– Эй, приятель! – окликнули меня от калитки.

Я обернулся и сквозь розовые кусты разглядел худого невысокого человека в синем плаще, усыпанном блестками. В руке он держал обломок толстой палки, видимо, только что подобранный.

Я направился к нему, и после первого шага сразу понял, что это – Пустотник. Не мог не понять. Как и он не мог не чувствовать, что перед ним – бес. Я сделал еще один шаг. И еще один.

– Грабить пришел? – спросил Пустотник, доставая из-за пазухи деревянную флягу. – Выпить хочешь? Угощаю…

Он явно делал вид, что ничего не произошло. Шел себе человек, увидел открытую дверь в сад, а там уже другой человек околачивается, и никак не похожий на хозяина – отчего бы не похмелиться двум хорошим человекам? Глядишь, чего и обломится…

Я принял предложенную игру. Пусть от нее за стадию разило фальшью и притворством – я подошел к нему и отхлебнул из протянутой фляги. Молча. Я не знал, что говорить. И то, что плескалось во фляге, не было вином.

– Пей, пей, – заявил неправильный Пустотник, усаживаясь на приступочку и вертя в пальцах свою дурацкую палку. Я никак не мог понять – издевается он надо мной или преследует какую-то одному ему известную цель. Приходилось ждать. – Пей, приятель… Тут до тебя уже успели. Пауки, знаешь ли, ребята жареные… Палку видишь? Так она подлиннее была, а к концу железяка прикручена – плоская, вроде листа с того дерева… Здоровенная, острая, зараза… как называется-то? И не выговоришь…

– Ассегай. Варварский дротик.

Это были первые слова, произнесенные мной, и прозвучали они до того равнодушно и спокойно, что я подивился сам себе. Во рту остывал терпкий травяной привкус, жидкость во фляге можно было бы назвать чаем, не будь она зеленой и с сильным запахом незнакомых растений… Я расслабленно привалился к забору, а за спиной у меня молчал чистый убранный дом, с гребнем у зеркала и кинжалом на полу. Зеленый чай, окровавленный клинок и неторопливая беседа двух притворяющихся нелюдей.

– Ишь ты… Знаток, по всему видно… Вот черный-то и отмахивался этой штукой, пока мог, а мог он долго. Одного запырял до полной Реализации, остальные с ним застряли, да тройка матерых с той стороны зашла – и в дом. Как девку выволокли, так чернокожий заскулил, палку свою сломал и деру дал. Бежит по улице, а сам все озирается – и слезы по щекам… Дикий совсем. Чуть меня с ног не сшиб. Так и удрал. И пол-палки с наконечником утащил. А баба та, что у аристократочки в прислуге была…

Тут он расхохотался так искренне, что я на миг засомневался… но всего лишь на миг.

– Ой, не могу! – ржал Пустотник, захлебываясь и разевая непомерно большой рот. – Ой, кончусь сейчас!… Мегера та Пауку главному… центуриону… пол-уха отрубила! Он ее по морде, по морде – а кровищи!… Так и хлещет… младшие Паучки еле позатирали…

Мне захотелось его убить. И в ту же секунду он прекратил веселиться и искоса глянул на меня. Хмуро поглядел, настороженно, и я понял, почему бой с Пустотником доводил бесов до безумия. Я понял – и все равно я хотел его убить.

– Ты пей, пей, – холодно протянул он, опуская палку к ногам, – чего зря стынуть, чайку-то… Пивал где такой? Зелененький?

Очень важно ему было получить ответ. Это я чувствовал. Предельно важно.

– Не пивал, – буркнул я, неожиданно ощутив, что вру. И щупальца чужого, чуждого восприятия сразу отпрянули, втянулись, скрылись…

– Ну и ладно, – засуетился вдруг Пустотник, – ну и ладненько, давай сюда фляжечку, и уходим… Мало ли кого власти стребуют, а мы ни при чем… Одно только странно: почему Паучки, а не блюстители? По всему видать – беса ждали, да не дождались. А теперь и вовсе не дождутся – бес, небось, в бега уйдет, ищи луну в пруду… Верно я говорю?

– Верно, – кивнул я и про себя подумал: «Сволочь ты… ящерица противная, скользкая…»

– Вот и я толкую, что верно… Только хорошо бы, чтоб нашелся добрый человек и передал тому бесу – пусть не уходит далеко. Игры скоро, а на Играх всякое может случиться… А то не пришлось бы потом локти кусать, что не успел вернуться вовремя. Хорошо бы – но мало добрых людей на этом свете, ой как мало… почти совсем нету. Добрых мало – свободных много, реализуют Право и уйдут. Ищи – свищи… Одни бесики живут себе, живут, режут друг дружку, зубами грызут на потеху гражданам, или кайлом помахивают, да только…

Он резко встал, и я вздрогнул, увидя стеклянный немигающий взгляд у самого своего лица. Дверь внутри него чуточку приоткрылась, и оттуда, из невозможной, невероятной глубины донесся острый, душный смрад просыпающегося зверя – и не зверя даже, но просыпающегося…

– Да только говорят знающие люди, – он сделал отчетливый акцент на слове «люди», – что есть на земле такие места, где и всякому отребью Право на смерть дадено… Придет, скажем, такой бесик в Зал Ржавой подписи, глядишь, и…

Знакомый шорох плеснул у меня в мозгу, тень, предчувствие, намек – и отступил, растворился… Пустотник уходил по улице, чуть приволакивая ноги, он скрывался за поворотом, а я смотрел ему вслед, и последние слова Пустотника еще звучали во внезапно сгустившемся воздухе…

На что ты надеешься, глупый, измученный, припадочный бес… кем ты проклят – и за что?!

4

…Когда Пустотник свернул за угол, рядом с ним тут же объявился центурион Анхиз – возник из ниоткуда и зашагал вперевалочку, поправляя бронзовый шлем, все норовивший краем проехаться по окровавленной повязке вокруг головы.

– Ну что? – безразлично поинтересовался Анхиз. – Брать будем или как? Он там пока торчит, не ушел еще… Ох, загубишь ты мне ребят, Даймон, как пить дать…

– Нет, – в раздумье замедлил шаг Пустотник, и голос его был сух и колюч, без малейших признаков исчезнувшего веселья. – Погодим пока. Не уверен я, понимаешь! Не до конца… Вот явится он на Игры, там и проверю. Да и людей твоих жалко. Если это тот, которого ищу – положит он людей твоих, даже вместе с тобой положит… А мне его держать – время не пришло. Но придет. Скоро придет. Вот тогда и ответим на многие вопросы.

– Не явится он на Игры, – бросил центурион, проглатывая обиду. – Не похож на тронутого.

– Ты так думаешь? – загадочно усмехнулся Пустотник Даймон.

– На девку приманить мыслишь?

– Грубый ты все-таки человек, центурион. Или прикидываешься… Девку… Ты полагаешь, мне эта Леда нужна очень – хоть и нельзя, чтоб люди думали так же, как она! Ну, не Реализовала бы она Право на открытии, так другая какая жрица, из младших, за честь бы почла, конкурс бы устраивать пришлось!… А народу без разницы – та или не та!… Нянька ее мне поперек горла… Не туда она крошку свою везти задумала. Не надо, чтоб в Мелхском оазисе лишние люди появлялись, не любит Зал посторонних… А то приедет Марцелл, бес шальной, с женщинами в Мелх, а мне голову ломать – то ли случайно, то ли Зал его притянул, то ли еще что…

Много Пустотников встречал центурион Анхиз за годы своей нелегкой Паучьей карьеры, привык к ним, сжился, можно сказать – но ни один из них не разговаривал с Анхизом так доверительно; и Анхиз почувствовал острое желание поверить, поверить и помочь этому человеку… да, человеку.