровал, — всё равно с умным неврологическим лицом сказал доктор.

— Деваться некуда. Пойдёшь направо — получишь здоровье, пойдёшь налево — расходы, прямо не ходи — ни здоровья, ни денег не поимеешь. Приходится к вам.

— Но мы, опытные неврологи, оптимисты-профессионалы с большим стажем работы, умеем убеждать народные массы или отколовшихся от них одиночек не хуже революционеров — большевиков. Мы можем многое изменить.

— Хотелось бы верить.

— Как я могу предположить, у вас вчера был насыщенный вечер, вы выпили, как всегда, небольшое количество красного вина и наутро заполучили классический приступ мигрени, сопровождающийся, в довесок ко всему, душевными муками и угрызением совести.

— Вы, и только вы, должны меня понять. Я очень много и интенсивно работала, у меня долго никого не было. Один…, два…, одним словом, для меня это очень долго. Учитывая моё положение, мы решили провести вечер вместе с подругой, а кавалер у нас оказался один, и он, конечно, выбрал меня.

— Почему именно вас?

— Это так естественно, у меня должность повыше и денег побольше.

— Вы ему сами об этом сказали?

— Нет, он знал изначально, с кем имеет дело. Сейчас слишком мало кавалеров, самцов ещё меньше. И только ночь началась, и сразу утро наступило. Грех сладок, особенно после длительного и горького раскаяния. А сейчас… ужасно тошнит, голова болит и кружится яркий свет раздражает. Сказала, как могла. Выслушали, и на том спасибо, — еле слышно сказала вошедшая в кабинет дама.

— Вы, я надеюсь, заметили, что попали на прием к очень внимательному доктору.

— Умный поймёт, от дурака ничего никогда не убудет. Не дано ему — еле слышно сказала вошедшая в кабинет дама.

— Вы совершенно правы. От вашего рассказа из меня даже газы лишние не отошли, как-то сразу почувствовал, что день не задался.

— Видимо, не только у вас.

— А как наш ухажер?

— Полагаю, вчера вечером и ночью он был где- то посередине, иногда смещаясь на мне, то в одну, то в другую сторону. Сейчас он мне совершенно не интересен. Собственно говоря, и вы мне сейчас особо не нужны, ни как мужчина, ни как врач.

Если окружающих интересует только кресло, в котором мы сидим, значит, жизнь нашей задницы действительно удалась.

— В каком состоянии ваша подруга?

— В этом вся беда и есть. В хорошем, ибо она же самоустранилась. Людей всегда сближает грех, и отдаляет чужая радость.

— К вам трудно записаться, всякое бывает, хотелось бы при известных обстоятельствах не маяться у всех на виду. Я согласна платить. Я согласна выполнять все ваши рекомендации.

Русского человека невозможно переубедить в трех вещах: подлинности водки, реальности скидок на распродаже и реальной ценности рекомендаций.

А цветы, действительно, были бумажные, только пахли, как настоящие, и роса прозрачна, как алмаз, и туман стелился, покрывая разум.

О чем вы задумались?

— Я думал об очень банальном, простом и самом понятном. Я думал о словах, словах умного, умудрённого жизнью человека: «Я об этом говорил, я всегда это знал, я всегда был уверен, что так будет, я это предвидел, я предупреждал». Я думал, что все мы живем в грехе, а некоторые и благоденствуют. Будешь маяться и места не найдешь, будешь глупеть при здоровом рассудке, громко кричать при отсутствии голоса. Всё логично в этой жизни, ибо вода основа её, а она, несмотря на все наши потуги, или вытекает, или высыхает, или весьма редко фонтанирует.

— Ох, как вчера всё фонтанировало, кипела кровь, как стучало сердце и как хреново сегодня моей голове.

— Острое слово, сорвавшееся с женских уст и неврологу приятно, даже во время приёма. Все быстротечно, и ваше время истекло. Мои рекомендации вам известны: не пить красное вино, не курить, а остальное для незамужней женщины…, собственно, зачем приходила незамужняя женщина? Как вы справедливо изволили заметить, я вам не кум, не сват, не брат и даже не внучатый племянник. Зачем?

— На вас посмотреть. Поговорить захотелось. Может, какой-нибудь новый совет услышу.

— Только ради этого?

— Не только, ещё хотела убедиться, что этим прозаичным утром страдаю не я одна. Это не удаётся увидеть ни на работе, ни в общественном транспорте. Все стараются держаться ровно, всё должно быть прилично и соответствовать когда-то и кем-то заданному уровню.

— А кто упал, того в быстротечности и суете нашей жизни порой и не заметишь, а это всегда досадно, здесь