— Экипаж проинформирован, капитан. Броненосцы Штатов приближаются, а туман, боюсь, рассеется с рассветом.

— У нас достаточно людей, чтобы отправить «Левиафан» в последнюю миссию? — справился Эрталль, встретившись с Мериуэзером взглядом.

— Да, капитан, полный комплект — не считая семерых, которых вы отправили прочь.

Октавиан расслышал слова, но как-то не мог им поверить.

— Они…

— …следуют вашим последним приказам, капитан. Это ваши люди.

Эрталль постарался выпрямиться, ухватившись за штурвал.

— Прикажите самый полный, мистер Мериуэзер. Когда мы будем в сотне ярдов от «Мэри Линкольн», пусть днище «Левиафана»… скребет по дну реки. — Эрталль понурил голову. — Никогда не хотел этого… Они… вынудили меня.

— А броненосцы?

— Нацельте в этих дураков две новых торпеды на сжатом воздухе. — По его левой щеке медленно скатилась слеза. — И еще, мистер Мериуэзер, не поблагодарите ли людей за…

— Нет, сэр, не стану. Не следует благодарить за исполнение долга тому, кто то и дело спасал их собственные жизни. Тому, кто наделил их жизнь смыслом.

Обернувшись, Мериуэзер крикнул вниз по спиральной лестнице:

— Самый полный вперед, подготовить оба носовых торпедных аппарата, торпеды с новыми магнитными взрывателями, цель — вражеские броненосцы!

Внизу началась лихорадочная деятельность, и гигантская субмарина накренилась вперед. Нос опустился настолько низко, что главный центральный винт начал взбивать речной ил, вздымая фонтан черной грязи в воздух на сотню футов и объявляя о ее намерениях всем, кто находился на реке в то роковое утро.

— Бог мой, этот безумец нас атакует! — воскликнул на мостике капитан.

Стэнтон подбежал к кормовому планширу в тот миг, когда река в тысяче ярдов выше по течению буквально взорвалась. Два броненосца Союза открыли опустошительный огонь из поворотных башен, и министр зажал уши ладонями. Попытки попасть в стремительную субмарину, начавшую погружение, были тщетны. Теперь только гигантская башня и тройной ряд выгнутых шипов над водой выдавали, что «Левиафан» устремился вперед, приближаясь на скорости более пятидесяти узлов. Огромные выпуклые окна по бокам башни горели яростным сине-зеленым огнем, будто глаза самого Эрталля.

Стэнтон попятился, а морские пехотинцы на палубе открыли огонь по надвигающейся цели. Затем два взрыва потрясли «Мэри Линкольн» от киля до верхушек мачт. Обернувшись к источнику грохота, Стэнтон в ужасе узрел, как два громадных броненосца разлетаются на куски.

— Что за лихо тут творится?! — завопил он, в ярости обернувшись. — Лейтенант, ведите их на палубу и постройте на корме у перил. Да так, чтобы этот чокнутый идиот разглядел их наверняка!

Молодой офицер бросился в трюм и скоро вернулся с четырьмя детьми и женой капитана Октавиана Эрталля. Женщина сохраняла невозмутимость, но девочки были явно напуганы.

Низкорослый француз подскочил к Стэнтону сбоку, дернув его за рукав и порвав его.

— Это варварство! Вы не смеете так поступать! Отошлите детей!

Стэнтон злобно отпихнул француза.

— Быстрей, пускай-ка капитан полюбуется, чего он лишается из-за своего идиотизма. Мистер Верн, можете удирать, если хотите, но «Мэри Линкольн» с места не стронется!

Офицер нехотя с помощью винтовки подталкивал плачущих девочек и безмолвную женщину к планширу. А затем Элизабет Эрталль, небрежно отодвинув винтовочный штык, прижала детей к себе, увидев, что грандиозный «Левиафан» не сходит со своего курса. Обернулась взглянуть на Стэнтона, и улыбка понимания медленно озарила ее лицо. Покачав головой, она лишь теснее обняла дочерей.

— О броненосцах можно больше не тревожиться, капитан, — доложил Мериуэзер, разглядывая в бинокль место, где два боевых корабля погружались в пенобскотский ил. — «Мэри Линкольн» подымает пары, но ускользнуть не сможет. Идет примерно на двух узлах и… — Мериуэзер вдруг осекся, торопливо подстраивая резкость. — Нет, нет, нет! — Слова его более походили на стон.

Хоть Эрталль и с трудом удерживался от обморока, но страх в голосе первого помощника расслышал. Лицо его уже приобрело землисто-серый оттенок: кожа и сосуды слишком долго оставались без крови. Он сумел приподнять голову, но взор его был замутнен.

— Дети… капитан, этот варвар вывел вашу жену и детей на палубу!

Эрталль очнулся окончательно, но, не удержав штурвал, рухнул на колени. Попытался встать и с благодарностью ощутил, что Мериуэзер снова поднял его на ноги. Отпустив его, помощник подбежал к штурвалу и попытался повернуть гигантский корабль, но руль, волочившийся в густом иле по дну, не отзывался. Моряк вложил в поворот все свои немалые силы, но преодолеть сопротивление не смог. Пробоины от мин, заложенных под «Левиафан» по приказу Стэнтона, в сочетании с весом балласта увлекали корму на дно.

— Не реагирует, капитан! — воскликнул Мериуэзер.

Эрталль тяжело привалился к толстому хрусталю иллюминатора. Взор его был пуст, тело его умирало, но он по-прежнему не нуждался в бинокле, чтобы разглядеть свою семью, стоящую на корме парохода.

— Элизабет… — слабо вскрикнул он, и тут его тело не выдержало, опустившись на пол, и густая кровь заструилась изо рта.

— Капитан! — окликнул Мериуэзер рухнувшего Эрталля.

— Чем навлек я гнев Твой? — едва слышно выдохнул Октавиан.

Подбежав к планширу, Стэнтон выпрыгнул за борт. Ни экипаж парохода, ни морские пехотинцы не заметили, как его тяжелое тело плюхнулось в холодную воду. Французский газетчик не тронулся с места, когда огромная субмарина устремилась в его сторону. Затем вдруг бросился к женщине с детьми, но оскользнулся на мокрой палубе и упал, сильно ударившись, в тот самый миг, когда «Мэри Линкольн» начала разворачиваться. Инерция большого судна сбросила молодого Жюля Верна в реку. Как только холодная вода сомкнулась над ним, француз услышал вой трех винтов «Левиафана», толкающих огромную стальную массу сквозь воду, и изо всех сил забил ногами, поплыв к скалистому берегу Пенобскота, по пути оплакивая безжалостный рок, ожидающий эту женщину и ее детей.

Тройной нос «Левиафана» чисто разрезал воды Пенобскота, и его башня величественно возносилась над обреченным пароходом. Казалось, что Эрталль нацелил смертоносный аппарат прямо на жену и детей, аккуратно вспоров корму «Мэри Линкольн». Башня «Левиафана» продолжила разрез выпуклым обтекателем. Если внутри диковинного судна были живые, чтобы видеть, глазам их открылось странное зрелище — как первый помощник закрывает капитана своим телом.

Войдя в соприкосновение с деревом, сталью и бронзой парохода, «Левиафан» шел на пятидесяти восьми узлах с лишним, раскроив его от кормы до носа менее чем за три секунды, и это соударение затормозило его всего узлов на шесть.

«Мэри Линкольн» просто развалилась надвое и затонула, словно ее не было, а «Левиафан» продолжил путь в широкое устье Пенобскот и дальше — в глубокие океанские воды. Мериуэзер помог Эрталлю встать к штурвалу своего корабля. Исполинская подводная лодка погибала. Струи воды врывались в башню через трещины в почти несокрушимом хрустале иллюминаторов. Снизу доносились звуки борьбы людей с течами, возникшими, когда стальные заклепки субмарины вылетели от удара о сталь и железо двигателя парохода.