Вечером прибегает коза Машка и, требовательно мекая, трясет полным выменем. Интересно, где она может пастись в этом замкнутом пространстве так, чтобы я ее не видел? И еще интересней, как ее доить-то? Надо было хоть у рыжей проконсультироваться.

Решаю попробовать связаться с Ягой. Зачерпываю миской воду из ведра, ставлю перед собой и, ощущая себя идиотом, начинаю водить над ней руками.

– Шуры-муры-арматуры-унитаз, – проговариваю на всякий случай единственное известное мне заклинание.

Никакого результата. В воде по-прежнему отражается физиономия лысого идиота. М-да…

Вспоминаю все, что знаю о дойке молокопроизводящей скотины, обмываю вымя водой… и неожиданно ловко справляюсь с задачей.

Рядом уже нетерпеливо дергают хвостами кот Василий и уж, имени которого Яга не упоминала. Приходится делиться.

Эх, а хорошо вот так жить-поживать на собственном хуторке! Еще бы рыжая ведьма рядом суетилась. Что-то я по ней уже скучаю…

На следующий день до полудня безрезультатно жду, что либо Яга, либо Леший выйдут со мной на связь. Еще раз пробую связаться сам. В итоге в раздражении смахиваю миску со стола, залив водой шкуры на топчане и чуть не прибив деловито семенящую куда-то мышь. Возмущенно пискнув, та скрывается за печью.

Поняв, что от неопределенности и безделья могу двинуться рассудком, если, конечно, все, что меня окружает, не является результатом уже произошедшего сдвига, решаю найти способ, как переправиться на ту сторону расщелины.

Обуваюсь в сапоги, беру обнаруженный в кладовке за печкой моток веревки, через плечо перекидываю котомку, в которую по дороге срываю несколько яблок, похрустеть на досуге, и снова спускаюсь вниз.

Как только лягушонок, узрев меня, открывает зубастую пасть, бросаю в нее яблоко. Тот отбивает яблоко языком, словно теннисный мячик. Я едва успеваю пригнуться, и сочный плод с громким чавканьем разбивается о стену за моей спиной. Не знаю, насколько я бессмертен, но если бы получил с такой силой яблоком по голове, то сотрясение мозга как минимум было бы обеспечено.

– Маркуль! – вспоминаю, как называла лягушонка Яга, и командую, словно собаке: – Сидеть!

– Куа-а, – басом отвечает тот, моргая полупрозрачными веками.

Нащупываю скрытую под водой каменную тропку и начинаю осторожно переправляться на ту сторону. Маркуль погрузился в озеро, оставив на поверхности только огромные глаза, и наблюдает за мной, словно крокодил за приближающейся жертвой. Но с ласками не лезет, и то хорошо.

По пути прощупываю ногой левый край тропы и выясняю, что к двум другим отноркам ведут отдельные, не соединяющиеся с этой тропы. По одной я шел в первый раз, другую нащупываю, выйдя на берег. Подумав, решаю отложить исследование подземелья на потом, а сейчас отправиться на поиски переправы на лесную сторону ущелья.

До той стороны всего-то метров десять, и если бы там росло какое-нибудь дерево, можно было бы легко забросить на него веревку с металлической «кошкой». «Кошки» у меня нет, но и стена леса находится метрах в ста от края, а до нее совершенно голая каменистая равнина, на которой не растет ни единого кустика.

Ладно, посмотрим, можно ли спуститься вниз. Гигантские цепи свисают максимум на одну треть расстояния до дна. Опускаю вниз конец веревки – ее длины хватает с лихвой. Пропускаю верхний конец через звено цепи и, подумав, пропускаю еще раз. Затем обвязываюсь веревкой вокруг пояса, сажусь на край и сгрызаю яблоко.

Бросаю огрызок в бурный ручей и начинаю осторожно спускаться по цепи. Звенья достаточно широки, чтобы в них свободно вставала нога. Веревка скользит довольно свободно. Для подстраховки обматываю ее вокруг правого локтя, что замедляет спуск. Лишь поставив ногу в последнее звено, понимаю, что сложенной в два раза веревки не хватит до дна ущелья. Приходится, ухватившись покрепче, вытягивать веревку из верхнего звена и снова продевать в одно из нижних. Веревки хватило как раз, чтобы опуститься на обугленный обломок толстого бревна. Отвязываюсь и связываю вместе концы, чтобы веревка не сползла с цепи. Спрыгиваю в ручей. Вода не достает до колен, но поток столь стремителен, что с трудом стою на подмываемой под ногами гальке. Очередной раз прогоняю мысль о том, как вода может течь по кругу.

Начинаю пробираться через обломки моста и обнаруживаю под ними ход. Сверху его не было видно из-за скального выступа. Сдвигаю мешающее проходу бревно и, пройдя несколько шагов вглубь подземелья, обнаруживаю уходящие круто вверх каменные ступени. Ну вот, а я рисковал жизнью, спускаясь на сомнительной веревке. Но надо проверить, куда ведет лестница.

После продолжительного подъема прохожу узким коридором и выхожу к подземному озеру.

– Куа-а, – радостно орет зеленый мутант.

Поспешно отворачиваюсь, пригибаясь, но все же получаю приветственный шлепок языком по спине, выбивший воздух из легких. Пока восстанавливаю дыхание, размышляю над вопросом: если я всего лишь уплотненная душа, то откуда у меня легкие, из которых эта зеленая скотина выбила воздух?

– На место! – ору на Маркуля, когда наконец-то удается вздохнуть полной грудью.

Тот испуганно опускается под воду, оставив наверху только наивные тазики глаз.

Итак, теперь ясно, куда ведет еще один ход из пещеры. Осталось проверить только центральный. Но это позже. Сейчас нужно выяснить, для чего сделан спуск в ущелье. Явно не для походов за водой.

Возвращаюсь назад, пробираюсь через завал и иду вниз по течению. Через полсотни шагов поток падает с полуметрового порога, вздымая облако искрящихся брызг, за которыми и обнаруживается искомое – ход в противоположной стене ущелья. Наверняка он выходит наверх где-нибудь поблизости в лесу.

Кое-как пробираюсь к обнаруженной норе. Ручей ниже порога значительно глубже, выше колен. Да еще и дно усеяно крупными скользкими валунами. Сразу поскальзываюсь и падаю в ледяную воду с головой. Промокший и замерзший, выбираюсь в подземный ход и иду вглубь по щиколотку в воде. Мое новое зрение позволяет видеть в темноте так же хорошо, как и при солнечном свете, однако конца узкого прямого хода не видно. По ощущениям, иду уже около четверти часа. Под ногами все так же хлюпает вода. Надо полагать, ход выводит на поверхность на значительном удалении от ущелья. Возможно, идти придется целые сутки, а то и более.

Решаю вернуться и подготовиться к походу как следует.

На обратном пути, пробираясь через бревна, нахожу отполированный шест длиною с мой рост и с утолщением в виде черепа на одном конце. Сделан шест, вероятно, из крепкого молодого деревца, а череп вырезан из комля. Довольно стильная штука в качестве боевого посоха. Теперь внимательно осматриваю место крушения моста, но ничего больше не нахожу. Сдернув с цепи веревку и забрав единственный трофей, возвращаюсь домой, где меня встречают питомцы. Машка нетерпеливо трясет выменем, кот с ужом ждут молока, а кролик, колотя по земле передними лапами, требует яблоко. Только мышь с мохнатым пауком находятся на самообеспечении. По крайней мере, они еще ни разу от меня ничего не требовали.