вопросы, Евгений Николаевич — произнесла я, опустив глаза — Скажите, я могу ознакомиться с результатами анализов венозной крови, которую у меня вчера брали? Мне очень надо.

— Можешь — серьёзно ответил мужчина и, открыв историю болезни на нужной странице, протянул мне.

«Отрицательно, отрицательно, отрицательно» — прочитала я про себя надписи на печатях, напротив клеточек со страшными болезнями и на лице тут же расцветала улыбка, а на глазах выступили слёзы — Спасибо большое.

— Не за что — забирая папку сказал он и строго посмотрел на меня — Надеюсь, эти три недели мы проведём спокойно и без эксцессов?

— Да — искренне пообещала ему я.

— Хорошо — кивнул он мне и улыбнувшись спросил у остальных — У кого-то может ещё есть вопросы? Нет? В таком случае лечимся и соблюдаем режим. До свидания, девушки!

— До свидания — невпопад ответили пациентки.

А как только закрылась дверь, я услышала злой голос Верки.

— Ну, Наташка, ты за всё ответишь.

Глава 5

От немедленной расправы со стороны неадекватной и взбешённой соседки меня спасло неожиданное появление медсестры.

— Фролова — в процедурный!

Кивнув, я медленно поднялась с кровати и, несмотря на головокружение отправилась к выходу. Оставаться рядом с пышущей злобой Веркой даже на минуту — не самое лучшее решение. Эта недалёкая на эмоциях вполне может и костылём огреть, что в моём состоянии, закончится крайне печально.

«Надеюсь, за время моего отсутствия она остынет и поймёт, что претензии за свой длинный язык нужно предъявлять кому-то другому» — подумала я, двигаясь в конец коридора, следом за процедурной медсестрой.

Голова вновь кружилась, в глазах всё плыло, но я продолжала упорно идти в кабинет.

— Ты как себя чувствуешь? — отвлёкшись от своих дел и заметив мою странную походку спросила выглянувшая из помещения женщина — Голова кружится, что ли? Почему сразу не сказала⁈

— Пока сидела на кровати всё вроде нормально было, а как встала, так и повело — ответила я, не став объяснять, что плохое самочувствие вызвано не ударом по голове, а переизбытком энергии, полученным из эмоций Верки. Да и лишнее это. Не поверила бы она мне.

Подхватив под руку, женщина помогла мне сесть на железный стул со спинкой и спросила.

— У тебя резинки есть? Такую повязку будет удобнее накладывать, если волосы заплетены в косы. Так они не будут попадать в рану да и моя работа продержится подольше.

— Нет — тихо ответила я — Откуда?

— Так и думала — донеслись до меня слова медсестры, и я словно почувствовала источаемое ей недовольство.

Однако, несмотря на эмоции, женщина споро взялась за дело и сплела две аккуратные тугие косички, стянув их концы тонкими резинками, которыми в аптеках перетягивают блистеры с таблетками.

Завершив подготовку причёски и удовлетворённо хмыкнув, она перешла к ране, обработала её какой-то мазью и наложила добротную, плотную повязку типа шапочка, закрывающую лоб, темя и пострадавший участок.

— Совсем другое дело — сказала медсестра и, взяв меня под руку, помогла подняться — А теперь давай в палату. Ты, кстати, как? В туалет хочешь? Нет?

— Нет — покачала головой я, прислушавшись к себе — Ходила туда недавно.

— Отлично. Значит, сейчас уложим тебя на кровать и поставим капельницу — ответила женщина на невысказанный вопрос — Как раз тебе надо полежать и немного прийти в себя. Совместим приятное с полезным.

— А можно мне катетер на руку повесить? — спросила я — Чтобы не дёргать вены каждый раз. Это ведь не единичная процедура? Да?

— Думаю на две недели минимум — согласилась женщина, подсчитав что-то в уме и, заведя меня в палату, уложила на кровать — Всё. Не вставай. Я сейчас приду.

Судя по тому, что я мельком заметила после возращения, в палате только что бушевала самая настоящая буря. Я словно наяву увидела, как сцепились Верка и Глафира Павловна. Будто в воздухе всё ещё витали негативные эманации.

— Забегали что-то все вокруг этой наркоманки. Словно кроме неё других пациентов нет! — всё же раздался недовольный голос Верки, но после сказанного она замолчала и больше ничего плохого или провокационного не говорила.

Осознав, что нападать на меня никто сейчас не будет, я как-то расслабилась и словно провалилась в некий транс между сном и явью, лишь изредка реагируя сначала на установку катетера, затем на появление какой-то древней стойки для капельницы и четырёх флаконов с неизвестной жидкостью. Затем, пресыщенное дармовой энергией тело, получившее в том числе и строительный материал, отключилось, тратя все ресурсы на восстановление организма…

Проснулась я резко. Причиной тому послужил достаточно громкий и бесцеремонный мужской голос, раздавшийся в палате.

— Здравствуйте, гражданочки. Следователь Дубравин, районный отдел полиции. Прошу вас на время покинуть помещение. Всё же могут ходить и чувствуют себя хорошо? Мне по служебной необходимо срочно нужно пообщаться с гражданкой Фроловой. Кстати, где она?

— Да вот эта наркоманка, господин начальник — довольным тоном протянула Верка, указывая на мою кровать — Наконец-то этой негодяйкой займутся!

— Лучше бы тобой занялись — зло сказала Глафира Павловна, не отошедшая от очередной утренней перепалки — узнали бы на какие шиши ты живёшь! Где работаешь! Не тунеядка ли⁈

— Уважаемая, статья за тунеядство уже давно отменена — вежливо заметил следователь — Быть безработным — это в теперь не преступление.

— Как же не преступление? — всплеснула руками старушка — На работу не ходит, а каждый день пьёт! Где деньги берёт? Ворует значит! А это что? Не преступление?

Верка что-то недовольно пробубнила и поспешила выйти из палаты, а Глафира Павловна, оставшаяся последней, шёпотом спросила.

— А вы чего пришли-то? Неужто негодяев тех нашли? Кто девочку побил и снасильничать хотел?

— В том, что там тогда произошло, нам предстоит ещё разобраться — как-то обтекаемо ответил следователь и мне почему-то очень не понравились его слова — А теперь прошу покинуть помещение и дать мне немного времени на разговор с потерпевшей.

— Да, конечно — заторопилась старушка.

К тому моменту, как Глафира Павловна покинула помещение я уже открыла глаза, медленно привстала на локтях и, откинув подушку назад села оперевшись спиной о спинку кровати. Затылок после отдыха вновь раскалывался, рёбра продолжали болеть, но хотя бы головокружение и чувства пресыщения энергией прошли. Капельницу, кстати, уже убрали.

«Это же сколько я проспала?» — пронеслось в голове.

Следователь был крепким короткостриженым мужчиной с большими залысинами, пудовыми кулаками и грубыми чертами лица. Он был одет в простые синие джинсы, серый свитер, накинутый на плечи халат, обут в добротные и явно недешёвые коричневые ботинки. А вот в руках почему-то держал старую, потёртую папку из кожзама.

— Наталья Сергеевна Фролова? — спросил он, пристально вглядываясь мне в лицо.

«Нет» — хотела было спросонья ответить я, но тут же взяла себя в руки и кивнула.

— Да

— Отлично — сказал следователь и, подхватив один из старых стульев, стоящих возле стола, сел рядом с моей кроватью.

— Меня зовут Дубравин Юрий Антонович — представился он — Я следователь отдела МВД по Нижнеямскому району. Хочу побеседовать по поводу вчерашних показаний. Нужно кое-что уточнить. Вы готовы⁈

«Нижнеямск⁈ — с удивлением подумала я — Это что за город такой⁈ Первый раз слышу? Интересно, где он? В каком крае хоть?»

— Эй⁈ Наташа! Ты слышишь меня? — спросил мужчина, поведя рукой перед моим лицом — Слышишь⁈

— Да, просто голова кружится — кивнула я, пытаясь списать все возможные странности на недомогание и выгадать немного время, чтобы подготовиться. Как ни крути, а общение с полицейским в подобной обстановке для меня ново. Будучи Олей, я в такие ситуации как-то не попадала.

«Интересно, а что именно он хочет уточнить? — подумала я, пытаясь вспомнить вчерашнее общение Наташи с полицией — Хм. А ведь показание у неё брал другой полицейский. Вроде бы совсем молодой».

— Перед тем, как начать — произнёс мужчина каким-то безжизненным канцелярским голосом и протянул бланк со статьёй и ручку — я обязан предупредить вас об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Распишитесь.

«Только, распишитесь? Не ознакомьтесь? — с какой-то тревогой подумала я и, механически взяв ручку с листом, пробежалась взглядом по тексту — Так, штраф до восьмидесяти тысяч рублей, обязательные работы до четырёхсот восьмидесяти часов, исправительные работы до двух лет или арест до трёх месяцев. Интересно, это он так настраивает на серьёзный лад? Или планирует как-то использовать подписанный документ против меня?»

Я уже хотела было привычно расписаться, но рука замерла.

«А как я, то есть Наташа, расписывается?