Вот так получилось. Март шибко горевать не стал: угол имелся, работа не пыльная, местами даже интересная, платят коммерсанты вполне прилично и дев кабацких ежевечерне — невпроворот. После закрытия бара у черного входа новоявленного расфранченного вышибалу (Март всегда одевался с иголочки, носил ослепительно белые рубашки и стильные галстуки) ожидала кучка «неснятых» возбужденных поклонниц, желавших отпробовать плотской любви с высоким стройным мачо.

С одной из таких любительниц приключений у Марта получился маленький роман с далеко идущими последствиями. «Абордаж» в числе заведений высшей категории, увы, не значился — так себе, кабачок средней руки для простой публики, не отягощенной солидным капиталом и излишним весом в обществе. И девы, которые посещали сие достославное прибежище греха, сами понимаете, относились к категории повышенной доступности — «центровыми» «шкурами» здесь и не пахло, они тусовались в более приличных местах. А тут вдруг однажды, тихим октябрьским вечерком, ближе к полуночи, подкатывает к парадному входу «Абордажа» кроваво-красный новенький «Шевроле». А на дворе, напомню, завис 1989 год, наша публика пока не избалована повсеместным засильем «шестисотых» «кабанов», широких джипов и серебристых «лексусов». Из тачки выплывает примадонна без верхней одежды, в большом количестве драгметаллов и таком прикиде, будто она пять минут назад разругалась со своим кутюрье и утопала с подиума «Базара», забыв переодеться в расстроенных чувствах. Выбирает примадонна столик где-то в уголке, сидит полчаса, употребляет не торопясь неразбавленный «Чивас Ригал» с засахаренным лимоном (в запасах «Абордажа» всегда имелись неплохие напитки для своих и особо важных) и глазеет на окружающих, нервно покуривая длинную сигаретку. А через некоторое время, употребив подряд три по пятьдесят и вполне пресытившись видом глазеющего на нее плебса, вдруг выруливает в холл и с ходу заявляет скучающему на входе Марту:

— Алло, малыш! Я не нашла здесь никого симпатичнее тебя. Пошли, я хочу тебя прямо сейчас, — и, схватив за руку, тянет парня на улицу.

— Я на улице не совокупляюсь, — растерянно пробормотал обалдевший от столь бесцеремонного обращения мачо. — Не так воспитан.

— А у меня тачка, — примадонна явно не собиралась отступать. — Водилу выгоним — и вперед. Пошли, малыш, не упрямься!

— Я тебе не малыш, — резонно заметил Март — примадонне едва ли перевалило за двадцать пять. — И вообще — лучше отпусти, а то…

— А то что? — хитро прищурилась примадонна, не желая отпускать захват. — Кричать будешь? «Насилуют!!!», да? Меня, кстати, Нинель звать. А тебя? А может, тебе заплатить? Может, ты из таких, которые…

— Отвали, плохая женщина, — насупился Март, неуловимым борцовским движением освобождаясь от захвата и отступая назад. — Я не шлюха, за ЭТО денег не беру. А тебя никто не учил, как нужно заводить знакомства? Если нет, я тебе тонко намекаю: хватать за руку первого попавшегося мужика и тащить его в машину — это не совсем то, что нужно делать в таких ситуациях. В лучшем случае тебя не поймут, а в худшем…

— Ой-е-е, какие мы правильные! — презрительно наморщила носик Нинель. — Ой, какой тяжелый случай! Ну, тут одно из двух. Ты прекрасно знаешь, что я подружка Черного, и просто боишься. Как же — а вдруг Черный узнает? Кастрирует ведь! Так? Или еще проще — ты полный импотент или педик. Ну какой мужик откажется от такой лапочки? Мррр? — Тут барышня грациозно изогнулась и этак простецки похлопала себя по попке.

Кто такой Черный, Март понятия не имел, но вредная особа попала в точку. Уела мужиковское самолюбие со всех сторон. Ну представьте себя на месте молодого диверсанта, которого обозвали ни за что ни про что трусом, импотентом и педерастом одновременно? Да и хороша собой была эта Нинель до умопомрачения — новоиспеченному кабацкому вышибале с такими красотками пока общаться не приходилось.

— Посмотри здесь, я отлучусь ненадолго, — ровным голосом распорядился Март, адресуясь к весьма своевременно вернувшемуся из сортира помощнику — кряжистому борцу Сене. И, ухватив Нинель за руку, без лишних слов потащил в свою подсобку.

Ой, что было в подсобке!

— Ай! — Вот междометие, которое многократно исторгалось из разверстых губ Нинель в последующие пятнадцать минут — на большее ее не хватило.

Однако не буду живописать в деталях подсобное действо — если вам исполнилось 18, посмотрите какой-нибудь нелегкий порнофильм с негритосами, и вы получите приблизительное представление о событиях этих пятнадцати минут. А вкратце было вот что: Март с ходу подверг легкомысленную примадонну суровому интиму и обрек ее восхитительную плоть на жестокие ласки, никоим образом не соответствующие его обычному обращению с прекрасным полом. И безо всякой, прошу заметить, контрацепции.

— Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! — мстительно прорычал мужественный воин, заканчивая процесс тремя мощными толчками и наполняя нутро девы своей животворящей субстанцией. Натянул штаны и сел на стул, с интересом наблюдая за девой. Полагал воин суровый, что дева зальется слезами от полученного унижения и, плача, убежит, обзывая его всякими нехорошими словами. Но ошибался воин — он хоть и суровый был, но еще молодой, профанистый во многих житейских мелочах.

— Ты просто прелесть! — лучезарно улыбнулась дева — вопреки ожиданию, мероприятие ей понравилось до чрезвычайности. — Когда заканчиваешь работу?

— В двадцать четыре ноль-ноль, — машинально ответил Март, мельком глянув на часы. — Через десять минут. А что?

— Я тебя жду в машине, — распорядилась Нинель, деловито припудривая личико. — Как закончишь, выходи. Повезу в приличное место, покормлю ужином, потом поедем ко мне. Смотри, не задерживайся, — и упорхнула из подсобки.

— Мазохистка? — обескураженно пробормотал незадачливый надругатель, выходя в холл. — «Повезу в приличное место»! А вот возьму и не выйду…

Через десять минут после закрытия бара Март — надушенный и хорошо причесанный, в новенькой хрустящей «косухе» — неспешно спустился со ступенек главного парадного входа и сел на заднее сиденье «Шевроле», проигнорировав возмущенный ропот троих стандартных искательниц приключений, которые выжидали неподалеку, когда стройный мачо обратит на них свой взыскательный взор. Сегодня мачо было не до них — любопытство одолевало. Борец Сеня успел сообщить Марту, что Черный — это тутошний бензиновый король и связываться с ним ни в коем случае не стоит. Головенку, мол, оторвут — «мама» сказать не успеешь.

— Черный, говоришь? — небрежно бросил Март, захлопывая дверь и пытаясь рассмотреть в подсвеченном огоньками панели полумраке салона физиономию водителя, массивные очертания которой наводили на самые противоречивые мысли.

— Ага, Черный, — воркующим шепотом подтвердила Нинель, обдавая щеку Марта жарким дыханием. — Но ты не бойся — я с тобой. А Сеня свой парень, — она кивнула в сторону водителя. — Он никому не скажет. Поехали, Сеня, — что-то я проголодалась…

Далеко, однако, ехать не пришлось — Едва вырулили со стоянки и завернули на трассу, как откуда ни возьмись — словно в хорошем боевике — выскочили две черные «Волги» и со скрежетом притормозили впереди, преграждая дорогу.