Игорь предполагал, что они подкрадутся в темноте, скрытно, с боем возьмут перекрывающие вход в метро баррикады или, возможно, воспользуются каким-либо боковым ходом, но чтобы вот так — через парадный подъезд, напролом, не скрываясь… И куда вообще делись укрепления? Неужели здешние обитатели такие беспечные? Не может этого быть…

Задумавшись, Князев чуть было не налетел на остановившегося капитана.

— И что, не страшно было — на зверя с этой железякой? — презрительно кивнул тот на самодельную шпагу, по-прежнему висящую на боку у Игоря, вояка.

— Да нет, — пожал Игорь плечами, стеснительно улыбаясь. — Этой железякой многое можно сделать.

— Слыхали, слыхали, как ты Батю оборонил, — ухмыльнулся капитан.

— Да я-то, в общем, ничего… — Игорь смутился, не зная, как реагировать; его покоробил издевательский тон Федотова. — И вообще, клинок понадежнее автомата. Опять же патроны не всегда есть, где взять… Автомат подвести может…

— Может, конечно, — растянул губы в пренебрежительной улыбке капитан, оглядывая князевский автомат. — Особенно у такого… мушкетера.

Игорь с запоздалым раскаянием понял, что так и не почистил оружие и потащил автомат с плеча: из ствола торчала трава.

— Ладно, — капитан отобрал у парня АК и сунул ему в руку свой «Бизон». — Доводилось пользоваться?

— Разберусь, — уязвленный боец повесил пистолет-пулемет на плечо.

— Все равно ты первым пойдешь, — словно извиняясь, добавил командир. — А калаш для этих мест длинноват. Сложно с ним будет пробраться. Ну, давай. Иди вперед, мы за тобой. Увидишь кого — стреляй, не задумываясь… Или — железкой своей. Фонарик… На, держи, — протянул он на ладони отобранную ночью пробирку. — Там темно как… Ну, ты понимаешь.

Не говоря ни слова, Игорь взял светильник и повернулся. Четко, как на плацу. И первым нырнул в черноту туннеля. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.

«А если сейчас тебе в затылок выстрелят?» — язвительно спросил внутренний голос — не свой, но очень похожий на Антохин.

«С чего бы?» — огрызнулся мысленно Игорь и пошел вперед.

Старшина запретил себе оборачиваться, но на душе скребли кошки, и он с облегчением перевел дух, услышав шаги за спиной. Капитан и боец все-таки шли за ним, пусть и на большом расстоянии.

«Странная какая-то операция, — не унимался невидимый Антон. — Перед туннелем, между прочим, трава стояла нетронутой. Они что, похитители эти, по воздуху вылетали? Или они, думаешь, вообще бестелесные?»

«Ничего я не думаю…»

Он миновал какие-то бревна, преграждающие проход — все это напоминало рухнувшую кровлю и в некоторых местах приходилось протискиваться с большим трудом. Каждый шаг поднимал облако пыли.

«Да тут ведь никто не ходил давным-давно!»

В зеленоватом дрожащем свете пробирки он отлично видел, что пыльный пол под ногами чист — ни одного следа. Даже там, где пройти, не оставив следов, было просто невозможно. Нет, отсюда те, кто схватил его брата, выйти никак не мог. Что бы ни говорили ему о загадочных обитателях Измайловской — кажется, все было ошибкой…

— Товарищ капи… — начал он, оборачиваясь.

Но договорить не успел…

* * *

Игорь пришел в себя в абсолютной темноте. Мысли текли медленно, как стылая соляра, и ему потребовалось время, чтобы понять кто он, и где он. Его завалило.

Обычное для жителя метро дело: за много лет без ремонта туннели износились, просадка грунта — после обильного дождя, например, — случалось, оборачивалась настоящей катастрофой.

Он не в состоянии был пошевелить ногами и одной рукой, но грудь была свободна, и он мог дышать. Спасибо и на этом. В спину под лопаткой упиралось что-то твердое, колено ныло.

«Меня откопают, — говорил себе он. — Надо крикнуть, чтобы они знали, что я жив, что надо меня искать. Туннель пустой, прятаться не от кого…»

— Я тут! Я живой! Я живой!

Прислушался: даже эха нет, все осыпавшийся грунт впитал.

«Мы ошиблись. Не тот туннель. Но Федотов, наверное, уже привел остальных, и теперь с той стороны разбирают завал…»

Князев прислушался, и ему даже показалось, что сквозь завал он слышит голоса.

Или это с ним подсознание шутит? Нет, тихо. Как в могиле.

Игорь затих и смотрел в темноту, прикидывая, сколько он сможет вот так пролежать. Хуже всего было то, что он не знал, как давно его завалило. Это могли быть минуты, а могли и часы. И если в первом случае все было не так страшно, то во втором…

Думать об этом не хотелось, и Игорь вновь попытался двигать ногами. Порой ему казалось, что это ему удается, а порой — что и это обман чувств.

Внезапно левую, придавленную руку пронзила острая боль. Князев схватился за саднящее место свободной правой и с отвращением почувствовал что-то живое и подвижное. Крошечные лапки пробарабанили по груди и противогазу на лице. Укусили!

Крысы…

«Так меня живьем сожрут! — Игорь вспомнил, что придавленных завалами людей частенько находили полуобглоданными. — Нет, нельзя ждать. Надо как-то выкручиваться…»

Он дернулся, забился сильнее и — о чудо! — ощутил, что левую ногу уже можно согнуть в колене! Уцелел ли фонарик? Старшина давно чувствовал под лопаткой врезающийся в тело предмет. Может быть это он?

Вывернув до боли в суставах руку, Игорь умудрился выковырнуть помеху и с радостью увидел, как тьма вокруг отступила перед призрачным зеленым свечением.

Ему повезло, что в момент падения пробирка сама собой вдвинулась в футляр и теперь выступала наружу лишь чуть-чуть. Много, видно, было разбито подобных ей, пока не родилась такая простая и надежная конструкция, способная уцелеть при падении — жесткая трубка и резиновая нашлепка на выдвижном конце. Хвала изобретателям, которые продолжают творить даже после Конца Света! Не будь их — жизнь замерла бы… А его, Игорева, жизнь, и вовсе бы оборвалась.

Даже при тусклом свечении действующего на пять процентов «фонарика», он увидел то, что ему было нужно. Его придавливала лишь одна балка. Бетонная, кажущаяся неподъемной, но всего лишь одна! И поэтому можно попытаться выбраться самостоятельно, без посторонней помощи. Что еще ему остается? Сгнить.

Вновь и вновь он напрягал все мышцы — до красных кругов перед глазами, пытаясь расшатать, сдвинуть с места чудовищную тяжесть. Сжав зубы, сдирая кожу прямо через химзу, Игорь высвободил из каменного капкана руку… Есть! И вдруг балка пошла вниз, на него. Думал — все, конец. Дернулся из последних сил — иначе сейчас разотрет его в кровавую кашу… Но она остановилась, упершись во что-то твердое. Заорав от напряжения и боли, Игорь вырвался на свободу.

— Ненавижу! — Князев от души пнул балку. — Ненавижу, паскуда!

Бетон все стерпит.